Князь Вяземский. Дилогия (СИ) - "Мархуз" Страница 36

Вася Голицын вместе с Софьей тоже нарезали круги мышления, причём о том же самом. Но у них имелся дополнительный вариант-мечта — поставить царевну регентом и, выбрав момент, попробовать помазать её на царствие. Поэтому, сладкая парочка занялась приваживанием патриарха Иоакима. Василий Васильевич разработал для Софки целую пиар-компанию, эдакий идейный базис, чтобы перетянуть церковь на свою сторону. Сестра государя начала дудеть в дуду на тему возврата к славному патриархальному прошлому, отринув иноземцев и иноземные заимствования. Мол, русскому народу живётся хорошо самому по себе, а все беды и смуты приходят из-за морей.

Сам государь, сказавшись больным, отсиживался в своих покоях, передоверив управление страной царице Наталье Кирилловне и боярской думе. Думцам такое оказалось всладость, да и государыня-матушка пользовалась моментом, возвращая Нарышкиных на малую кремлёвскую родину. Ивана Кирилловича вызвали из Рязани, а Кирилл Полуэктович был пару раз замечен в Кремле. Патриарх тоже помогал руководить, причём с Натальей Кирилловной ему удалось найти общий язык. Милославские, неожиданно для себя, поняли, что возможен ещё один вариант регентства — вдовствующая царица при совсем больном царе (по типу Педру Второго при его болезном брате) или, в случае государевой смерти, при царевичах. В общем, всё смешалось в доме Обл…,блин, Романовых!

Посадские работы выглядели со стороны полнейшим сумбуром, превратив микрорайон в какой-то человечий муравейник. Стройматериалы привозились, растаскивались, использовались и мигрировали вместе с лопатами, тачками и работниками. Один ручей наконец-то превратили в благообразный канал и смонтировали на нём колесо. Своя пилорама намного удешевляла стоимость тёса и транспортных услуг по его доставке. Старую пристань развалили и вовсю вбивали сваи для новой, попутно укрепляя берега реки. В будущем, мечталось вообще о каменной набережной, а пока можно было перебиться и естественным берегом. Казарма и новая церковь уже обзавелись фундаментом, осталось лишь начать, да кончить!

В лесной лагерь отправили очередную сотню стрельцов для вторичного отбора и переподготовки. Один взвод из первой сотни оставили для продолжения тренировок и практических занятий в лесах, ещё один взвод вернулся в посад, остальных разделили: кого на работы, а кого и на увольнение. Долгоруков не только руководил, но и сам принимал участие в тренинге, пользуясь моментом. Лев Нарышкин обзавёлся штатом помощников, так как разорваться не мог при всём желании. Впрочем, своя команда подготовленных и прошедших практику спецов-администраторов, никогда не помешает.

Иоанн, в итоге, вернулся в Беспутино, решив что Москвы ему чрезмерно и надо бы чуток развеяться.

Для массового изготовления интадуры пришлось вырубить площадку в лесу под складирование, туда же перенесли производство. Слишком ответственный товар, чтобы тесниться на прежнем месте. Купцам, прослышавшим о чудо-дёгте, исправно отказывали в продажах, но всё время подъезжали новые и новые. Они почему-то искренне считали, что достаточно потрясти мешочком с серебром и производитель сразу же согласится со столь веским доводом. А так как торговля дёгтем на Руси — явление общенациональное, то Михайла распорядился поставить пост на съезде с тракта. Умники всех сортов полностью задолбали своей крестьянской простотой и городской непосредственностью! Почему, каждый норовит обьегорить или, в крайнем случае, поучить жизни, попутно высказав своё "фе"? А если в ответ втюхают в лоб, причём без обоснований и обьяснений?

Наконец-то отмокли и обсохли меха, обработанные вологодцами. Эффект потряс всех — мягкие, пушистые, гладкие изнутри, осталось лишь тёмным шёлком обшить. Хвосты седых чёрных лис и соболей вообще представляли произведение искусств. Случайно забредшая пара купцов из Порты долго и упорно упрашивала продать их, обещая за ценой не постоять. Правда, они почему-то надеялись платить серебром и понемногу за каждый шедевр. Пришлось обьяснить недотыкомокам, что коллекционные модельные товары, дешевле трёх фунтов золота стоить не могут. Бедолаги-османы неодумевали, каким образом задняя часть старого, поседевшего от такой жизни, соболя, может стоить намного дороже полной шкуры соболя молодого. Торговля кончилась чисто "вяземским, отмороженным" жестом — он запихал десяток хвостов в мешок, повелел выдать два барреля "аспирина", короб спинных чесалок, зубных щёток и прочих полезных штуковин и отправил обоих купцов к Фене Едреневне.

Единичные, классные товары, вызывают зависть соседей, а то и более высокопоставленных персон. Поэтому, даже козам ясно, что турки вернутся зимой за большим количеством русских ништяков, да ещё и луков привезут, вместе с деньгами. Так как, за луки Вяземский был готов платить цены турецкие, немерянные. Блистательная Порта всё больше разрасталась, перенасыщаясь деньгами, рвалась покорить Австрию, сбросив, мирным договором, с хвоста Московию и нуждалась в особых, уникальных товарах. Обыденные мерсы уже не устраивали беков и пашей — им подавай "Бентли" ручной сборки! А так как купцы и промышленники Европы тоже хотели османский порядок в управлении — то и участь Европы была почти предрешена. Патриотизм западных простяков, торгашей и ремесленников базируется на нормальной, спокойной жизни, а не на лозунгах. Если завоеватели не трогают религию и уклад — им идут навстречу. Так что османы этом пользовались, не вмешиваясь в жизнь простого народа, попутно карая казнокрадов и взяточников: и чужих, и своих. Любой монарх, устраивавший обдираловку верноподданых, мог лишиться страны и полюдья.

Внешняя стена лесной крепости потихоньку окирпичивалась — Вазген и Ко обучили достаточно работников и их трудовой порыв сдерживал лишь постоянный дефицит кирпича и пережжёного известняка. Три этажа оборонительного сооружения выглядели грозно, даже в деревянном варианте, хотя и непонятны были причины столь высоких расходов. От кого защищаться, если кроме татей и врагов-то нет никаких. Поэтому и Кремль не предьявлял претензий — в конце концов, лишняя крепость под Москвой не помешает на будущее, а сегодняшней угрозы не несёт. Внутренние строения полностью обеспечивали нужды не менее тысячи бойцов, а склады постепенно заполнялись боеприпасами.

— Эх, кабы на тракте её построили, можно от Твери защищаться, — ёрничали все, кому не лень.

— Или саму Тверь от крымчаков прикрыть, — вторили им те, кому лень.

— А может князь хочет царю крепость продать, по-готовому? — догадывались самые разумные, — Али подарить?

Тайна оставалась девственной и озадачивала многих, кому делать нечего. Поди разберись, какие резоны в отбитой голове бродят неприкаянно?

Вебер полностью зарылся в своих склянках, помогая и травницам, и Пахому, и дегтярям, заодно выслушивая Мишкины лекции о природе вещей, устройстве мира и не забывая своих исследований. Философский камень и единое лекарство от всех болезней он больше не искал, предпочитая более прикладные методы обеспечения своего будущего. Зато поиски нужной плесени неожиданно дали результат. Десяток нарезанных на куски кукурузных стеблей, забытых алхимиком в погребе, покрылись какой-то дрянью. Август, не задумываясь, соскрёб её и сделал несколько тинктур разной концентрации, на воде и на спирту. Потом выловил селянина с гнойником, вскрыл чирей и занялся испытаниями. Вопли самого простяка заглохли при виде пары талеров. Через три дня даже опухоль спала — о чём последовал немедленный доклад лично князю. Мозговой центр в составе Вебера, Дарьи и Лукерьи был немедленно отстранён от других дел, а Анисим послан в Москву на отлов гниющих и лихорадочных единиц. Для них разбили возле тракта три шатра, чтобы заразу не занести в совхоз, а сами лекари обязались работать в тряпках, закрывших рот и нос.

Батюшка Пафнутий, довольный строительством новой церкви, выпросил ещё и деньги на организацию библиотеки. Денег дали, охраной и повозкой снабдили, а право самому искать свитки и книжки с картинками, он и так имел.