Александр Громов - Исландская карта. Русский аркан Страница 38

Двенадцать столетий назад Исландия уже была обитаемой. Два поколения спустя до нее добрались норвежцы, назвали остров Страной Льда и, выгнав ирландских поселенцев, начали учиться жить на новом месте. Способные ученики, цепкое и упорное племя фиордов, плоть от плоти тех, кто всегда преуспевал и в труде, и в торговле, и в набегах, они быстро достигли немалых успехов. Страна огня и льда получила не временных квартирантов – хозяев.

В свое время на остров проникла, не встретив большого сопротивления, вера в Христа, что не мешало всякому крещенному считать себя дальним потомком Фрейра и приносить жертвы Тору. Постепенно утрачивая воинственность, забывая о дальних походах и удачных грабежах, исландцы не утратили здравого смысла: кровопролитнейшие религиозные распри Европы обошли их стороной. Если биться, так уж за что-то вещественное! Прямой, как весло, разум северянина не различал отравленных колючек, спрятанных в логически безупречных, казалось бы, построениях схоластов. Бились за стада, за пастбища, за власть. Убивали из жадности, из мести. Понятия «еретик» не существовало. Альтинг карал не в меру буйных. Все реже выходили в море большие лодки с драконьими головами на высоких носах. Все чаще выходили в море промысловые посудины, лишенные звериного украшения. Китовья кровь лилась гораздо чаще человечьей.

Прибывали новые переселенцы. Иные оставались, иные плыли дальше на запад, туда, где ярл Эйрик Рыжий открыл новую землю, гораздо более обширную, чем Исландия, но и более суровую и дикую. К западу от нее нашлись еще острова, к югу же – только один остров, зато какой! Винланд, Виноградная Страна, благословенный край! Одно время казалось, что Исландия совершенно обезлюдеет – столько людей пожелало переселиться на остров, лежащий на широте Парижа и Вены. Но Исландия не обезлюдела.

Текли столетия. Давно ушли в прошлое звероголовые драккары, а просвещенные европейские нации поделили между собой африканские и азиатские колонии. В Европу хлынул поток колониальных товаров. Ни Исландия, ни Гренландия, ни даже Винланд не могли предложить купцам и сотой доли того, что Европа начала высасывать из колоний. Угроза нищеты? Нет, всего лишь бедности.

Случалось, что за целый год в Исландию заходило всего-навсего три-четыре купеческих судна, а в Гренландию – одно. Не помогал и протекторат Норвегии. Но не вялая торговлишка сулила главную беду.

Худшим врагом оказался холод. С каждым годом лето становилось короче, а зима злее. Внезапно налетающие снежные бураны губили овечьи стада уже в августе. Граница паковых льдов приближалась, пока не уперлась в северный берег Исландии. Время безопасной навигации сократилось до трех месяцев. В самой Норвегии граница земледелия сдвинулась на юг чуть ли не до Осло. Старики вспоминали, что в их время ничего подобного не было, и предрекали скорую погибель.

Трудно было им не верить. Голод стал таким же обычным явлением, как хмурое небо, и, повторяясь год за годом, выкашивал людей. Беснующиеся вулканы равно засыпали пеплом ледники и пастбища. Не помогали ни молитвы, ни колокольный звон. Отчаяние привело к возобновлению человеческих жертвоприношений, но и старые боги не спешили помочь.

Иногда выпадало несколько хороших лет подряд, и казалось, что беда отступила. Рыбаки возвращались с обильным уловом, скот приносил приплод, выживало больше детей… и… еще бы несколько лет, ну хоть год-два!..

Но нет. Кто-то там, наверху, очевидно, решил покарать людей Севера. И напасти обрушивались одна за другой. Можно ли жить, если мир превращается в ледяную пустыню Нифльхейм, о которой говорится в древних сагах? За что Высшие Силы карают людей?

«За то, что позабыли завет предков: если тебе чего-то недостает – иди и возьми это по праву силы», – уверял Хёгни Тордссон по прозвищу Горелая Борода, первый из новых викингов. Взяв с собою восемнадцать человек, поверивших ему, Хёгни отплыл искать удачи на ничтожном суденышке, воротился же на пузатом купеческом трехмачтовике, полном добра. Лишь половина его команды вернулась с ним к берегам Исландии, зато удачливые пираты кутили всю зиму, возбуждая всеобщую зависть. Послушать Хёгни приходили с далеких хуторов. И было, что послушать! Раскрыв рты, слушатели внимали рассказу о том, как ярко пылало подожженное ядрами суденышко и как самому Хёгни огонь начисто слизнул бороду, но он со своими товарищами все-таки сумел зачалить купца и одержал трудную победу в абордажном бою. Со слов храбрецов впервые за пятнадцать поколений была сложена сага о живом, зримом и слышимом герое, сага неумелая и корявая, но ею восхищались. Никто не смел шутить над обезображенным пламенем лицом нового ярла. Призадумались те, кто, казалось бы, раз и навсегда решил, что славные времена викингов давно прошли и больше не вернутся. У молодежи горели глаза.

Следующим летом Хёгни не встретил трудностей с набором команды. А у купцов Северной Европы появилась новая головная боль.

Немного позднее – у купцов Южной Европы.

И вновь, как много веков назад, не только конунг, но и любой ярл мог собрать дружину искателей удачи, и любой хёвдинг мог назваться ярлом, и никто не мог препятствовать этому. И не стало мира на море, не стало его и в самой Исландии. Поток золота хорош лишь тогда, когда течет в твой карман – так во все времена думали слишком многие.

Бонды собрали альтинг, пытаясь объявить новых ярлов вне закона. Они боялись – Англия, много потерявшая от морских разбоев, угрожала войной, обещая вести ее до тех пор, пока не будет повешен за шею не только последний пират, но и последний пособник последнего пирата. А кто не пособник? Кто из исландцев никогда не покупал награбленного? Какая семья не имеет сына, самовольно или по родительскому согласию ушедшего к одному из ярлов? Наконец, многих ли бондов не выручали ярлы в голодный год, уделяя толику добычи?

Предстояло принять трудное решение. Отказать англичанам – рискнуть всем, включая самое жизнь; согласиться с их требованиями – обречь себя на голодное прозябание. Что выбрать?

Выбор сделали за исландцев. Судьба преподнесла подарок: Испания объявила Англии войну, и англичанам потребовались пиратские корабли с командами – все, сколько есть. За помощь против испанцев было обещано забвение старого, пушки, мушкеты, порох, военная добыча и торговые отношения. Кто бы отказался?

Война распалась на длинную череду морских сражений у британских берегов. Испанцы потерпели полное поражение, остатки их флота бежали. Англия и примкнувшая к ней Голландия сдержали слово. Исландские пираты получили то, что дороже всех писаных на пергаменте договоров – реальную поддержку, основанную на взаимной выгоде и неизбежных взаимных уступках, не показавшихся чрезмерными. Оставить в покое тех и этих? Да разве мало в море, кого грабить, кроме английских и голландских купцов? Э!

Если и есть в этой истории что-то удивительное, то лишь одно: Исландия не только круто повернула курс в сторону морского разбоя, но и занималась им более четырех столетий – с разным усердием, но никогда не прекращая разбоя совсем.

Двадцатый век явил очередной всплеск. Как в прошлые века похододание и голод привели к возрождению исландского пиратства, так же глобальное потепление, скрупулезно фиксируемое термометрами европейских ученых, парадоксальным образом не ослабило пиратство, а наоборот, усилило его. Умножающееся население породило демографические излишки, не находящие себе дела на суше. Реальность в очередной раз подтвердила старую истину: для любого народа отсутствие идеи опаснее отсутствия пищи.

Впрочем, смотря какая идея…

Одно время казалось, что паровая машина покончит с пиратством, ибо последние не чувствительны к дуновению прогресса и скоро просто-напросто не найдут добычи себе по зубам. Наивность этих предположений обнаружилась довольно скоро. С той же наивной верой купцы прошлых веков вооружали свои неповоротливые посудины пушками, добиваясь этим лишь освоения пиратами более изощренных приемов нападения.

Ответ не заставил себя ждать. Машинный ход и нарезные пушки брига «Змей», принадлежащего ярлу Сигтрюггу Торкельссону, явились громом среди ясного неба. Очень скоро появились подражатели.

Энергия людей Севера била ключом. Был освоен никому доселе не нужный Свальбард, именуемый Шпицбергеном на большинстве европейских карт. Паровому флоту требовался уголь. Норвегия, когда-то диктовавшая свою волю Исландии, спасовала, предоставив исландцам базы в обмен на отказ от набегов на свои берега. Королевская власть осталась в этой стране лишь номинально и на недолгий срок. Ярлам не был нужен местный монарх. В конце концов слабоумный король Магнус был утоплен в яме с жидким коровьим навозом. Известно, что премьер-министр Великобритании лорд Сазерленд сказал по данному поводу: «Это уж слишком!» Но сверх того не последовало ни слов, ни действий.