Дмитрий Казаков - Высшая раса Страница 36

Ужас сковал мускулы, не давая возможности двигаться. Лишь когда ноги сверхчеловека с деревянным стуком ударились о дорогу в метре позади мотоцикла, а руки бессильно загребли воздух, капитан нашел в себе силы повернуть голову вперед. И тут же вынужден был поворачивать, уходя от колдобины.

Раздраженные вопли стихли позади, а Петр всё никак не мог продышаться, выгоняя из груди склизкий комок страха. Дорога лежала впереди, матово отсвечивая чешуей асфальта, и до самого Амштеттена на ней не должно было быть никаких препятствий.

Верхняя Австрия, замок Шаунберг

30 июля 1945 года, 1:20 – 1:43

Виллигута разбудили среди ночи. Просыпался он с большим трудом. Тело казалось свинцовым, веки никак не желали подниматься. Но когда он смог открыть глаза, то удивление само выдернуло бригаденфюрера из кровати – рядом с ней стоял штандартенфюрер Янкер.

– Что случилось? – вопрос сам вырвался из горла, хриплый, словно карканье.

– Ничего, – ответил Янкер. – Просто герр Хильшер попросил меня разбудить всех арманов и пригласить на встречу.

Бормоча проклятья на готском языке, знание которого Виллигут вынес из полувидений-полуснов о германском прошлом, за которые его в свое время и приблизил к себе фюрер, он натянул на себя одежду.

В коридорах замка было холодно, и ветер завывал за стенами, подобно стае голодных волков. Преодолевая сопротивление не желающих гнуться суставов, бригаденфюрер спустился во двор и мимо подставки Грааля, мимо картин прошел в святая святых замка.

Все собравшиеся, за исключением Хильшера и фон Либенфельса, что буквально лучились энергией, выглядели сонными. Хотя нет, оберстгруппенфюрер Дитрих, совсем недавно прошедший Посвящение, тоже смотрелся бодро. Но с него и спрос совсем другой…

– Садитесь, товарищи, – пригласил Хильшер и потер руки. Профессора явно одолевало нетерпение, вроде того, что бывает у мальчишки, желающего похвастаться перед приятелями новой игрушкой.

– И что, мы не будем соблюдать обычные формальности? – раздался полный иронии голос доктора Хирта. – Не будем взывать к Господам Земли?

– Нет, – твердо сказал Хильшер. – Они и так явили нам благость, и нет смысла обращаться к ним.

– Тем лучше, – пробурчал Ульрих Граф. – Быстрее закончим.

– Боюсь, что вы неверно понимаете ситуацию, – мягко и вместе с тем свирепо улыбнулся Хильшер. – Это не конец, это начало новой эры!

– Переходите же к делу! – не выдержал Виллигут.

– Вы правы, – не стал спорить верховный арман. – Все вы знаете, сколь длителен и сложен процесс превращения человека в высшее существо. Более четырех часов мы тратим на то, чтобы из единственной куколки вылупилась бабочка сверхчеловека!

По залу пронесся всеобщий гул. Процесс Посвящения мало того что отнимал большое количество времени, так еще и забирал массу сил у тех, кто помогал его осуществлению.

– Но теперь, – улыбка Хильшера стала нестерпимо яркой и торжественной, словно у кинозвезды, – это всё позади! Буквально час назад мы с Йоргом, – последовал кивок в сторону фон Либенфельса, – закончили апробирование совершенно нового варианта Посвящения. При его использовании время трансформации уменьшается в четыре раза и составляет всего час!

– Каким образом вам удалось этого достичь? – спросил скептически Хирт. – Ведь ни один из этапов из процедуры выкинуть нельзя!

– Вы совершенно правы, – склонил голову Хильшер. – Но нам удалось добиться того, что их все можно будет осуществлять одновременно!

– Таким образом, – сухим, каким-то деревянным голосом проговорил Дитрих, – мы можем получать новых воинов в четыре раза быстрее.

– Совершенно верно! – многозначительно поднял палец верховный арман. – На данный момент у нас достаточно кандидатов на трансформацию, и их превращение может быть ограничено только объемом произведенной сыворотки, которой у нас даже в избытке.

– Что же, – доктор Хирт прищурился, словно школьник, готовящий пакость приятелю, – теперь мы им всем покажем!

Лицо доктора исказила радостно-хищная усмешка.

Нижняя Австрия, мост через реку Дерра

к северу от Вены

30 июля 1945 года, 2:57 – 3:18

Ночь была тиха, а прохладный ветер не давал часовым задремать. Охрана моста в связи с восстанием на юге велась по усиленной форме, и безопасность гигантского сооружения обеспечивала почти целая рота автоматчиков. Не все из них, конечно, находились на боевых постах, но подходы к охраняемому объекту были надежно перекрыты. Ждали составы с войсками, идущие с севера, из Чехословакии.

И первый из них появился из тьмы, дав о себе знать протяжным гудком и стуком колес. Ни один из часовых к этому моменту не передал сигнала тревоги, ни один не заметил ничего подозрительного.

Поезд въехал на мост, добрался до его середины, и тут страшный грохот ударил по ушам часовых, а быки моста, толстые и надежные, начали разваливаться – один за другим.

Над рекой понесся скрежет ломающегося железа, и мост медленно, словно во сне, начал рушиться. Первыми коснулись воды сорвавшиеся с платформ тяжелые танки, вслед за ними – сам состав. И последним, заставив реку вскипеть, а землю – вздрогнуть, рухнул сам мост.

Те из часовых, что остались в живых, могли только смотреть на реку, превратившуюся в груду бетона и железа, медленно размываемую течением.

Нижняя Австрия, город Амштеттен

30 июля 1945 года, 5:44 – 8:53

Мотоцикл Петр бросил около трех часов ночи. Кончился бензин, и «цюндапп» нашел успокоение в густых кустах. Разведчик спрятал машину так, чтобы с дороги ее не было видно, и двинулся дальше пешком.

Ночь была прохладной, но ходьба согревала. К восходу солнца Петр прошел достаточно большое расстояние, но зато ноги начали гудеть. За время пути он никого не встретил, шоссе было пустынным.

Когда розовое лицо солнца высунулось из-за горизонта, в кронах деревьев по сторонам от дороги начали петь птицы. Под аккомпанемент их неумолчных трелей разведчик вышел к Амштеттену, тому самому городку, с которого началась несколько дней назад (а кажется – так давно!) неудачная разведывательная операция.

Первой мыслью было обойти город стороной, но сил было мало, и капитан принял решение, за которое сам бы себя отдал под трибунал – идти напрямик. Причиной подобного выбора стала мысль, что у безумцев из замка Шаунберг не так уж много войск, и на такой маленький город их наверняка не хватит.

Редкие прохожие на улицах бросали на чужака недоуменные взгляды, но этим всё и ограничивалось. Никаких следов эсэсовцев в Амштеттене не наблюдалось, но когда Петр миновал центральную городскую площадь, украшенную причудливой башенкой с часами, с запада донесся ровный гул моторов.

Этот звук вызвал у разведчика приступ дикого ужаса. Некоторое время Петр боролся с ощущением, что это едут именно за ним. Борьба оказалась бесплодной, и он бросился бежать, не разбирая дороги.

Он мчался так быстро, что едва не сбил с ног какую-то женщину. В последний момент увернулся и в результате упал сам. Удар о брусчатку вышиб из груди весь воздух.

Некоторое время лежал, чувствуя, как телесная боль смывает ужас, а когда поднялся, то был собран и сосредоточен. И тем более странным оказалось то, что лицо женщины, столкновения с которой он чудом избежал, показалось ему знакомым.

В голубых глазах жительницы Амштеттена тоже мелькнуло нечто вроде узнавания. Мгновение она смотрела прямо в лицо мужчине, затем смутилась и опустила глаза. И тут Петр вспомнил.

– Эльза? – спросил он. – Это вы?

– Да, – ответила она робко. – Что вы здесь делаете?

– Бегу от нацистов! – ответил он спокойно и тут услышал рев автомобильных моторов, причем совсем недалеко. – Они преследуют меня. Вы не поможете мне?

Сомнение овладело Эльзой лишь на миг. Затем она решительно тряхнула золотистыми кудрями и сказала твердо:

– Пойдемте, я спрячу вас. Они не смогут вас найти.

Петр последовал за ней, отметив с удивлением, что не чувствует страха. Словно молодая женщина могла защитить его от эсэсовских громил.

Они дошли до дома Эльзы. Скрипнула, впуская гостя, обшарпанная и какая-то кривая дверь. Повернув вслед за хозяйкой, разведчик оказался в темном и коротком коридоре.

Еще одна дверь – и они вошли в просторное помещение кухни. Разглядывать его у Петра не было времени, Эльза указала на квадратный люк в полу, украшенный большим металлическим кольцом, и сказала:

– Сюда.

– А ваши домашние? – спросил Петр, с натугой поднимая люк. Из открывшегося отверстия пахнуло холодом.

– Я живу сейчас одна, – ответила женщина просто. – Дети в деревне. Из наших – никто не скажет, что я увела вас. Когда будет можно, я вас выпущу.