Шаг в триста лет в прошлое (авторская редактура) - Михаил Леккор Страница 38

– Государь тебя водку зовет пить, – прямо сказал Карпов, – вишь какая честь! И нас вот послал. Боится, что один не приедешь – заблудишься, – он хитро подмигнул и потребовал, – пошли давай, что мы тут тебя упрашивать будем, как девку красную.

Когда он объявил об этом и красноречиво посмотрел, что для колодников означало только одно – «лишних» рабочих их барин собирался вешать.

Царь самолично налил водку по стаканчикам, предложил личный тост Дмитрия:

Увидев, что работа пошла, в селение приехал Петр. Вообще-то приезжал он в селение и в каменоломню. Но оказалось, что его хватило только для первого.

Он посмотрел в след Петру, который даже не попрощался с Дмитрием. Похоже, он поставил крест на этих людях и обозлился на вылезшего Дмитрия. Право же, какой царь поспешный. Ничего еще не кончено. В ХХ веке и хуже было. И нечего их боятся. Их с десяток, они вместе и с оружием. А колодников много, но они не знают, что им делать и совсем без оружия. Даже без вил и топоров.

Царь мыслил рационально. Еды и так очень мало, а тут еще эти ленивые скоты. К тому же надо охранять, а убегут, новая докука – разбойники в парадизе. Гоняйся за ними. Проще, чем самым не мучатся и их не мучить, взять и повесить.

Трудовой энтузиазм приводит к долгим и эффективным трудовым результатам, если только встречается с хорошей оплатой и нетяжелым трудом. А это возможно только при достаточно высокой технической базе. Для первой четверти ХVIII века это означает широкое использование лошадей и водных ресурсов. Понятно, барин?

Вы спросите меня, что значит хорошо? Вообще, я не знаю. У каждого свои критерии, – он подождал немного, пропустив крики и шум мужиков. Не злобные – уже одно это радует. Продлжил, – конкретно я хочу для вас выпросить для начала жизнь без кандалов. Но это, еще раз при вашей доброй работе и прилежном поведении.

– Молодец, – одобрил Дмитрий, – сколько рабочих возьмешь?

Лошадей необходимо будет широко использовать, как в каменоломнях, так и личных хозяйств, в земледелии и в лесном хозяйстве. Особенно это происходит при перевозке и переработке камня. Хотя при этом могут большую пользу приносить и мельницы.

Попаданец понимал, что Петр колеблется. Решение-то он принял, но не знает, во благо ли или во вред оно пойдет? А злу только дай прорасти – потом не сотрешь.

– Держитесь меня, – предложил он крестьянам – колодникам, – для вас выше меня только царь. Петр Алексеевич пока о вас мнения не очень хорошего, как вы уже поняли. Сами виноваты. Но если вы будете хорошо работать и не станете бузить, то все будет замечательно. А я за вас порадею – корма у вас у вас будет много и сытно, жить вы сможете хорошо.

Первоначально строить такую деревню Дмитрий не собирался. Главной его целью было кормить колодников и в перспективе баб с ребятишками и с животиною притащить.

Дмитрий недовольно покривился, хотя такой поворот событий его только радовал. И люди целы, и денег много, и город растет.

Но это было еще не все. Когда к вечеру он приехал на плашкоуте с грузом булыжников в город, царь Петр прислал к нему аж шестерых гвардейцев – двух офицеров и четырех рядовых – с приказом немедленно явится к нему.

Петр уже совершенно не понимал Дмитрия. Оставив, по его просьбе, в живых кандальников, он и слышать больше не хотел о дальнейших уступках. Пришлось попросить снять кандалы, как личную уступку ему, Дмитрию, как будто он с него снимает.

Пусть смотрит, он царю не указ. Хотя самому тут страшно. Какие же эти колодники ужасные и противные. С комами волос на голове, с большими грязными бородами, одетые в непотребное тряпье. Бросают злобные взгляды, в глаза не смотрят. Какие из них работники? Бандиты есть бандиты, зарежут, не поперхнуться.

А вторую часть Дмитрий фактически покупал – его приказчики по камню – сведущие в этой продукции люди, после того, как выделили обязательную часть, измеряли и вторую часть, стимулирующую. А за это отдавали по уговоренности, кому, что надо, – деньги, еду, одежду, даже снимали кандалы, и верх милости – привозили семью и разрешали заводить семейный надел.

– Бог с ними, колодниками, – вкрадчиво заговорил он, – сами по себе они меня и не интересуют. Но, государь, смотри, с другой стороны, какой город без булыжной мостовой? И Санкт-Петербурх должен иметь каменную мостовую! Что б никакой дождь не мешал. Должен? – требовательно обратился он к царю.

– А кто будет булыжники возить, делать их из твердого камня, А? Работа-то каторжная! Ежели этих каторжников повесить, придется других создавать. А людей нет. Я своих никого не дам, работы много. Вон Александр Меньшиков пусть даст, он больше всех скалится от радости казни.

Еще бы не благодетеля. У них даже посуды не было, от котлов до поварешек. Единственная пища от государства – кусок гнилого хлеба. Прямо, как коров. Но те хоть траву целыми днями жевали, а колодники? Специально подводили к мятежу? Зачем?

В своем кругу монарх был прост и весел. Долго хохотал, словно Дмитрий сказал, что-то смешное и скабрезное.

Дмитрий повеселел и уже повеселевшим голосом подтвердил:

Царь втянул его в интересный спор, занимающий Петра в то время, и только когда он опрокинул десяток стаканчиков водки, то только тогда вспомнил, зачем пришел. И попросил для начала о решении нужд своих крестьян. Попа надо!

Насмеявшись, Петр сказал:

– Мужики, а вот так вы жить хотите? – спросил он посое этого у собравшихся.

Его товарищи по кумпанству, все, как один, сильно пьяные, загомонили, закричали, одобряя мнение царя.

Пока каша поспела, ватага срубила десять с лишним больших бревен под нижние венцы и поймала три корзины рыбы. С тем ватажниками и засели за обед (колодниками он не хотел называть их принципиально). Сам Дмитрий скромно сел за в стороне, не сколько вкушая сам, столько наблюдая за остальными. Сегодня у них был праздник и они этого не скрывали, радуясь и восхваляя благодетеля. Последний раз горячее блюдо, а тем более с мясом, они ели несколько месяцев назад.

Дробить каменный массив на пласты и на отдельные булыжники нужно, во-первых, при помощи клиньев из закаленной стали. Сталь в