Виктор Дубчек - Красный падаван Страница 37

Коля учился.

Вся страна училась.

Учебники и тетради превращались в оружие, школьные парты — в стрелковые ячейки. Может, вслух не очень-то об этом говорили, а понимали все: в старом мире народу России места уже не осталось. Не прощает старый мир крылатых. Так что, товарищи, либо помирать, либо улетать — либо новый мир строить.

Помирать Коля точно не собирался — и стране своей ни за что не позволил бы, — потому и выбрал службу в органах государственной безопасности. Теперь он рассматривал план возводимой в белорусском лесу мобильной базы и думал, что архитектор — тоже очень интересная и важная профессия.

— А почему котлован такой маленький? — спросил он капитана, указывая на суетящихся внизу роботов. — Судя по плану, тут таких башен ещё пять и в середине пушки какие-то.

— Это не башня, это сегмент, — рассеянно отозвался Окто, что-то вычитывая в своём планшете, — и котлован под фундамент. На подземном ярусе будут стоять генераторы и прочая инфраструктура.

«Инфраструктура», кивнул Коля, надо запомнить слово.

— Я-то думал, ваша база — это лагерь такой, — сказал он, — ну, там, палатки какие-нибудь, умывальня, отхожее место… А тут целая крепость, считай — городок.

— Нет, стандартная база, на «Палаче» таких ещё две. Но это нам повезло, что «Титаны» есть — за два рейса весь комплект можно сбросить. Вот на обычных ИЗР транспортники меньше, каждый сегмент приходится отдельно таскать.

— «ИЗР»? — спросил Коля. За последнее время серьга-толмач стала работать гораздо лучше, наверное, тоже обучалась. Если раньше о значении многих инопланетных слов приходилось догадываться по смыслу всего разговора или переспрашивать, то теперь таких затруднений становилось всё меньше.

Серьга вообще работала интересно: она не то что именно говорила за собеседника, а как бы нашёптывала в ухо перевод отдельных слов и выражений. Из этих ненавязчиво шелестящих кусочков в голове Коли словно сама собой складывалась вполне связная речь. Теперь Половинкин начинал гораздо тоньше и точнее понимать союзников, хотя иногда ему казалось, что говорить они стали как-то совсем обыденно, строить фразы слишком по-земному. А вчера вышло и вовсе забавно: когда красноармейцы Федотов и Бибиков уронили на ногу красноармейцу Искембаеву инопланетную автоматическую пушку, серьга перевела на русский почти все претензии, которые высказал киргиз. Коля даже слегка покраснел, но образы на всякий случай запомнил.

Он вообще старался понемногу вставлять в свою речь новые слова. Вот и теперь странно звучащее «ИЗР» лейтенант повторил точно так, как произнёс его десантник.

— Имперский Звёздный Разрушитель, — пояснил Окто, — тоже линкор очень мощный, но, конечно, не «Палач».

Капитан вздохнул, утирая пот со лба. Солнце жарило будь здоров.

— У Лорда Вейдера вообще всегда все самое лучшее. Это сейчас нам не повезло, но от случайностей никто не застрахован. Зато база на борту нашлась, с базой мы здесь хоть Крата остановим.

Десантник постучал пяткой по поверхности башни… сегмента, напомнил себе Коля. Он осторожно заглянул за металлический поручень. Пятиэтажный дом, не меньше.

Половинкин вспомнил, как этот сегмент собирали из готовых частей, выгруженных исполинским неуклюжим грузовым челноком. Два тяжёлых, колёсных, совсем не похожих на изящного Прокси робота быстро разложили какие-то металлические панели, тросы, балки, цапфы и кучу других деталей в сложном, но явно осмысленном порядке. Роботов осталось мало, поэтому работают они медленно — так пояснил Окто. Самому-то Коле казалось, что быстрее, прямо скажем, вроде как и вообразить невозможно.

Челнок разгрузился, басовито чихнул двигателем и почти сразу ушёл в небо. Роботы собрали из балок высокие колонны, хитро прошнуровали тросами панели и цапфы, разъехались в разные стороны и потянули за концы — бабах! Детали головоломки съехались на многоэтажной высоте, с оглушительным звонким гулом схлопнулись друг с другом и превратились в тот самый сегмент, на крыше которого сейчас стоял Коля.

Если отвлечься от масштаба, весь процесс строительства до ужаса напоминал сборку бумажных моделей, чертежи которых печатались в журнале «Техника — молодёжи». Казалось, ткни пальцем — и наклонные стены здания сомнутся, стыки разъедутся.

— Стыки потом заварим, конечно, — сказал Окто, — сейчас не до этого.

— А разбирать как? — спросил Половинкин.

— Зачем разбирать? — удивился капитан. — Это же обычный дюрапласт, никакой ценности не представляет. В крайнем случае взорвём после эвакуации.

— «Тень» тоже взорвать собирались.

— Ты что, лейтенант! — возмущённо присвистнул Окто. — «Тень» надо сберечь любой ценой, ради неё вся наземная операция и затеяна. Это тебе не жестяная штамповка, — он снова топнул ногой по крыше сегмента.

— И что, — спросил Коля, — всю крепость роботы вот так же соберут?

Капитан поморщился.

— Если бы, — неохотно признал он, — только сегменты, что попроще. Как до общего каркаса и башни дело дойдёт — всё равно придётся инженерам руководить. Или техникам. Ничего сложного, в принципе, просто дроиды всё же не настолько умные. А, ну и генераторы запустить без техников не получится, конечно.

— Освещение? — понимающе кивнул Половинкин.

— Освещение, гиперсвязь, механика ангаров, СИД-аппараты… Турели, конечно.

— А разве турели не автономно работают?

Окто рассмеялся.

— Да ну, разве это турели. Вот когда башню соберём, увидишь настоящую ПВО — на сто километров ни один тикьяр не взлетит. А наши автономки — это так, игрушки.

— Что ж ты их поставил на зенит?

— Так нет больше ничего, — простодушно объяснил десантник, — от высотной авиации не поможет, а штурмовики ваши отогнать сумеет. И то, были б современные версии… Плазменники быстро деградируют.

— Это как? — спросил любопытный Коля, делая очередную зарубку в памяти.

— Ну, я ж солдат, не техник. В общем, это не энергетическое оружие, а плазменное, поражающий фактор — материальный объект, плазмоид.

— А почему высоко-то не добивает? Плазма падает?

— Плазма — не падает, — назидательно ответил Окто, — особенно в последних версиях. Просто летает медленно и низко. Не инженер я — тонкостей технологии не знаю. Обычный пользователь.

— А если… — начал было Половинкин, проникаясь робкой надеждой внести свой вклад в труд сообщества оружейников, но тут снизу закричали:

— Лейтенант! Сала хочешь? Кончай работу, эй, лейтенант!

Коля с Окто синхронно перегнулись через поручень.

Внизу, задрав головы, стояли нахальный майор Мясников и лётчица Юно с коричневым бумажным пакетом. Девушка помахала рукой и, кажется, улыбнулась. Мясников весело закричал:

— Давай сюдой, лейтенант! То есть сюда давай.

— Ага, — сказал легионер, — наконец-то.

Он перекинул ногу через балку и ухватился за трос.

— Первое время продержимся относительно легко, — доверительно сообщил десантник, просовывая пальцы другой руки в металлическую рукоятку закреплённого на тросе карабина. Коля внимательно следил за его действиями, — Владыка Сталин ещё пехоты подкинет, скоро танки высадим. Авиация нам пока вообще не страшна.

Ещё бы, решил Половинкин, тут эта самая плазма кругом — погорит у Гитлера вся авиация, за милую душу.

— Будем жить! — сказал Окто, кузнечиком спрыгивая с крыши, и пронёсся по тросу, весело дрыгая ногами. Коля проследил за его полётом взглядом и упёрся глазами в Юно.

«Советский человек ничего не боится», — подумал Половинкин, нащупывая второй карабин.

Никакого нет смысла жить, если даже не пытаешься научиться летать.

ГЛАВА 18

Одинокая твилекка желает познакомиться

— Нет, мой фюрер, направленная передача сейчас возможна только с использованием коротких радиоволн — в диапазоне от десяти до ста метров. А эти волны объекта «Слейпнир» достигнуть не в состоянии, потому что отражаются от термосферы.

— Что ещё за сфера?

— Это слой атмосферы, начинающийся примерно в восьмидесяти километрах над землёй. Или выше. Воздух на такой высоте сильно ионизирован… заряжен, — быстро поправился Каммхубер, — он как бы превращается в зеркало для коротких волн.

— Что значит «зеркало», генерал? — раздражённо осведомился Гитлер. — Как прозрачный воздух может вдруг сделаться «зеркалом» для прозрачных же лучей?

Круглое лицо Каммхубера на мгновение утратило выражение предельной почтительности. Но только на мгновение.

— Радиолучи невидимы, мой фюрер, — с большой убеждённостью произнёс он, — поэтому только логично, что и зеркало у них невидимое.

Объяснение, казалось, удовлетворило Гитлера. Он вяло взмахнул рукой, приказывая продолжать.