Константин Калбазов - Росич Страница 37

За это время на "Страшном" вышли из строя два сорока семи миллиметровых орудия. На палубе лежало не менее полутора десятков убитых и не менее десятка раненных которых уже никто не уносил с палубы, так как не хватало людей для борьбы с пожаром и обслуживания оставшихся двух орудий.

Однако русским так же удалось поджечь один из эсминцев и тот был вынужден был временно выйти из боя и прекратить огонь, так как начавшийся пожар, на удивление очень быстро распространился чуть не по всей палубе.

Но оставшийся в строю эсминец пока не получивший ни одного попадания, так как Науменко приказал сосредоточить весь огонь на головном эсминце, который в настоящий момент боролся с пожаром, вел ураганный огонь по русскому эсминцу. Теперь настал черед заняться последним не пострадавшим противником, но противопоставить ему русские моряки могли только два орудия изредка рявкая выбрасывавшие снаряды по противнику, так как у них не хватало обслуги.

Либо, на борту нашелся кто-то сильно удачливый, либо Вера Ивановна истово молилась за своего супруга, но случилось то, что случилось. С третьего выстрела из носового, семидесяти шести миллиметрового орудия, совершенно случайно удалось попасть в носовой торпедный аппарат японского миноносца, расположенного внутри носовой части, от чего мина сдетанировала и ее взрывом разворотило носовую часть японского эсминца, от чего тот идя полным ходом буквально нырнул под воду.

Получивший некоторую передышку Науменко осмотрелся и заметил, что находится не более как в десяти милях от Порт-Артура. Ему удалось отбиться от превосходящего противника и теперь дело оставалось за малым привести избитый эсминец в гавань. Однако поврежденные машины могли на пределе своих возможностей дать только десять узлов, а вдогонку "Страшному" уже шел, отставший было миноносец японцев и хотя его машины могли развить только двадцать узлов из тех тридцати, что он мог развивать в начале боя, этого было более чем достаточно, чтобы не дать русскому уйти. Так же к месту действа спешил сумевший наконец справиться с пробоинами уже позабытый Науменко эсминец.

Однако сегодня счастье явно было на стороне русских моряков. Под лучами восходящего солнца истаяли последние клочья тумана и на арене появился новый участник, который сразу же переломил ситуацию из безвыходной в игровую.

"Смелый" подобно "Страшному", потерял в ночи отряд и отстав самостоятельно возвращался в Порт-Артур. Уже на подходе к намеченной цели его привлекли звуки боя. Обнаружив сражающихся и опознав "Страшного", командир "Смелого" капитан второго ранга Шульц на пределе возможностей своих машин стал сближаться со сражающимися противниками, при этом его орудия молчали, чтобы не привлечь внимание японцев.

К тому моменту когда сквозь дым окутавший японцев, последние все же заметили новый русский миноносец, тот успел уже сблизиться на дистанцию торпедного выстрела и выпустил торпеду из носового аппарата. Предпринять, что либо японский экипаж уже не успел, избитый миноносец и без того плохо слушался руля. В довершение к этому, одновременно с выстрелом торпеды, "Смелый" сделал разворот и в упор произвел залп из своих орудий, при этом один из снарядов нашел свою цель и разорвался рядом с мостиком, руль окончательно заклинило.

Торпеда ударила точно по средине борта и без того сильно пострадавшее судно начало быстро тонуть. С борта посыпались редкие моряки, что были еще способны двигаться. Спасти еще недавно гордого красавца уже ни мог никто, его секунды были сочтены, он уходил на вечную стоянку.

Русские не стали подбирать пленных. Конечно было соблазнительно довершить разгром, потоплением последнего оставшегося миноносца, но Науменко прекрасно отдавал себе отчет в том, что его судно едва на ладан дышит и уже практически готово последовать вслед за своими недавними противниками, а потому решил все же отходить, предоставив "Сильному" возможность прикрывать его.

Оставшийся последний миноносец с остервенением набросился на "Сильного", но получил достойный отпор и между ними завязалась ожесточенная артиллерийская дуэль, в которую время от времени вмешивалось единственное уцелевшее носовое орудие "Страшного".

Не смотря на довольно значительное расстояние, занявший место наводчика, Горский сумел дважды добиться попаданий по японцу, при этом один из снарядов вероятно повредил паропровод, так как противник окутался клубами пара и снизил ход. После этого комендоры "Смелого" добились одно за другим, три попадания и на японце занялся пожар, что все же вынудило японского капитана прекратить погоню.

За это только начавшееся утро "Страшный" уже второй раз оправдывал свое название, правда теперь в несколько ином значении. Сначала он был страшен для врага, своим убийственным началом боя, теперь же он был страшен, потому что на него не возможно было смотреть без содрогания.

Искореженные надстройки, трапы, палуба и труба создавали картину такого хаоса, что было просто удивительно, как это судно все еще продолжает сохранять плавучесть и способность передвигаться.

Когда "Страшный" все же оказался в гавани, на что Науменко уже успел потерять надежду, он вдруг ощутил усталость и практически без сил повалился на залитую водой, сажей и кровавыми разводами палубу, при этом его правая рука откликнулась тупой ноющей болью.

Да-а, Петр Афанасьевич, теперь я за вами и в огонь и в воду, - лаконично изрек так же тяжело опустившийся рядом с командиром, старший офицер.

А как же они, - не скрывая горечи спросил Науменко кивая в сторону лежащих на палубе трупов, до которых пока ни кому не было ни какого дела, так как оставшиеся невредимыми или получившие легкие ранения были заняты оказанием помощи тяжело раненным. Не пострадавших в этом бою не было, один из матросов в машинном отделении обварился в результате порыва паропровода, настолько, что скончался практически на месте, страшная смерть.

В это время ему на глаза попался лежащий ничком, покрытый копотью, обгоревший труп в офицерском мундире, в котором только по цвету оставшихся волос Науменко смог узнать Бунина.

Бедный мальчик.

Вы об Анатолии, - в голосе Горского слышалось уважение и гордость. - Да Петр Афанасьевич, этот мальчик заставил по другому посмотреть на нашу молодежь. Ведь он боялся перед боем и не скрывал этого. Но как хладнокровно он лупил из орудия и покрикивал на бывалых матросов, когда те робели. Я даже решил для себя, что если выберемся лично напою паренька вусмерть.

Между страхом и трусостью есть большая разница, - устало процитировал Науменко слова мичмана перед боем, едва шевеля бледными губами.

Теперь я это точно знаю, - голос Горского предательски дрогнул. - Петр Афанасьевич да вы ранены.

Науменко растеряно посмотрел на правое плечо и удивленно заметил, что рукав кителя полностью пропитался кровью, которая успела уже подсохнуть, кровотечение остановилось само без перевязки, значит его ранило чуть не в начале боя, а он и не заметил. Странные выверты все же способен устроить человеческий организм в минуты опасности.

ГЛАВА 11

Антон! Папа…

Успокойся Света, - перебил жену Песчанин и быстро поднявшись из-за стола нежно прижал ее к груди. - Я все знаю. Волноваться не из за чего. Все слава богу обошлось.

О чем ты говоришь! Папа погиб! - в истерике вскричала Света.

О чем ты, - ничего не понимая поинтересовался Антон.

Вот, - обескураженная тоном мужа, растерянно протянула ему газету она.

Взяв в руки газету он сразу же обратил внимание на заголовок, набранный крупным шрифтом, "СМЕРТИЮ, СМЕРТЬ ПОПРАВ". Антон быстро пробежался по печатному тексту, выхватывая только ключевые моменты и фразы. Закончив, он зло выругался и отбросил в угол газетный лист, так встревоживший его супругу. После этого он вернулся к своему столу и взяв с него какой то листок бумаги, протянул его Свете, которая все это время, беспрерывно всхлипывая и размазывая по щекам слезы, словно маленькое дитя, с надеждой взирала на супруга.

Вот. Читай.

Света судорожно вцепилась в протянутый листок, оказавшийся телеграммой и с жадностью начала читать.

"Антон, все в порядке. Петр Афанасьевич жив, легко ранен. Уничтожено три японских эсминца. У нас потерь нет. Торговля умерла. Жду твоих указаний. Семен."

Света трясущейся рукой протянула телеграмму Антону и растеряно поинтересовалась.

Что это? Это правда?

Ты кому веришь, этой газетенке или Семену.

Но ведь в газете…

По меньше верь тому бреду, что печатают в газете, они еще и не то напечатают, чтобы их тираж разошелся, - зло бросил Антон. - Одно несомненно, Петр Афанасьевич действительно участвовал в каком то бою и при этом был ранен, японцы же действительно потеряли три эсминца. Света прошу тебя, не беспокойся, если Семен пишет, что это легкое ранение, то ничего серьезного не произошло.