Между двух огней - Ande Страница 37

Я подошел и уселся рядом с Мейделем.

— Дай сигарету, Вань.

Мы закурили.

— Зачем ты, Кольцов, куришь этот мусор?

— Барон, вы в курсе, что на такой охоте часто гибнут люди?

— Это ты к чему?

— Можно я заберу потом твои вещи себе?

— Обойдешься. И вообще, я знал, что ты стоишь сзади и вот-вот начнешь стрелять. Поэтому и мазал.

— Заметь, между мной и зверем был автомобиль, в отличие о некоторых.

— Я возьму себе голову. Я теперь понимаю тех, кто себе их берет.

— Ну, считается, что толченый рог носорога повышает мужскую силу.

— Мне это не интересно.

— Ну да. Поэтому и бери голову. Никто даже ничего и не подумает.

К нам подошел Савва.

— Ну и что у вас опять?

— Да вот, Сава Игнатьевич, барон куропаток хотел настрелять, но промахнулся.

Негры, во главе с Мбенге, подошли к туше, и неожиданно пали перед ней ниц. Потом он нам пояснил, что злой бог сошел на землю и вселился в носорога. Пока голова на месте, нужно проявлять уважение. Оставив Якова и Савву разбираться с трофеем, пошел к своему авто.

Все было неприятно, но не смертельно. Зверь задел правую дверь и порвал правое среднее колесо. Еще сместился мост. Но это все было решаемо. Тем не менее, день, а то и два, будем стоять здесь. Дал команду Марку и Жану приступать потихоньку. Савва скомандовал ставить лагерь.

— Иван! Мясо у носорога съедобное?

— Ну да. Я думаю, Мбенге сейчас опять приведет деревню и расторгуется.

Но все оказалось еще интересней. Мбенге сотоварищи ночью, при свете костра положили голову носорога на носилки и, под ритмичное пение, три раза обнесли ею наш лагерь.

За следующий день мост все же воткнули на место, и привели все в исходное. Только правая задняя дверь была теперь закрыта наглухо. Мбенге продал носорога. Алмазов ему, к сожалению, больше не дали. Я его заранее предупредил, что никаких баб в оплату. И таки обошлось.

Мы въехали в Либерию через долину в горах. В верховьях реки Софа. В будущем здесь будет главная алмазная провинция страны. А пока тишь да гладь, да бездорожье. Вполне, впрочем, проходимое.

На следующее утро мы оставили француза Марка за старшего и, втроем, отправились как бы охотиться. Отъехав немного назад, мы изменили направление, спустились вниз по реке и вброд выехали на огромную отмель. Я вырезал в кустах несколько палок. Вставил в сетку. Получилась рама. Достал складную лопату, и прошел по отмели. В конце двадцатого века здесь будет стоять драга и добывать две-три тысячи карат алмазов каждый день. Но сейчас я вспоминал фото. Коля, Леха, и Артур стоят, и держат в руках камни. Вот здесь. Я кивнул Савве. Он скинул с плеча винтовку и скрылся в перелеске.

Разметил квадрат три на три метра и протянул лопату Якову.

— Приступайте барон.

— То есть ты не будешь копать!?

— Конечно нет. Это привилегия высшей аристократии.

— Будешь просто сидеть?

— Как не жаль, но нет. Ты копай давай.

Я установил наклонно раму с сеткой и показал, как кидать на неё грунт. Собрал брезентовый лоток. Потом за три часа мы намыли крупных, по пятьдесят-семьдесят карат камней. Карат на четыреста. Потом еще час маскировали наши работы. Вроде получилось. А уж через неделю и вовсе будет незаметно.

Возвращаясь обратно, решили попробовать подстрелить куду. Хитрая экзотичная антилопа отлично объяснит наше отсутствие. Мы проезжали солончак. К нему и направились.

Не доезжая километров пять, оставили машину и барона, и осторожно пошли к солончаку. Дикие звери ходят к нему полизать соль. Потом четыре часа, до вечерних сумерек, лежали в лёжке. И уже почти в темноте Савва все-таки подстрелил куду. Считается весьма почетным трофеем.

На следующий день мы проехали еще двадцать километров, и стали лагерем. По той же схеме следующим утром доехали до отмели. Накопали алмазов карат на семьсот. Только никого экзотического подстрелить не удалось.

А вечером я объявил об окончании охоты. И что мы начинаем двигаться к Монровии. Немного отметили.

— Слушай, Иван, может Михайла нам львиную шкуру принесет?

— Ты, Савва, только ему не говори. А то ведь и вправду принесет. Скормит вон, Аленушку, и пока тот её жрать будет, убьет кота ножиком. Оно тебе надо?

— Яков, а ты не хочешь?

— Я-то не прочь, но Иван уперся. Пожалей, говорит, природу.

— Ты Савва про Мертвое Море слышал? На Ближнем Востоке? Это Яков там охотился. Больше там теперь ничего не водится. Нельзя его в саванну выпускать.

— Ты завидуешь, Кольцов. Тебе не к лицу.

На следующий день мы переправились вброд, и вышли на дорогу к побережью. Не сказать, что кругом были люди, но это уже были вполне обжитые места.

Через день нас остановил английский патруль. Особых вопросов у них не было. На багажнике одного грузовика была растянута шкура леопарда, другого — голова буйвола. А на третьем красовалась голова носорога. Любому было ясно, что едут серьезные парни.

Самое смешное, что сержант интересовался всего лишь одним. А льва подстрелили? Яков сдержанно ответил, что ему нужен повод еще раз приехать в Африку. Поэтому пока без льва. Сержант угостился моим коньяком, и просветил, дальше все без неожиданностей. Они здесь выполняют функцию заслона, разворачивая идущих к побережью. Дальше уже закон и порядок.

Мимо каучуковых плантаций, мимо лесных вырубок, мы за два дня доехали до Монровии. Остановились, понятно, в Палас-отеле. Я сразу поехал в порт. Там нас ждала радиограмма — «Амата» на рейде. Дал ответную радиограмму швартоваться под погрузку.

Рассчитался с Мбенге, переплатил вчетверо. Оставил ему все деньги от продажи мяса. Он пытался целовать руки. Остальные носильщики стояли на коленях. Аленушку мы с Саввой отвезли монахиням из миссии Красного Креста. Она плакала и не хотела оставаться.

Через два дня, в полдень, я поднялся на борт корабля. Погрузка закончена.

— Капитан!