Жека - Arladaar Страница 35

Тормознув у магазина, Жека велел посидеть пока, отдохнуть, сам бегом спустился проведать обстановку. В магазине кроме Дини, разбитной продавщицы, и пары покупателей никого не было. Диня, похоже, заранее предупреждённый, увидев Жеку, махнул головой, и открыл дверь в конторку. Оттуда выглянул Вениамин Людвигович.

— Привезли?

— Да. Куда таскать?

— Носите ко мне. Там посмотрим.

Споро втроём перетаскали ящики со сластями в коморку хозяина. Последним притащили мешок сахара. Митяй чуть не одной рукой вытащил его из багажника, закинул на плечо, и бегом спустился вниз. Вениамин Людвигович, смотревший поочерёдно, что в коробках, увидев сахар, удивился, и развёл руками, ехидно улыбнувшись.

— Но база... извиняюсь, разговора насчёт сахара не было, молодой человек. Ви мени перепутали с другим конртагэнтом. У мени сейчас нема денег на него.

— Не. Не перепутал, Вениамин Людвигыч, — возразил Жека. — Лежал на дороге, вот и взяли.

Вениамин Людвигович в недоумении остановился, пристально вгляделся поверх очков на Жеку, подозревая прикол, или подвох. Но Жека был серьёзен как никогда, и авторитет развёл руками.

— Как говорят на Одессе, сочтёмся, как нужно будет. Вот ваши деньги.

Вениамин Людвигович достал заранее припасённые деньги, разложил их на столе в ряд. Семь сотенных и полтос. Но подумав, достал из кармана ещё пачку и доложил двести пятьдесят рублей. На столе лежал кусок.

— Веня не любит быть должным. Это вам за сахар. Всего хорошего. Забредайте на огонёк.

Жека свернул деньги, сунул в карман спортивки, и дал знак пацанам выходить на улицу, но уже почти пройдя в дверь, вдруг остановился, и обратился опять к авторитету.

— Вениамин Людвигович...

— Да, молодой человек, слушаю вас.

— Не могли бы вы посоветовать, как опытный человек, что девушке подарить на день рождения? Ничего на ум не приходит. Она при деньгах, всё есть уже.

— Молодооой человек! — Вениамин Людвигович широко улыбнулся, и показал Жеке на стул, чтоб садился. По всему видно, что любил он пофилософствовать, и поучить молодых жизни, считая себя большим спецом во всех, в том числе и амурных делах.

— Ви знаете, я воистину поражён, как бонально нащи собратья-мужичины относятся к завоеванию дамских сэрдэц. Шанэль номэр пять... Золотые бэздэлушки, отдых на курорте... Это всё настолько бонально, и обыденно, шо впору книгу писать о любви на старости лет. Женщине нужна именно ЛЮ-БО-ВЬ! — подчеркнул Вениамин Людвигович, проговорив по слогам. — Нужно ВНИ-МА-НИ-Е! И тогда самое холодное сэрдцэ растает. Мой вам совэт — сделайте нетривиальный подарок, и просто удивитесь рэзультату. Найдёте на крытом рынке Шамиля, он во втором блоке торгует. Скажете, от Вени. Он покажет. Ой! Всё! Свободны! А то расплачусь — молодость вспомню!

Вениамин Людвигович рассмеялся и махнул рукой, чтоб Жека убирался. Тот засмеялся в ответ, и побежал к пацанам. Те ждали у машины, все на шухере, и курили. Жека махнул рукой, что всё в порядке и дал знак садиться в тачку.

— Всё! Погнали! Домой пора!

— Ну чё, ну чё? Чё там? — забеспокоились пацаны, но Жека махнул рукой, призывая успокоиться, и не шухериться.

— Зашибись. Не ссыте. Айда на район.

Когда рассчитывался с мужиком, сунул ему 30 рублей.

— Бери. Заработал.

— Ну, мужики... — мужик чуть не расплакался. — Спасибо вам. Если надо... Я всегда... Я на автобазе работаю, на Икарусе. Шахтёров на работу вожу. В выходные я всегда в гаражах на Воднике. Спросите там. Митрофаныч. Или вот! Телефон рабочий, дома у меня нет.

Мужик достал ученическую тетрадь из бардачка, оторвал половину листа, записал два номера.

— Это рабочий, гаража на автоколонне. Но туда звонить или до 8 надо, или с 4 до 5. А это соседки, Валентины Ильиничны. Она позовёт. Ну спасибо, спасибо, ребята! — ещё раз поблагодарил мужик, и дав по газам, уехал.

— Ты ж базарил, что четвертак ему кинешь, — удивился Славян. — А ща тридцатку отвалил.

— Надо. Мужик мировой. Не зассал. Не обломил. Не жалко. Ещё понадобится. Ну чё, пойдём на лавочке повисим.

Сели на лавке за два дома до своего, Жека отсчитал каждому по 300 рублей, и сунул в руки.

— Сильно не палите перед предками, а то спросят, где взяли. Нам паливо ни к чему. Стоху я на общак оставлю. Да тут уже не стоха, а полтос получается.

— Ты куда щас? — спросил Славян, засовывая бабки в карман, и вставая с лавки.

— Пойду до Сахарихи дочапаю, а то забудет, — засмеялся Жека. — Ладно! Давайте! Завтра вечером приплывайте на пятак.

Дошёл до подъезда, посмотрел на крошечную парковку — девятки Сахара не было, значит дома одна Светка, если не утащилась куда-нибудь. Но она последнее время, задружив с Жекой, просто так по району уже почти не шаталась с Пущей. Или сидела дома, занимаясь по-хозяйству, или выходила только до двора. Опять же, экзамены на носу. Собиралась она после восьмого идти в девятый. После школы, вроде бы, как-то заикалась, в институт, на адвоката.

На втором этаже грохотала музыка так, что рушились стены. «Америкен бой, уеду с тобой». Точно, Светка одна дома. Она любила девчачьи группы —«Комбинацию», «Летний сад», Марину Журавлёву. Похоже, его не ждали. Позвонил несколько раз, потом музыка стихла, и стало слышно, как после лёгких шагов звякнул глазок. Потом щёлкнули замки, дзинькнула цепочка, и дверь отворилась. Сахариха стояла в коротком жёлтом халате, мохнатых тапочках, и с тряпкой в руке. На голове крупные бигуди. Вид такой милый и домашний, что Жека невольно улыбнулся. Такой он видел её впервые.

— А... Ты... Заходи, — Светка бросила тряпку в мыльное ведро, и прислонилась к стене, сложив руки на груди, и скрестив стройные длинные бёдра. Вид у неё был конечно же, недовольный. Отвлёк. Похоже, она и не скучала особо.

— Извини, Свет... — виновато сказал Жека и попытался обнять, но она отстранилась от него, и опять встала в такой же позе. Но потом всё-таки сменила гнев на милость,прошла в свою комнату и принесла самодельную открытку. Обычный альбомный лист, раскрашенный фломастерами. «Приглашается Евгений Соловьёв на празднование 15-летия Сахаровой Светланы Александровны. 17 апреля 1990 года. Ресторан «Гудок». Торжество начнётся в 19 часов. Просьба не опаздывать». И внизу девичьи губы. Сахариха намазала губы помадой, и оставила смачный отпечаток на пригласительном. Жека поцеловал отпечаток, поцокав языком, изобразив удовольствие. И тут Сахариха оттаяла. Обняла Жеку за шею, поднялась на цыпочки,