Конторщица (СИ) - Фонд А. Страница 35

Унылое зрелище!

Да, я, конечно же, знала, что проблемы с квартирой еще будут, и даже после того, как я сюда въеду. Но не настолько же!

Теперь, чтобы сделать здесь даже условно приемлемый ремонт, зарплаты обычной конторщицы не хватит и за весь год. А еще же мебель. Да, почти всё: и кровать, и шкаф, и диван, и стулья, — Оличка великодушно оставила мне. Но в каком виде! Еще в той, прошлой жизни, я как-то смотрела фильм о зомби-апокалипсисе, где толпы оживших мертвецов туда-сюда гоняли своих жертв на фоне руин и мрачных развалин. Так вот, сейчас все выглядело гораздо грандиознее. Во всяком случае так мне сейчас казалось.

За спиной раздалось деликатное покашливание:

— Простите, кхе, кхе…

Я обернулась. Рядом стояла женщина явно пенсионного возраста, но которую язык не поворачивался назвать "старая" или "бабушка", эдакая профессорша советской закалки в спортивном костюме. В руках у нее был поводок, а сзади из-под ног в пестрых самовязанных гетрах, смущенно выглядывал карликовый пудель с лиловым бантиком на шее. Чуть осмелев, пудель сморщил мордочку, дважды нерешительно тявкнул на меня и вопросительно уставился на хозяйку.

— Фу, Лёля! — хорошо поставленным низким голосом с еле заметной ноткой возмущения сказала "профессорша". — Свои. И вообще, лаять на незнакомых людей — неэтично! Сколько раз я тебе уже говорила!

Лёля смущенно вильнула куцым овечьим хвостиком и тороплив юркнула обратно.

— Извините ее, — чинно сказала "профессорша" и поправила очки в явно импортной роговой оправе. — Лёля всегда ужасно нервничает, когда видит незнакомых людей.

— Ничего страшного, — улыбнулась я. — Она же охраняет свою территорию.

— А вы, милочка, я полагаю, и есть та самая истинная хозяйка этой скверной квартиры? — "профессорша" внимательно осмотрела мой деловой костюм, чуть задержав взгляд на оранжевых лоферах с пятном от мазута.

— Увы, да, — согласилась я и представилась. — Горшкова Лидия Степановна, ваша новая соседка. Теперь я буду здесь жить, если можно так выразиться.

— Нора Георгиевна Вилембовская-Шутко, — чуть кивнув, отрекомендовалась "профессорша". — Мы с Лёлей проживаем непосредственно над вашей квартирой. Посему, так сказать, имею вполне закономерный интерес. И вот решила получить представление, кто же на этот раз будет нашим ближайшим соседом.

— Безусловно, вы правы, — в тон ответила я. — От соседей многое зависит. После тяжелого трудового дня начинаешь особо ценить тишину и покой в доме.

— Несомненно! — расцвела улыбкой Нора Георгиевна. — Я очень рада, что вы придерживаетесь столь разумных взглядов, дорогая Лидия Степановна.

Тем временем Лёля, чуть осмелев, вышла из укрытия за хозяйкой, заглянула в распахнутую дверь квартиры и недовольно расчихалась.

— Лёля! — ахнула Нора Георгиевна и потянула за поводок. — Как тебе не стыдно без приглашения заглядывать в чужую квартиру!

— Да куда там приглашать, — пригорюнилась я и указала рукой в сторону квартиры, — Ольга только что съехала, и сами можете полюбоваться, что она после себя оставила.

Нору Георгиевну дважды просить не надо было. Подхватив Лёлю на руки, она стремительно вошла в квартиру. А я осталась стоять на пороге. Через пару секунд оттуда донеслись крайне экспрессивные возгласы.

Когда Нора Георгиевна вернулась, ноздри ее раздувались от еле сдерживаемого негодования:

— Это возмутительно! — вынесла свой вердикт она и отпустила Лёлю на пол.

Я понуро вздохнула.

— Крайний случай оголтелого вандализма! — потрясая лёлиным поводком, продолжала сердиться Нора Георгиевна. — Какими же варварами надо быть, чтобы оставить после себя такое!

— Хорошо, хоть дом не сожгли, — поддакнула я и Нора Георгиевна на секунду зависла. Наконец, отмерев, она икнула и решительно позвонила в дверь напротив.

Когда Иван Тимофеевич появился на пороге, "профессорша" сходу заявила:

— Полюбуйтесь на это безобразие!

— Что опять случилось? — встревожился старший по подъезду, увидев нас на площадке.

— А вы зайдите-ка в квартиру! Зайдите! Полюбуйтесь, что у нас твориться в подъезде, который борется за звание лучшего, — ехидно ухмыльнулась Нора Георгиевна.

— Всё бы вам, Нора Георгиевна, насмехаться, — нахмурился Иван Тимофеевич. — Лидия Степановна, мы же вроде как все решили? Ольга Горшкова съехала?

— Все так, — согласилась я.

— Так в чем проблема? — никак не мог взять в толк Иван Тимофеевич.

— Проблему нужно увидеть! — подбоченилась Нора Георгиевна. А Лёля осторожно тявкнула.

Иван Тимофеевич понял, что от него не отстанут и со вздохом пошел смотреть квартиру. Через мгновение оттуда послышалась отборная ругань.

— А еще директором городской типографии работает, — осуждающе покачала головой Нора Георгиевна, — куда катится этот мир! Следующее поколение Жоржа Дюамеля уже не знает. Увы!

— Вы "Третью симфонию" имеете в виду или "Полуночную исповедь"? — блеснула эрудицией я (ну а что, в свое время пришлось изучать).

— О! — ошеломленно уставилась на меня Нора Георгиевна и машинально дернула поводок так, что бедная Лёля аж вылетела, описав траекторию полукруга. — Неожиданно. Очень неожиданно. Так, где вы говорите, работаете?

Ответить не дал Иван Тимофеевич, который вышел из моей квартиры с сердитым видом:

— Ужас, — с негодованием констатировал он и хмуро посмотрел на нас, — придется вызывать проверку. Составим акт.

— Не нужно! — испугалась я.

— Как это не нужно! — всплеснула руками Нора Георгиевна. — Вы что такое говорите, милочка? Вы хоть представляете, как сложно нынче достать нормальный унитаз? А ванну?

— Лидия Степановна, на правах самой молодой, вам не сложно будет сходить на улицу и позвать женщин? — спросил Иван Тимофеевич. — Нужны еще свидетели.

— Иван Тимофеевич! Нора Георгиевна! — воззвала я. — Не нужно никакой проверки. Если мы сейчас вызовам ЖЭК, начнется проверка, потом прокуратура, суды, все такое. И звание лучшего подъезда нам не видать, как минимум до следующей пятилетки.

— Так что вы предлагаете? — Иван Тимофеевич с надеждой посмотрел на меня.

— Я думаю, что лучше всего будет составить акт осмотра. Вы, как старший по подъезду уполномочены же?

Иван Тимофеевич кивнул.

— И чтобы под актом подписались все соседи, — продолжила я. — Я сейчас сбегаю позову их. Конечно, идеально было бы сделать фото, но это вряд ли возможно.

— Почему это невозможно? — удивилась Нора Георгиевна. — Владик вон фотографией раз увлекается, так пусть и сделает.

— Кроме того, я хочу попросить акты заливания квартиры у Натальи, которая снизу. — добавила я, — в общем, максимально нужно собрать все показания, а потом я с этим пойду разговаривать с Ольгой.

— Что-то я сомневаюсь, что из этого что-то путное выйдет, — покачала головой Нора Георгиевна, а Иван Тимофеевич пошел звонить в квартиру рядом со своей.

Через пару секунд появился тот долговязый парень, который поддержал меня с вопросом о пожаре. В руках он держал старенький "Зенит" (у моего отца тоже был такой).

Пока я бегала за бабушками, пока объяснила им все, пока мы поднялись наверх, Вадик уже отщелкал пленку.

— Я мигом сделаю! — по-ковбойски салютнул он и скрылся в своей квартире.

— Шалопай, — вздохнула Нора Георгиевна, — но голова золотая. Заканчивает медицинский институт. Так что скоро будет у нас свой кардиохирург.

— Пройдемте, — строго велел всем Иван Тимофеевич и вошел в квартиру. Бабушки с радостным нетерпением устремились вслед.

— Что здесь опять происходит? — на лестничную площадку поднималась высокая женщина с простым лицом, в косынке.

— Извините, — сказала я и добавила, — мы сильно шумим, мешаем вам отдыхать. Сейчас акт только составим и все разойдутся.

— Опять эта Горшкова что-то натворила?! — рассердилась женщина.

— Это Наталья, снизу, — пояснила мне Нора Георгиевна и добавила, — Здравствуй, Наталья.