Олег Иванов - 1923 Страница 37

— Вот и всё - он дал Сушину письмо за подписью Стомонякова.

Пока они ехали, Коля внимательно его изучил. Там стояли две френкелевские фирмы, общим итогом на 500 000 золотых марок. Сколько это будет в знакомой валюте, он не знал, но подозревал, что много.

— Я думаю, сказал Сушин, что ничего мы не найдём. Стомонякову никто ничего не посылал - по крайней мере документов нет. Или, если и были, то их вынули. Кто-то в торгпредстве явно в деле. На худой конец, могли просто подделать подпись. Это надо трясти всех, причастных к кредитной истории. А кто носил немцам это письмо?

— Судя по записке, пришло в канцелярию.

— Да, главное и по тексту ничего не поймешь. «В ответ на ваш сообщаем Вам согласованный список фирм…»

— Ладно, Лёша. Бери письма и лети в Москву. Может быть там найдёшь концы. Я заказал тебе место на утренний рейс. Если у тебя нет дел, поехали, я отвезу тебя к аэропорту, чтобы ночью не мотаться. Если в посольстве живет участник этой конспирации, то ты в опасности.

Сушин достал пистолет из портфеля и переложил его в карман пиджака. Потом решительно сгрёб все бумаги в кучу.

— Пожалуй, ты прав. Я предам письмо Ксенофонтовичу, пусть он ищет концы. Поехали.

Они зашли к торгпреду, но того не было на месте. Оставив записку, они пошли к машине.

Сушин первый почувствовал неладное. Наверное, за рубежом он каждую секунду ждал белогвардейской провокации. Поэтому на липы и прохожих смотрел настороженно.

— За нами хвост- сказал он негромко. Уже давно едет

Николай толкнул Надежду, чтобы та перевела. Сидящий впереди господин кивнул и стал копаться в бардачке, потом достал свой внушительный маузер и стал приделывать к нему деревянную кобуру. В итоге получилось что-то вроде автомата. Сушин тоже достал пистолет. В итоге один шофёр остался сидеть невооружённым, да и то, наверное, что обе руки были заняты рулевым колесом.

Внезапно охранник стал что-то быстро говорить

— Салон бронирован. Стенки кресел тоже бронированы. Поэтому он просит всех оставаться на заднем ряду - там они будут в безопасности. Если что-то произойдёт, то можно стрелять из-за дверей - они тоже бронированные.

— Не учи отца любится - сказал горячо Сушин. Видно было, что ожидание схватки возбуждает его.

— Слушай, подруга. Ты только никуда не лезь - Николай положил руку на Надькину кисть. Она держала свой наган, не очень умело, но решительно. - Вот если мужики не справятся, то мы тогда вступим в дело.

Машины вышли на какую-то широкую улицу, и тут-то преследователи решили начать. Взревев мотором они стали обгонять медленно идущий тяжёлый «оппель», Вырвавшись вперед, и проехав метров пятьдесят, резко развернулись поперёк дороги. Из дверей стали выскакивать люди, которые открыли по «оппелю» огонь из пистолетов. Их было четверо - двое стояли впереди стреляли подняв оружие обеими руками, двое облокотились на капот. Пули с противным звоном стали бить о метал и глухими щелчками о стекло. Оно мутнело в точках попадания, но держалось. Шофёр затормозил, и они, вместе с охранником, тут же открыли дверцы и прыгнули на землю. Пригибаясь за ними, они стали стрелять короткими очередями по два-три патрона. Один из противников упал, два других пригнулись, но продолжили огонь. Сушин тоже прыгнул из машины, повторив отработанный манёвр охраны.

Наверное, если бы не было брони, шансы может быть и были бы равны. Но так у команды «оппеля» было неоспоримое преимущество. Нападающие это поняли, но было слишком поздно. Пуля попала их шофёру в голову, и он, взмахнув руками, повалился на пробитый капот свой машины. Минуты через две всё было кончено.

Стрельба закончилась и случайные свидетели этого боя стали постепенно подтягиваться к месту происшествия. Охранник встал из-за дверцы и пошёл смотреть на убитых. Подошедшим прохожим он стал что-то показывать и говорить в приказном тоне. Люди стали суетиться, кто-то куда-то побежал. Попросив не выходить из машины, шофёр вышел ему помогать. В итоге, всё сообразовалось в рамках знаменитого немецкого порядка. Приехала полиция, поговорила с охранником и махнула рукой - проезжайте. Объехав пробитый пулями автомобиль, они поехали дальше в аэропорт.

— Доложи, Лёша, Ксенофонтовичу, какие решительные люди у нас в посольстве работают. Так что концы в Москве можно и не искать. Судя по тому, что тебя пытались грохнуть здесь, из Москвы ничего не приходило. Это дело рук местных товарищей.

— Нет, а какой автомобиль у нас хороший. Я поговорю, надо пару таких закупить для вождей.

Внезапно шофёр стал яростно ругаться.

— Чего это он, спросил Николай

— Ему плохо видно, стекло побито пулями. Глаза болят.

— Лады. - сказал Николай, не вслушиваясь в разговор Сушина про чудо машину - Я думаю, это будет без проблем. Я поговорю, и ты всё купишь, тем более, торгпред - это теперь твой лучший друг. В общем так. Ты в Москву, мы с Надеждой в Швейцарию. Я там концы кой какие поищу, и сразу обратно в Россию.

— Мне бы лучше с вами…

— Тебе надо письмо передать и о ситуации рассказать. А в Швейцарии мы и сами справимся.

Поселив Сушина в маленьком домике при взлётном поле и ещё раз напомнив об организации его охраны, Николай с Надеждой поехали назад. В гостинице они взяли в сейфе портфель с деньгами и двинулись на вокзал - надо было ехать в Цюрих. Узнав, куда надо будет направляться, шофёр сказал, что имеет инструкции довезти их до Цюриха. Но Николай воспротивился. Если можно ехать с комфортом, надо ехать. Поэтому, решили они, машина пойдёт своим ходом, а они, вместе с охранником поедут на поезде. А машина встретит их на вокзале. Компромисс, пожалуй, удовлетворил всех.

А вот немецкий международный вагон был не в пример удобнее русского. Там была токая широкая полка, что они с Надеждой вполне уместились вдвоём. Она любила его молча, только когда наслаждение начинало расти, она шептала

— Коленька, любимый

Она повторяла это как-то пробующе, словно сама не верила тому, что говорит, а он с ужасом думал, зачем он это всё делает. Зачем ему её любовь? Почему он добивается того, что может просто взять. Но это опять было сильнее его, и он ласкал её, а она сначала сопротивлялась, а потом жадно брала наслаждение, наверное набирая то, что прошло мимо за долгие годы после переворота, так изменившего её жизнь. А он был злой. Наверное, у меня это комплекс, думал он, засыпая под стук колёс. Почему я хочу быть для женщины человеком, которого она должна запомнить. Неужели нельзя просто - спариться и разбежаться - без взаимных обязательств, без любви. Как это называется - товарищи по сексу?

Нет, надо от этого избавляться - уже спя подумал он. В который раз за свои почти сорок лет.

Из Цюриха они вернулись быстро. Всё было не больно, и даже скорее, приятно. По крайней мере не было дурацких наворотов конца XX века - что-то насчёт поручительства или 300 000 долларов минимума. А может всё и было, только знакомство с господином Лембертом сняло все эти вопросы. В общем, в Берлин Николай возвращался обладателем счёта в швейцарском банке. Душу правда это не грело - чувство самозванства никак не проходило, а маленьким червячком грызло изнутри. Но с другой стороны, в Москве 2001 года это конечно не решит все проблемы, на уверенности в жизни прибавит. По крайней мере проблема последней десятки не встанет.

Неясно правда было как их из Цюриха вытащить, и вообще доживут ли они до этого времени. Но Николаю казалось, что название банка «Креди Суиз» было на слуху, кажется в связи со скандалом Павла Бородина. А как вытаскивать тоже не проблема. Были бы деньги. А уж как их взять - решаемое дело.

Фриц встречал их на вокзале. Он был свеж и сиял.

— Самолёт ждёт, можно лететь - погода хорошая, домчимся мигом.

В машине он дал ему какие-то странички.

— Посмотрите, пожалуйста, товарищ Николай - хитро подмигнул он.

Это была статья некоего Гуго Эберляйна, член ЦК КПГ. Там, в выражениях ясных и доходчивых, автор доносил до читателя идею об опасности несвоевременного выступления рабочего класса. Правда аргументация шла очень извилистым путём, но в целом суть идеи можно было понять поражение коммунистов бросит рабочих в руки боевых отрядов - так он называл фашистов. Ой-ей-ей - подумал Коля, как оперативно работают.

— Ну что?

— Прилично. От канона отхода нету, и не поспоришь. Когда и где в печать?

— Москва, август, раньше уже не выйдет.

— А что у нас с китайской темой?

— Сотрудничество между Москвой и Сунь Ятсеном идёт уже давно, но я думаю, что пора усилить его перевод на чисто военные рельсы. Я думаю, в августе, кто-то из гоминдановских генералов приедет в ЦК.

— Я думаю, что в Китае нужны яркие победы и риторика национального освобождения. В этом случае, это прекрасно ляжет в марксистскую схему единства пролетарского движения коммунистов и национального движения крестьян. У них там есть компартия?