Анатолий Матвиенко - Танки генерала Брусилова Страница 38

Александр Михайлович откровенно опасался подобного антигерманского соглашения. Более того, за последнюю сотню лет не случилось ни единого значительного конфликта с ними, а австрийские Габсбурги осмелились погладить Россию против шерсти лишь при поддержке британцев. Без островитян не состоялась бы и Крымская война, французы сыграли в ней вторую роль. То есть Альбион – вековечный соперник, причем соперничество регулярно выплескивается на поле битвы.

– Позвольте поблагодарить кабинет Его Величества за столь неожиданное и щедрое предложение, – ответил великий князь. – Я непременно и незамедлительно передам его Государю.

Британский дипломат разозлился. Он рассчитывал на составление, по крайней мере, предварительного протокола. Великий князь и ближайший родственник Императора наделен широкими полномочиями и вправе лично подписать договор от имени российской короны. Нет же, уклонился от ответа, вместо обещания обменяться депешами с двором и завершить сделку выбрал обтекаемую форму «передам Государю». Россия – колосс на глиняных ногах, стоящий на пороге очередной революции из-за недовольства продолжающейся войной. Им предлагают воистину царскую подачку. Так какого дьявола князь тянет?

На холеном лице маркиза не отразилось никаких чувств, бушующий внутри шквал не выплеснулся наружу. Высокие участники переговоров разъехались.

Англичанин переоценил русских революционеров. Правительство заявило о начале вывода русских войск из Кореи и о достигнутом соглашении с Сунджоном, который обязался выплатить северному соседу покрытие расходов за изгнание японцев. В распоряжении последних оставался кусок южного побережья от Масана до Пусана общей площадью не более двухсот квадратных миль. Стянутые туда войска, усиленные флотскими экипажами, насчитывали, по оценкам русского и корейского командования, восемьдесят четыре тысячи штыков. Проломить их оборону без суровых потерь невозможно, поэтому корейцы держали блокаду на суше, русские корабли и подлодки – на море. Поговаривали, что от голода у оккупантов отмечены случаи людоедства.

По поводу главных японских владений газетчики каламбурили: остров Кюсю вкусил прелести изоляции. Разумеется, так плотно опекать его побережье, как корейское, русские не смогли. Но известия о пятидесяти семи потопленных торговых судах, а молва раздула эту цифру чуть ли не втрое, чрезвычайно отбили желание плавать в тех водах. Плюс продолжающиеся сообщения о новых атаках подлодок и подрывах на минах вдоль всего юго-восточного побережья вплоть до Токийского залива. Останавливалась промышленность с забитыми складами готовой продукции и без подвоза сырья. На Кюсю местное население постепенно возвратилось к натуральному хозяйству.

Надежды на британскую поддержку таяли с каждым днем. Гордый «Дредноут», хозяева которого хвастливо заявили, что с появлением этого линкора все броненосцы мира разом устарели, затонул после подрыва на минах за каких-то сорок минут, отчаянно пытаясь добраться до мели. Теперь косо торчащие из волн у мыса Цуруги верхушки труб и мачты линейного корабля, не сделавшего ни единого выстрела по врагу, напоминали о закате британского могущества.

Вдобавок «Афалина», получившая повреждения от орудий «Дифенса», кое-как дотянула до Цусимы. Еще один щелчок по носу – убийца «Дредноута» выжил и после ремонта станет в строй. Увы, лодка, торпедировавшая крейсер, на базу не вернулась и объявлена погибшей.

Токийские дипломаты приступили к поиску других посредников в общении с Россией.

Через четверо суток после второго раунда переговоров великий князь Александр Михайлович и министр иностранных дел Извольский прибыли в Петергоф на высочайшую аудиенцию. Сандро пробовал доказать государю, что договор с Лондоном вреден. Япония на грани сдачи, английское вмешательство особо ничего не меняет. С Германским мечом у горла британцы не полезут в войну с Россией. Немецкие дипломаты бомбардируют предложениями о союзе против Британии. Посему не нужны никакие союзы и договоры, а западные европейцы пусть сами друг другу грызут глотки.

Однако рациональная логика оказалась бессильной перед русской иррациональностью. За время парижского турне великого князя в Санкт-Петербурге снова объявился «старец» Григорий Распутин. Малообразованный, невежественный, шокирующее эксцентричный, он невероятно влиял на государыню Александру Федоровну, вероятно, не слишком превосходившую его умственной способностью и широтой взглядов. Не разбираясь во внешней политике, он интуитивно, сакральным образом пришел к истине, что договор с Германией – благо. Внучка британской королевы Виктории не меньше желала согласия с Альбионом. Нашептывая на ушко «милому другу Ники» идиотские советы, царица причинила России не меньше зла, чем ее августейший муж Кровавым воскресеньем и последовавшим за ним бессмысленно жестоким и бездарным правлением.

Таким образом, Николай Второй не прислушался к рекомендациям зятя, проигнорировал мнение Министерства иностранных дел, Военного министерства, Морского министерства, Государственного совета и думской верхушки, где преобладали антибританские настроения, и внял просьбе жены, витающей в собственных грезах и науськанной юродивым сыном тобольского ямщика. Воистину гениальный выбор советчиков! Император решил перехитрить всю Европу. Он заключил договоры с обоими – и с Георгом V на случай германской агрессии и с Вильгельмом о военной помощи в случае нападения Великобритании на Германию. Николай оказался начинающим шахматистом-самоучкой, севшим за доску против мастеров и не обладавшим прозорливостью хотя бы на один ход вперед, не считая очевидных «зевков». Он поставил государство в положение, когда оно неизбежно оказывается втянутым в панъевропейскую войну после любого неосторожного движения одной из держав, с которыми подписаны договоры. Излишне говорить, что Государь почувствовал себя победителем на посольском поприще, а подвиги русской армии и флота в Корее и у берегов Японии поблекли рядом со свершениями его дипломатического гения.

На прямых переговорах с японцами царь допустил очередную ошибку – оставил у себя в тылу обозленного неудачами недобитого врага. Ободрав Страну восходящего солнца непомерной контрибуцией, Николай Второй не настоял на ограничении у побежденных флота и армии. Японцы поклялись себе страдать и голодать сколько нужно, но однажды поквитаться и с русскими, и с британцами, и с корейцами. А для комплекта – с китайцами. Тем не менее на многострадальном Дальнем Востоке наступил мир.

Часть третья

Трудный опыт Балкан

Глава первая

– Бронеходные войска не выделены в отдельный род, господа. Однако же боевое применение танков в Корейской войне показало изрядную их полезность и в наступлении, и в обороне. Посему Русская императорская армия будет увеличивать число танковых батальонов в дивизиях, а кавалерийские части и инфантерия призываются к проведению учений совместно с бронетехникой.

Слушатель Николаевской императорской академии Генерального штаба полковник Петр Николаевич Врангель сделал пометку в записной книжке и принялся внимательно слушать. Он гораздо больше преподавателя знал о танках. Куда интереснее другое – как официальная военная мысль восприняла опыт танковых боев в Корее и чему учат будущих полководцев.

– Перед разбором тактики действий танковой роты и батальона в составе дивизии перед вами любезно согласился выступить недавно вернувшийся из госпиталя капитан Бетлинг, командовавший ротой при штурме Пхеньяна и тяжело раненый в наступлении под Саривоном. Виктор Эдуардович, извольте пройти на кафедру.

Тяжело опираясь на трость, танкист проковылял к возвышению. Барон чуть не подпрыгнул. Ему доложили о гибели ротного от прямого попадания в башню. Выжил! Верно, у некоторых, как у кошки – семь жизней. И это здорово. Чаще всего на войне первыми погибают лучшие люди.

– Для меня большая честь, господа, выступать перед вами. Прошу извинить, я не оратор, да и от ранения не полностью оправился. Так что разрешите не мудрствуя лукаво рассказать вам о боевой работе танкового экипажа.

Речь капитана разительно отличалась от стиля преподавателей. Те не говорили – докладывали. А то и вещали. Танкист излагал просто, безыскусно и даже несколько по-цивильному, словно за гранью жизни и смерти после ранения ему открылась некая высшая правда, после которой армейская показушная форма вроде строевых «подход-отход-фиксация» показалась суетным излишеством. Понятно, что по возвращении в часть Бетлингу снова придется стать оловянным солдатиком.

– Начну с того, господа, что служба в танковых подразделениях – самая трудная из известных мне сухопутных воинских профессий. Поверьте, переход под броней на двадцать верст куда тяжелее, чем верховой на пятьдесят, и это не преувеличение. В корпусе на счету каждый кубический дюйм. Зимой внутренности немного подогревает тринклер, однако мотору для сгорания нужен наружный воздух, который он берет из заброневого пространства. Стало быть, при запущенном моторе внутри машины свистит ветер. Преотвратно механику-водителю, ледяной поток на перегоне проносится мимо его головы через открытый люк, и ему куда тяжелее, нежели он шагал бы в пешей колонне или тем более ехал верхом.