Последыш IV Непростые будни феодала - Макс Мах Страница 38

по-видимому, совсем непрост, хотя и не стремился делать эту сторону своей жизни достоянием широкой общественности. Начать с того, что князь Артемий Нетшин являлся признанным бастардом Никиты Галицкого и единокровным младшим братом нынешнего князя Божьей милостью Федора Никитича. Собственно, старший брат и устроил в свое время его судьбу, настояв перед отцом, чтобы тот признал своего ублюдка, а позже, когда сменил отца на Галицком столе, выбил для Артемия княжеский титул. Другим интересным моментом было то, что, являясь многолетним другом Сигурда Менгдена и Андрея Северского и будучи лично знаком едва ли не с половиной мятежников, в опалу, - не говоря уже о худшей доле, - он не попал и практически все годы правления императора Константина являлся его конфидентом, не занимая, впрочем, никакой официальной должности. А вот с Андреем Романовичем Северским он, судя по всему, разругался вдрызг. Но не сразу после коронации Константина, а лет через пять-шесть после этого. Что уж там между ними произошло, никто доподлинно не знал, а только из друга семьи Артемий Никитич разом превратился в персону нон грата. Князь Северский не только перестал с ним общаться, но даже руки с тех пор не подавал. Ну и, наконец, в Обществе ходили упорные слухи, что именно Нетшин, действуя через искренно любившего его старшего брата, оторвал Галицкое княжество от западного пула и организовал его союз с юго-восточными княжествами: Киевским, Черниговским, Новгород-Северским и Переяславским, а значит и с теми княжествами, которые образовали Союзную Рать и объявили Менгденам войну. В этой связи, слова деда о мести приобретали особый смысл, поскольку за сухими фактами биографии князя Нетшина начинала проступать личность предателя и его мотивы.

«С отцом он, по-видимому, просто дружил, - прикинул Бармин возможные варианты, - но дружбой, скорее всего, там и не пахло, поскольку это общение было для Нетшина попросту вынужденным в силу особых отношений с Андреем Романовичем, который, собственно, и дружил с Менгденом».

Могло такое случится? Да запросто. Но, если так, - если, и в самом деле, возник этот странного вида любовно-дружеский треугольник, -то в силу близости к Сигурду Менгдену Нетшин мог узнать о заговоре и слить заговорщиков, чтобы сделать карьеру при новом императоре. Впрочем, карьера, как таковая, его, похоже, не интересовала. Другое дело – власть. Это было сильно похоже на правду и объясняло между прочим ссору с князем Северским. Если Андрей Романович узнал в конце концов, из-за кого погиб его друг и отец его сыновей, это могло стать причиной разрыва. Это же, к слову, могло бы объяснить и фестиваль невиданной щедрости, устроенный Северским Ингвару Менгдену. Не только дружба с отцом Ингвара и сантименты, связанные с семьей, но и чувство вины. Впрочем, как бы хорошо и логично ни выглядела выстроенная Барминым теория, все это пока являлось лишь предположением, но, с другой стороны, лиха беда – начало. С гипотезы, собственно, и начинается любое научное исследование, и Бармин по опыту знал, что, если уж начал распутывать клубок, не остановится пока не распустит его до конца. Тогда и правда обнаружится. А до тех пор никаких резких движений. Низкий профиль, и ничего иного.

3. Девятнадцатое декабря 1983 года

День не заладился с самого утра. За стенами замка лил ледяной дождь, - по типу, «раскрылись хляби небесные», - перешедший ближе к полудню в густой снегопад, а дома… Ну, что сказать? Полигамная семья – это не всегда «гуд», иногда – это фэйл[2], притом фэйл эпический, а иногда и того хуже. Конкретно сегодня, оставшись без старшей пионервожатой, - Варвара отправилась с Петром в вояж по ближним и дальним родственникам, - Елена Прекрасная привычно, хотя обещала больше этого не делать, поцапалась с не менее прекрасной Хельгой, Мария гордо обфыркала ударившуюся в слезы Дарену, а принцесса Шведская решила, что сейчас самое время выяснить так и не прояснившиеся до конца отношения со своим юным годами «мужем и господином». В очередной и отнюдь не в первый раз, да, наверняка, и не в последний. Однако Бармин идти на поводу у женщин не захотел: молча выслушал всех желающих, сказал, что принял их жалобы к сведению, и ушел заниматься своими делами. Дел же, как всегда, было много, и все, что характерно, срочные и совершенно не терпящие отлагательства. И это, заметьте, после того, как все эти запросы, просьбы и даже требования, - такое тоже случалось, - прошли через мелкое сито секретариата, где производился первичный отбор информации с отделением зерна от плевел, а затем и через руки личного секретаря-референта Авдеева, в задачу которого входило окончательное отделение овец от козлищ. В общем, спасибо еще, что встал рано и успел перед завтраком сходить в gym[3] раз уж побегать и поплавать не получилось. Хотя, если честно, плавать в покрывшейся льдом реке затруднительно даже в хорошую погоду. Но вот побегать можно даже в мороз. Однако измываться над своим организмом, потащившись под дождь, Бармин не стал, - чай не в САС[4] отбирается, - и поэтому полтора часа изнурял себя различного рода упражнениями. Теми, что не требуют специальных тренажеров, и теми, что требуют. Потом душ, завтрак, - где на него и насели, собственно говоря, его «отчаянные домохозяйки», - и понеслось. Кофе Ингвар пил уже в своем кабинете, там же позволил себе первую в этот день сигарету, сопроводив ее второй чашкой крепкого черного кофе, который доппио, то есть двойной эспрессо. Под кофе просмотрел и подписал довольно много документов, касающихся укрепления, так сказать, обороноспособности графства Менгден и Северной марки. Некоторые из этих бумаг были «для служебного пользования», а другие и вовсе – секретными с магической защитой. В общем, начитался вдоволь, да и впечатлился неслабо, ознакомившись с объемом работы, проделанной его соратниками, помощниками, служащими и всеми остальными, кто составлял резко разросшийся штат графа Менгдена.

Закончив с документами, приготовленными на утро, Ингвар сделал короткий перерыв, походил по кабинету, размялся, напрягая разные мышечные группы, покрутил руками, поприседал, но перерыв, увы, закончился слишком быстро, и, вернувшись за стол, Бармин перешел к следующему «неотложному» делу.

В полдень, а вернее, в 12:15 по Пулково, у Ингвара состоялась весьма важная беседа, посвященная довольно-таки деликатному, если не сказать щекотливому, вопросу. Встречу с капитаном Хайвом в миру Егором Степановичем Вогт-Аржениковым он инициировал сам, поскольку тот числился в списке подавших прошение о поступление на службу к графу Менгдену и подходил для целей Бармина по всем статьям. Хайв - означает на норне «куница», и Бармин,