Валерий Ковалев - Левиафан Страница 38

   Для исключения возможных провокаций со стороны Турции в период коронации, в первых числах апреля, по указанию светлейшего, "Левиафан" вышел в море и взял курс на столицу будущей Дакии. Десять из его шестнадцати ракетных шахт были загружены новыми морскими орудиями, винтовками и боеприпасами для ее гарнизона.

   - Ну что, Борис Нухович, наконец-то навестим Адриатику с дружеским визитом, - сказал, осматривая в бинокль далекий горизонт Морев.

   - А почему нет? Мы заслужили этот праздник, - попыхивая трубкой с душистой латакией[21], - невозмутимо ответил Сокуров.

   Радовалась неожиданному выходу и команда. Всем надоела сырая петербургская зима, и снова хотелось увидеть солнечный Босфор.

   - Там сейчас тепло, - мечтательно щурил глаза Коробов, забросив ноги на направляющую балку торпедного стеллажа и поигрывая золотым империалом в руке. - Опять же, ракия и бабы.

   - А тебе их что, в Питере не хватало? - хмыкнул Ксенженко, проверяя работу бортового компьютера.

   - Отчего же, вполне, - рассмеялся тот. - Только очень уж они сонные и на золото падкие. Гречанки погорячей будут и меньше берут.

   Пройдя Северное море и Ла-Манш, "Левиафан" вышел в Бискайский залив и двинулся вдоль берегов Испании. Погода была чудесной и двигались, в основном, в надводном положении. Изредка на горизонте возникали парусные корабли, которые сразу же меняли курс и исчезали в голубой синеве. С мостика и рубки корабля, подводники с интересом наблюдали за стаями весело резвящихся в ультрамариновых волнах дельфинов и парящими в высоком небе громадными альбатросами, удивлялись непередаваемым краскам вечерней зари и с волнением вдыхали пьянящий, налетающий порывами, легкий бриз.

   При подходе к Гибралтару, в районе Танжера, вахтенным сигнальщиком с рубки был замечен идущий встречным курсом двухмачтовый бриг. В нескольких милях от "Левиафана" он лег на другой галс и стал отворачивать в сторону.

   - "Дун - кан", - раздельно прочел мичман блеснувшую в лучах солнца на борту парусника золотистую надпись, о чем доложил прогуливающемуся по мостику Корунскому.

   Тот вскинул к глазам бинокль, издал легкий возглас удивления и нажал рычаг "каштана". Через несколько минут в рубке появились Морев с помощником

   - Александр Иванович, взгляните, - протянул капитан 2 ранга бинокль командиру. - Уж не тот ли этот "Дункан", что пытался умыкнуть нашего Михаила Ивановича?

   - Да, - вроде похож,- сказал через минуту Морев и, передав бинокль помощнику, отдал команду идти на сближение с бригом.

   Неравная гонка длилась недолго и, как только ракетоносец приблизился к паруснику на расстояние в несколько кабельтовых, корма брига окуталась дымом и у самого носа "Левиафана" всплеснул водяной фонтан.

   - Ты смотри, моська, а огрызается, - одобрительно хмыкнул Морев и приказал сбросить ход. - Гарик Данилович, - обратился он к Корунскому,- давай наверх расчет ПЗРК [22] и швартовую команду с автоматами.

   Вскоре за их спиной послышалось тяжелое сопение и выскакивающие по одному из рубочного люка вооруженные подводники заняли места по боевому расписанию.

   - А ну-ка, лейтенант, - кивнул Морев угнездившему в отдраенном иллюминаторе рубки пусковую трубу ПЗРК офицеру, - пальни ему по корме.

   - Слушаюсь, - ответил тот и, изготовившись к стрельбе, плавно нажал спуск.

   В рубке громыхнуло, оставляя за собой дымный след, ракета унеслась к цели, и на корме брига всплеснула якая вспышка.

   Когда на малом ходу "Левиафан" подошел к оставшемуся без управления паруснику, от него, в сторону виднеющегося у горизонта материка, неслись две полные людьми шлюпки.

   Отправленная на корабль во главе с Пыльниковым швартовая команда, обнаружила на залитой кровью палубе изрешеченные осколками тела нескольких убитых моряков, а в его трюме три десятка изможденных людей, закованных в цепи. Пленники оказались сербами и рассказали, что их везли с турецкого невольничьего рынка в Измире, в одну из английских колоний. В матросском кубрике нашли целый арсенал оружия, а в каюте капитана судовые документы о принадлежности судна Ост - Индийской компании и значительную сумму в английских гинеях.

   Поскольку бриг получил незначительные повреждения, а многие из пленников были знакомы с морским делом, его тут же привели в порядок и оба корабля направились к балканским берегам.

   Стамбульский порт встретил их реющим над фортом российским императорским триколором, громом пушек стоящей на рейде эскадры кораблей под Андреевскими флагами и толпами зевак, чернеющими по берегам залива

   - Поглядите, Александр Иванович, - удивился старпом. - А город-то снова ожил!

   На причале Морева и Сокурова радушно встретили Суворов с Грейгом и в сопровождении эскорта из драгун, все отправились во дворец.

   - Александр Васильевич, - позволю заметить, вы времени зря не теряли, - сказал Морев, глядя из окна кареты на пестрое многолюдье стамбульских улиц, по которым в сторону шумных базаров двигались тяжело груженые караваны верблюдов и толпы носильщиков. Время от времени среди них мелькали пешие и конные группы русских патрулей.

   - Да, - живо кивнул головой сидевший напротив генерал-фельдмаршал, - нам с Самуилом Карловичем пришлось изрядно потрудиться. В город вернулось не только все христианское население, но и многие турки.

   - А как в других?

   - То же самое. Правда, для порядка, пришлось повесить на площадях нескольких дервишей, шейхов и мулл. Призывали население к бунту.

   У ворот бывшего султанского дворца на колесных лафетах стояли два новых орудия, у которых прохаживались часовые, а в обширном, затененном древними кипарисами дворе, гвардейский прапорщик и несколько унтер-офицеров, обучали ружейным приемам роту смуглых, разношерстно одетых людей.

   - Сербские ополченцы, - перехватив вопросительный взгляд Морева, - сказал Грей. -Из них получатся отличные солдаты и моряки.

   В одном из покоев, куда сбежавший с мраморных ступеней адъютант провел фельдмаршала с гостями, их уже ожидал богато сервированный стол.

   - Прошу отведать нашего хлеба соли, господа, - указал на него Суворов и все расселись в высоких креслах.

   - За Матушку-Императрицу! - поднял он наполненную анисовой водкой чарку, и все дружно выпили.

   - Однако у вас тут отличная кухня, адмирал, - сказал сидящему рядом Грейгу Сокуров, отдавая дань турецким кебабам, а также другим, не менее экзотичным блюдам.

   - И вина тоже, - рассмеялся адмирал, наполняя душистой, пурпурного цвета жидкостью, его кубок.

   - Божественный запах, - понюхав напиток, - умилился Сокуров. - Что это такое?

   - Греческая рецина[23] времен Византии. Обнаружили сотню амфор в султанских подвалах...

   Вечером этого же дня, завершив выгрузку оружия и боеприпасов, Круглов, расхаживая по ракетной палубе, инструктировал выстроенную перед ним группу увольняющихся в город подводников. Те красовались в пошитых по последней моде европейских костюмах и выглядели весьма живописно.

   - Так вы меня поняли, господа? - сказал он в заключение. - Кто напьется или ввяжется в драку - неделю без берега. Выделенный адмиралом катер, будет ожидать вас у стенки до полуночи. Все. Свободны.

   Проследив, как катер с балагурящими моряками отвалил от борта и стройно мелькая веслами, заскользил к берегу, Круглов вздохнул и спустился вниз.

   Ступив на разогретые доски причала, Ксенженко с Коробовым и двумя мичманами - ракетчиками, решили для начала осмотреть Стамбул и наняли что-то вроде открытого фаэтона с восседающим на козлах длинноусым здоровяком в необъятных шароварах и красной феске.

   - Куды вам, панове? - спросил тот по - украински, чем вызвал немалое удивление у седоков.

   Ксенженко заявил, что им желательно посмотреть город, на что последовал лаконичный ответ, - "добрэ", и повозка тронулась с места. По дороге возница рассказал, что его зовут Данила Корж, сам он из низовых козаков, несколько лет назад попал в плен и был гребцом на турецких галерах.

   - А чего же не вернулся домой? - спросил один из ракетчиков.

   - Так никуды, - пожал широкими плечами козак. - Сечь сожгли, а родни у меня шаром покати.

   Для начала поколесили по городу, а затем, по предложению Данилы, направились по построенной еще римлянами дороге, к высящейся над Стамбулом, горе Чамлыджа. Оттуда открывался живописный вид на город и раскинувшийся до горизонта Босфор.

   - Да, хорошая прогулка, у меня даже аппетит разыгрался - сказал Коробов, - когда через полчаса, гремя колесами по булыжникам, повозка спустилась вниз. - Послушай, земляк, - обратился он к дымящему трубкой Даниле, - вези нас в какой-нибудь приличный духан.

   - Ага, - поддержали его ракетчики, - и чтобы с музыкой и бабами. Дадим "шапку дыма".