Путешествие Херульва - Андрей Каминский Страница 37

— Вот, — Волх кивнул на янтарь, — разруби его. Своим мечом.

— Почему я?

— Потому что иное оружие его не возьмет, — пояснил Волх, — вот смотри!

Он сорвал с пояса толедский меч и что есть силы ударил по янтарю. Меч лязгнул по камню, оставив на нем белую полосу, но мерцавшее на камне алое сердце осталось невредимым.

— Не веришь? — Волх покосился на фриза, — попробуй сам.

Он протянул Херульву меч и шагнул в сторону, освобождая место своему воеводе. Фриз, искоса глянув на князя, шагнул вперед и, занося меч, с силой ударил целя так, чтобы разрубить пополам мерзкую тварь. Но и в этот раз сталь лишь царапнула по камню, словно кто-то невидимый в последний раз толкнул Херульва под руку, тогда как древний гнус продолжал таращить выпученные гляделки. Разозлившись, фриз сорвал с пояса меч Асбрана, провернул в руке и рубанул что есть силы. В тот же миг янтарь рассыпался на мельчайшие осколки, а тварь, сидевшая в нем, вдруг ожила, расправив крылья и с мерзким жужжанием устремилась к фризу. Тот шарахнулся в сторону, пытаясь отмахнуться мечом, но не успел — что-то тонкое длинное мелькнуло рядом с его лицом, сдернув в сторону зажужжавшую еще громче тварь.

— Да имей тебя Локи! — не сдержался Херульв, когда обернувшись, увидел на месте, где только что стоял князь, лишь ворох смятой одежды. Поверх него сидела большая жирная ящерица, с длинной узкой головой и блестящей черной чешуей. Горло ее судорожно дергалось, проталкивая в брюхо еще дергавшееся насекомое, из быстро двигавшихся челюстей сочилась, капая на землю, темно-красная кровь. Сожрав огромного гнуса, черная гадина принялась слизывать с земли алые капли длинным раздвоенным языком. Херульв бросил невольный взгляд на алтарь — от янтарного сердца не осталось даже обломков.

— Пусть Мать Моря вечно хранит княгиню Риссу, — послышался довольный голос и, обернувшись, фриз увидел голого князя, неспешно напяливающего одеяние, — теперь, благодаря ей, я готов к поединку с кривым волхвом. Шли гонцов в Изборск — пусть Избор готовится склонить голову перед великим князем Ладожским.

Несколько месяцев минуло со времен поездки Херульва к кривичам и словенам. На гостеприимство Избора фризы не могли пожаловаться — в своем граде он оказал посланцам Волха и княгине Илмере поистине княжеский прием: с обильным столом, щедрыми подарками, покорными рабынями-чудинками, плясками ряженных и медвежьими боями. Как никто Избор старался показать, что он по праву считает себя самым видным из здешних князей. Погостив в Изборске с седмицу, фризы вернулись обратно в Ладогу. Остаток зимы и начало весны прошло довольно скучно: наученная горьким опытом корела и чудь больше не пыталась набегать на Ладогу. Так что Херульв и его люди почти безвылазно сидели в Ладоге, лишь изредка выбираясь поохотиться в окрестных лесах. Князь почти не выходил с ними, предпочитая отсиживаться в натопленной хоромине и занимаясь какими-то волховскими делами.

Потом вскрылись льды и с запада потянулись торговцы — чудины, ливы, свеи. От последних Херульв и узнал о распрях между двумя могущественными конунгами Сигурдом Кольцо и Харальдом Боезубом, что столкнулись за власть над свеями, данами и геатами. Сигурда уже поддержал князь велетов Драговит, а Харальда — курши и гуты, так что все шло к великой битве, что могла потрясти весь Север до основания. Увы, Херульву с его отрядом не было места в грядущей великой сече — близилось лето, а значит недалек был и день, назначенный Волхом для подтверждения его права на великое княжение. И седьмицы не минуло, с тех пор как Волх и Херульв посетили святилище на острове, а князь уже велел снаряжать драккары, чтобы двинуться вниз по Мутной.

Встреча состоялась на небольшом лесистом острове, между речками Прость, Ракомка и самой Мутной. Кроме Волха и Херульва сюда явились Избор, кривичский волхв Кривогость, озерная княгиня Ильмера и несколько воев от каждого из князей. Явились и пятеро старейшин чуди и веси — то, что вершилось сейчас, решало судьбу и их родов. Все они стояли возле костров горевших на вершинах песчаных сопок, — или курганов, неведомо кому и когда возведенных, — окруживших пологое место возле воды. В ночи слышались крики ночных птиц, по особому шелестел окружавший сопки лес и в небе мелькали странные тени со светящимися глазами.