Владимир Поселягин - Офицер Красной Армии Страница 36

— Но как?! — воскликнул Путянин.

— Думаешь, я в Берлин собрался? Без знания языков и особенностей жизни Германии? Нет, парень, тут дела серьёзнее, — достав свою карту, я указал у Винницы обведённый круг, куда попало несколько деревень. — Вот тут находится штабной бункер названный 'Оборотнем', куда и должна в этом месяце переехать Ставка Гитлера. Именно этого я и ждал. Да не судьба, охрана оказалась слишком усилена, посты, секреты, незаметно не подойдёшь. По плану я должен был провести разведку и выступить куратором этой операции, ваш корпус должен был участвовать в уничтожении бункера. Но после того как я переслал материалы по разведке охраны окрестностей бункера в Москву, пришёл приказ сниматься и отходить. Атака бункера посчитали бесперспективной. Не сможем мы его захватить наличными силами, только людей положим зазря. Мне поступил приказ, не обнаруживая себя отходить, да вот этот немец случайно попался, а я более чем уверен, что он из Ставки. Чтобы там не поднялся переполох, я уничтожил взрывчаткой его машину, но нас всё равно искали. Трижды видел, как летал самолёт-разведчик и шастали по округам поисковые партии. Ночью у всех деревень взлетали осветительные ракеты. Искали нас очень серьёзно.

— Так вот почему охрана у моста усилена была, — кивнул задумчиво Путянин.

— Может быть. Как бы то ни было, но нужно этого генерала со всеми его документами и вещами отправлять в Москву. Воздушный мост у вас ещё действует?

— Вроде ещё два. Хотя точно известно, что мы уже два транспортника потеряли. Немцы перегнали к нашей области истребительную часть. Они ночью летают.

— Ночники, я понял, — кивнул я.

В это время к нам подскочил боец, что просматривал папки и документы из портфеля генерала. Вид у него был слегка бледный, и он был изрядно взволнован.

— Командир, кажется, нашёл.

Мне потребовалось час времени, чтобы разобраться и хотя бы примерно найти возможность противодействия. Большая земля и штаб партизанского корпуса, несомненно знали что происходит, да, несомненно знали.

Значит информация такая. Наши двинули, причём так это не смешно, именно на Харьков. Пошли довольно неплохо освобождая оккупированные немцами земли, о чём вот уже несколько дней трубило советское радио. Образование партизанского края, освободившие и удерживающие территории по которой проходит одна из железнодорожных веток, несомненно поставили нацистское командование в неудобное положение, но заранее накопанных резервов вполне хватило чтобы контратаками остановить наступление Красной армии, более того, даже частично отбросить и создать два котла где сейчас варились четыре наших дивизии. Конечно, внезапно появившиеся и организовавшиеся партизаны неплохо помогли при наступлении наших, и немцы тоже это понимали. Именно поэтому, не смотря на нестабильный пока фронт где перемалывались за день десятки частей с той и другой сторон, они смогли найти два корпуса, пехотный и моторизованный для окончательного и бесповоротного уничтожения угрозы в своём тылу.

Пехотный корпус, который находился под Киевом на пополнении и переформировании после зимних боёв уже двинулся в сторону партизанского края. Подразделения моторизованного корпуса, которого экстренно перебрасывали из Франции, так же был на подходе. Три дня и колечко вокруг партизанского края замкнётся и тогда всё, крах. Именно об это знал Генштаб и командование партизанского корпуса и именно об этом они не доводили до бойцов и командиров подразделений. Командованию Красной армии кровь из носу нужно было чтобы партизаны дестабилизировали обстановку под Киевом и оттягивали на себя эти части, потому как на фронте для немцев они придутся ой как к месту. И так там всё держится на тонкой нитке, перевеса никого нет, наши вот-вот в оборону встанут. А теперь об этом узнал и я.

— Что делать будем, командир? — тихо спросил Путятин. Он отнюдь не был дураком и смог разобраться в обстановке.

Я сидел, прислонившись спиной к стволу ёлки и думал, когда этот вопрос вывел меня в реальный мир из поиска решений чтобы избежать беды. Открыв глаза, я натолкнулся на насмешливый взгляд немца, ответив на него своим твёрдым с примесью ярости, я резко встал и отрывисто начал отдавать приказы:

— Взводный, слушай мой приказ! Сейчас берёте немца в охапку и галопом мчитесь в штаб корпуса, где предаёте его на руки командованию. Как переправить его на Большую землю они сами решат. Обо мне не слова, бойцов об этом крепко накрепко предупреди. Укажите в рапортах, что захватили его лично, случайно во встречном бою. Обо мне не сообщать!

— Никому? — тихо спросил Путянин.

— Только Смелову, скажешь ему, что я буду ждать его вот тут, — указал я на карте, после чего так же тихо добавил. — У меня всего сутки на решение, как вытащить корпус из той задницы, в которой он вот-вот может оказаться. Всё, бегите. Чем быстрее вы вернётесь на базу, тем быстрее мы начнём действовать. Бегом бойцы!

Диверсанты собрались мгновенно, буквально через две минуту я остался в ельнике один.

Подойдя, я похлопал Принца по шее и, наклонившись, умылся ключевой водой из ведра, что стоял рядом с лошадьми. Те уже попили, это было четвёртое ведро, которое принёс боец. Умывшись, я посмотрел на небо, которое виднелось в просвете между елок и, хмыкнув, пробормотал:

— Я ещё конечно не всё продумал, но выход тут один… Как в сорок первом, вырываться из вот-вот сомкнувшихся колечек и по тылам немцев.

Ведя коней на поводу, я вышел с ними из ельника и, вскочив в седло Принца, осмотрелся и ударил каблуками по бокам коня. Пора браться за великие дела. Интересно как сделать так чтобы войти в штат командования корпусом? То, что меня там примут с распростёртыми объятиями, я сомневался. Нужно поговорить и посоветоваться со Смеловым, он там уже пару недель вариться, кухню должен знать.

Когда послышался гул моторов несколько машины, я насторожился и выпрямился. Вдали, в двух десятках километрах постреливала артиллерия, но редко, больше беспокоящий огонь, так что было достаточно тихо, чтобы я расслышал машины.

Место встречи я назначил на лесном перекрёстке дороги в шестнадцати километрах от Иванкова. В этом лесу как выяснилось уже стояли какие-то части и подразделения партизанского корпуса, но я старался с ними не пересекаться. Только на дороге вчера вечером меня остановил пост, но узнав, что я свой, знание фамилий комкора и другого начальства вполне хватило для опознания, пропустили дальше. Пароля я не знал. А про дислокации подразделений я узнал просто, по дыму от костров и немногочисленных кухонь. Последних не хватало, даже трофеи не решили этот болезненный вопрос.

Так что, добравшись до места встречи, я расседлал лошадей, переночевал, а утром, раздевшись, два раза спускался к озеру и по очереди купал там лошадей, моя их бока щёткой. Я как раз заканчивал со Звёздочкой, моей вьючной, когда мной был услышан рёв моторов.

Машинально махнув щётку в воду, я продолжил мыть Звёздочку, поглядывая на дорогу. Наконец рёв моторов стыл громче и между деревьев замелькали угловатые корпуса машин. Было их две, грузовой 'Опель' и что-то иностранное, на трёхосном шасси.

На перекрёстке обе машины встали, и я разглядел, как кабину второй машины покидает Путянин. Меня от перекрестка было хорошо видно, поэтому три командира направились сразу к берегу, на который я как раз выходил, ведя на поводу Звёздочку.

— Привет, — улыбнулся я, обнимая по очереди Смелова и Воронина.

Вот его я не ожидал увидеть, думал, он улетел на Большую землю, но как мне пояснил лейтенант, что и тут для него были дела. В данный момент он командовал усиленным взводом трофейных средних танков. Среди трофеев партизанам досталось четыре Тэ-четыре, куда их приткнуть сразу не придумали, вот и решили сформировать из них взвод увеличенного штата при формирующемся танковом батальоне. Кто-то скажет, что в танковых взводах было по пять танков. Отвечу честно, это так и есть, но только для лёгких машин, для средних и тяжёлых было сделано исключение. Там было во взводах по три машины, так сформировали и тут.

Разговаривать в одном мокром белье было ни комильфо, поэтому пока командиры устраивались в моём лагере, а бойцы Путянина обеспечивали прикрытие и охранение, я выжал кальсоны, надел галифе и чистую запасную нижнюю рубаху. Кстати, последнюю, у меня их всего три было, пора устраивать большую стирку, пока есть время.

Неся в левой руке сапоги, а висевшим на плече полотенцем вытирая правой рукой лицо, я легко взбежал на кручу и, подойдя к лагерю, бросил сапоги у седельных сумок.

— Хорошо, — с прищуром осмотревшись, я с удовольствием поставил солнышку лицо и немного постояв, посмотрел на командиров, которые с некоторой тревогой наблюдали за мной. — Ну что товарищи командиры, пора поговорить о бренном? Все уже знаете, в какую ситуацию в скором времени попадёт наш корпус?