Я Распутин - Алексей Викторович Вязовский Страница 38

Ага, это тот самый бывший «хозяин Питера», начальник гвардии до НикНика, третий сын императора Александра II. Когда он умрет? Я попытался вспомнить и не смог. Но явно не в этом году и не в следующем. Прожил он долго, успел отметиться во всяких исторических событиях. Мощный мужик.

Понятен мне был и смысл этой интриги. Владимир Александрович как раз и был отцом Князя Кирилла. Раньше все его инициативы вернуться в большую политику после отставки блокировались НикНиком и вдовствующей императрицей, но теперь путь был открыт. Что ж… Не самый плохой вариант, надо признать.

Мария Федоровна еще не успела вернуться из Дании, Аликс я скручу в бараний рог — а через нее и Николая. Только тут надо хорошо подумать, что попросить взамен.

— Мыслю так — я отвел в сторону «инженера» — Народу треба, чтобы закон был и для царской фамилии також. Чтобы все в России подчинялись единому уложению. Набедовал — отвечай! Не так, как ваш хенерал-адмирал… хапнул и в Париж. Ищи — свищи.

Петр Николаевич побледнел, но смолчал. Ага, вот так — привыкай. Теперь правду-матку тебе будут резать прямо в глаза и во дворце.

— Закон нужен. Вам же легше будет — я решил дать князьям и морковку — Пропишите в законе, что можно жениться на ком хошь, ежели это не родственник и по согласию.

— На простолюдинках??

— Как там царь-батюшка Александр III графу Витте написал? «Да хоть на козе!» Да и нет нынче простолюдинов — развел я руками — После Манифесту 17-го числа подданые равные права имеют. Но выходит, что некоторые то — я кивнул на парадный портрет НикНика на стене Александровского дворца — Равнее других.

— Учредить бы совещание Великих Князей — начал размышлять «вслух».

Петр Николаевич — Да принять статьи о фамилиях и титулах супругов и потомства от разных браков…

На самом деле все это было первым шагом к тому, чтобы подобное совещание пришло к идее т. н. «великокняжеского манифеста» — «О полной конституции русскому народу». Только лет на десять так раньше. Ведь если любого из царской семьи можно выслать из страны, лишить имений императорским «секвестром», как случится с еще одним Великим Князем — Михаилом Александровичем, то это значит, что гражданские права не распространяются и на русскую аристократию тоже. Чтобы получить закон для себя — надо сначала сделать его для всех.

Вот эту мысль я и должен заронить в головы родственничков Николая 2. Тогда они первыми побегут впереди паровоза русской Конституции.

* * *

В самом конце разговора с «инженером» я намекнул не только насчет Конституции, но и поднял вопрос Герарди. Мол, не тянет, интриг от него много, а дела мало. Рассказал историю разбоя с гусарами.

Петр Николаевич понимал, что начальник дворцовой полиции — хромая утка. Покровителя теперь нет, многие захотят провести своего человека на хлебное место.

— И кого же вы, Григорий Ефимович, видите на должности Герарди? У вас есть свой протеже?

— Не знаю этих мудреных слов. А человечек хороший есть. Филиппов.

— Начальник сыскной полиции??

— Он. Русак, умом быстр, взяток не берет, всех варнаков наперечет знает, даст им укорот.

Филиппов не был «моим» человеком. Но вполне мог им стать. Хотя бы потому, что я о нем позаботился. Потом Николая надо было окружать русскими. Хотя бы по фамилии. Не потому, что немцы плохи. Просто как не крутись — нас ждет Первая мировая. И воевать надо будет с Германией. Воевать тяжело (хотя тут есть варианты). Аликс и так «немка» при дворе — болевая точка царской семьи. Одной царицы-«шпионки» вполне достаточно.

— Поговорю с Никсой — кивнул «инженер» — Подумаем.

На этом мы раскланялись и я отбыл домой. Меня ждало важное дело.

* * *

К Лауницу, который фон дер, но при этом православный, мы с капитаном отправились выпрашивать помощи на детскую колонию. Или требовать — если учесть записочку от Аликс. Богоугодное дело на ее нынешнее состояния легло на отлично, а немецкая сентиментальность, растревоженная рассказом о бедных сиротках, добавила градуса. Если дело хорошо пойдет, надо будет стрясти с нее «высочайшее покровительство», она не откажется вставить такую шпильку любимой свекрови, занятой благотворительностью «по должности» руководителя «Ведомства императрицы Марии».

Будет «высочайшее» — найдутся и деньги, и здание. Но кое-что надо бы заранее обсудить с полицией, мы же не трехлетних сироток набирать будем, которых только корми, гуляй да спать укладывай. Мы же беспризорников, уличную шпану собирать будем, вот эту самую «республику ШКИД», от которой всем соседям никакого житья не было. И хорошо бы придумать, как их в узде держать без решеток на окнах и полицейских на каждом углу.

В градоначальстве нас ждал облом — стремительный, как электровеник, Лауниц умчался на очередное протокольное мероприятие, освящение церкви в Императорском институте экспериментальной медицины. Организация известная, солидная, в ней трудится единственный на сегодня русский нобелиат — Иван Павлов. А создан институт принцем Александром Ольденбургским. Вот сколько я про него читал, получается, что он был самым деятельным и толковым из всего августейшего семейства. К тому же, он занимался почти тем же, чем планируем мы — был попечителем, так сказать, культурно-спортивного общества для молодежи «Маяк» и приюта имени себя. Да и с Ведомством императрицы Марии сотрудничает, небесполезный нам человек.

Покумекали с капитаном и решили градоначальника догонять, заодно попробуем с Александром Петровичем познакомиться. Кликнули извозчика, покатили на Аптекарский остров, мимо так и не восстановленной до конца дачи Столыпина.

Институт занимал примерно шесть гектаров у северного берега острова, никакой пропускной системы и в помине не было. Так, служители без определенных обязанностей — мазнули по нам глазами, сами себя убедили, что мы гости на освящение церкви и вернулись к своим делам. Беспечность невероятная, особенно для меня, но вполне в духе нынешнего непуганного времени — вон, даже великие ученые таскают пробирки с радиоактивными материалами в карманах, а потом думают, чего это у них ожоги и облысение.

Да что сейчас… Даже спустя полвека ученые будут косячить с ядерными материалами — мама не горюй. Так в 46-м году, в секретной лаборатории в трех милях от Лос-Аламоса, в штате Нью-Мексико — там же, где впервые была создана атомная бомба — Луис Злотин, канадский физик, показывал своим коллегам, как можно довести ядро атомной бомбы до подкритического состояния. Злотин брал полусферу из бериллия, представлявшую из себя отражатель нейтронов, и медленно опускал ее на ядро, останавливаясь ровно в тот момент, когда полусфера уже почти соприкасалась с плутонием. Бериллиевая сфера