Колонист - Андрей Алексеевич Панченко Страница 35

Семь тысяч морских миль и больше месяца плавания через Тихий океан только в одну сторону на боевых кораблях, требовали основательной подготовки к походу. Ведь парусный линкор — это не быстроходный клипер, способный развивать бешенную скорость и обходить ураганы. Я знал Тихий океан очень хорошо. В своё время, в бытность мою китобоем и во время войны с Японией, я много лет бороздил его воды. Такой переход требует тщательной подготовки, ведь морская стихия не прощает ошибок, и каждый недочёт может стать фатальным. Мои моряки, которые пришли со мной из Средиземного моря к берегам Калифорнии, тоже парни опытные и тёртые, каждый прошёл тысячи миль по морям и океанам. Поэтому подгонять и контролировать никого было не надо. Провизия, вода, боеприпасы, запасные паруса с такелажем и частями рангоута, перед погрузкой проверяются многократно. Со мной идут Алан, как знаток португальских законов и языка, и Мур со своими ирландцами.

Первый день пути. Форт-Росс остался за кормой. Позади недолгие проводы, слёзы жен, матерей, дочерей и подруг. Море не предсказуемо, а возможно впереди и бои, и не известно, сколько нас вернётся домой. Отец Михаил провёл торжественную мессу прямо на причале, уверяя прихожан и жителей города в том, что раз сам Виктор идёт с эскадрой, то плохого попросту ничего не может случится. Мне бы его уверенность! Но людей он успокоил, а значить сделал всё правильно. С погодой нам повезло. Ветер в основном попутный, хотя и не удобный. За двадцать узлов выдает, высота волны около пяти метров и угол к кораблю не самый идеальный, линкор сильно раскачивает из стороны в сторону. Утро пасмурное, я вижу обеспокоенные лица офицеров. В первый день оно всегда так, ухудшение погоды пугает. Для меня же пасмурная погода над Тихим океаном привычна. Даже ностальгией повеяло. Вот как будто сейчас раздастся крик марсового о том, что он видит фонтан на горизонте, и мне надо будет бежать к своей пушке на баке китобойца, где нет ограждения и только от тебя зависит, смоет тебя волнами в море или нет. Только ты и волны с ветром! Кто тогда мог предположить вообще, что я буду водить эскадры и флоты по морям?

Сегодня мы идем на бакштаге. В этих условиях не получается ни готовить, ни спать, ни есть… ничего нормально не получается делать. Меня мучает морская болезнь, как и всегда в начале плавания. Скоро я привыкну, но сейчас мне откровенно плохо. Все сидят молчаливые, не веселые какие-то… И это мы, те кто стоит на шканцах линкора, а каково матросам? На линкоре нет автопилота управления парусами, парням приходится непрерывно работать с такелажем. В таких условиях даже пройти по палубе в гальюн проблема. Я всерьёз задумался о замени парусов на штормовые.

Нужно снова привыкать к постоянному шуму. Мало того, что непрерывно, и днём и ночью слышатся команды офицеров и боцманов, командующих матросами с помощью медных свистков и рупоров, так ещё и сам корабль довольно шумный. Паруса то натянуты, то запаласкиваются. Постоянно хлопают. Воет ветер в вантах, потрескивает корпус, скрипят блоки. Кто сказал, что парусник бесшумно скользит по волнам и тише парохода? Это всё враньё! Но ничего, мы втянемся, как это всегда бывает. Этот шум скоро не будет воспринимается организмом, как нечто чужеродное, наоборот, мне будет его не хватать на берегу.

Фрегатами командовал Алан, я же осуществлял общее руководство эскадрой и взял на себя функции командира группы наших линкоров.

Сейчас тяжёлые линейные корабли не торопливо шли к цели в кильватерной колонне, а юркие и быстрые фрегаты осуществляли дозорные функции, выстроив вокруг больших собратьев походный ордер. Два корабля Алана бежали впереди, один замыкал колонну, и два не спеша шли по флангам. Все корабли были в пределах видимости, сигнальщики периодически обменивались сообщениями, тренируясь поддерживать связь. Вообще я загрузил тренировками всех, ибо на море скука опасна как нигде в другом месте. Польза от этого была большая. Морские пехотинцы учились управляться со снастями, моряки изучали абордажный бой, офицеры изучали штурманское дело и тактические схемы перестроений и ведения боя, и ни у кого не было и мыслей делать глупости. Армейская поговорка, типа того, что «чем бы солдат не занимался, лишь бы задолбался», работала во все времена. Скоро меня начнут снова тихо ненавидеть, забыв о моей «святости», однако в бою или во время шторма, все вспомнят науку, за которую в своё время заплатили потом и кровью. Как бы банально это не звучало, но прав был Суворов. Тяжело в учении, легко в бою.

На десятый день пути эскадра попала в штиль. Океан непредсказуем. Внезапные шторма и ветер, может сменится, как и сейчас полным безветрием. Но работа не прекращается: чиним паруса, проверяем такелаж и рангоут, укладываем и закрепляем припасы. В общем, наводим необходимый походный порядок. Корабли полны товаров, которые мы на всякий случай взяли с собой на продажу. Если войны не будет, то всё это уйдёт на рынки Китая.

— Давай ка мы с тобой Мур ещё раз повторим. Бери секстант и найди мне наши координаты — за обучение ирландца я взялся сам. Мур много лет ходит на боевых кораблях, но только как пассажир или «двигатель». Веслом поворочить ему в своё время пришлось изрядно. Сейчас я из него пытаюсь сделать хотя бы посредственного капитана. Стыдно сказать, один из моих военачальников не умеет управлять кораблём! Не порядок.

— Господин Виктор, я уже стар для этой науки! — как всегда начинает строить из себя жертву насилия хитрый ирландец — зачем мне это⁈

— Всё! Хорош трепаться! Саблей махать любой дурак может, а ты же не глупее наших гардемаринов, которые на раз с этим справляются. Правда им палкой иногда прилетает, может в этом дело? Давай я тебя тоже бить буду? Может поможет? — я задумчиво посмотрел на Мура, и он поспешно схватил прибор — Ну куда ты⁈ А поправку на высоту корабля над уровнем моря кто будет делать⁈ Сейчас точно палку возьму!

— Уф! Да за что мне всё это⁈ — тихо завыл Мур, но прилежно поправку взял. Я усмехнулся, и пошёл проверять остальных.

На шканцах сейчас филиал морской академии. С сосредоточенными лицами офицеры и гардемарины занимаются кто чем. Но с виду