Александр Афанасьев - Силовой вариант ч. 1(СИ) Страница 39

— Чем сможем, Гейдар Алиевич.

— Несколько человек в Баграме. Моих людей, Их надо вывезти оттуда тихо и быстро. И доставить в Москву. Сможете?

Генерал армии Попов удивленно выдохнул.

— В течение часа. Не вопрос.

— Нет, вы не поняли меня, Николай Иванович. Никакие борты на Баграме не использовать, и вообще авиацию Сороковой армии лучше не использовать. Возможно?

Алиев просчитался — уже разговаривая, он вспомнил, что в Ташкентском КНАПО есть директорский самолет, он вообще не военный, его можно использовать как угодно, только трубку сними и номер набери. Но было уже поздно.

Генерал долго не раздумывал.

— Свой салон пошлю. Он на стоянке, в течение получаса подниму. Тихо так тихо.

— Буду благодарен, Николай Иванович.

— Да всегда рады помочь, Гейдар Алиевич. Ждем вас к себе, у нас тут…

— Обязательно приеду при первой возможности. До свидания. — Алиев прервал разговор, положил трубку. Шарахнул кулаком по столу — вот дурак! К старости — совсем умом тронулся, не соображает голова.

В дверь опасливо постучали.

— Кто там, зайдите!

Вошел Али — его все так и звали, «Али». Отца Алиев спас от обвинения в хищениях, самого Али устроил в МГИМО по азербайджанской квоте. Как и любому руководителю — Алиеву были нужны лично преданные люди и сейчас Али и несколько других людей были кем-то вроде личного оперативного штаба Алиева. Официально, Али числился в Московском УКГБ, имел звание майора госбезопасности — к двадцати девяти годам.

— Вызывали, Гейдар-мюдюрь?

— Прекрати! — разозлился Алиев — ты в Москве, а не в Баку! Чтобы я больше от тебя этого слова не слышал!

— Извините, товарищ Алиев.

— Вот так. Возьми Джахида, машину в гараже и автоматы. Встретишь борт на Кубинке, это личный борт командующего Туркестанским округом. Там будет Аскеров и еще один человек. Все втроем привезете этого человека ко мне домой, на Кутузовский. Я позвоню, предупрежу. И сидите там как пришитые. Пока вас не сменят. Все ясно?

— Ясно, товарищ Алиев.

— Иди.

Когда за Али закрылась дверь, Алиев какое-то время сидел, раздраженно барабаня пальцами по столу. Потом — снял телефон, с которым можно было связаться с секретарем.

— Пусть зайдет старший смены прикрепленных.

Через несколько минут — в дверь без стука прошел невысокий, крепкий человек средних лет с профессионально цепким взглядом.

— Товарищ Алиев? — вопросительно сказал он.

— Мне стало известно, что группа террористов готовит на меня покушение. Приказываю усилить мою охрану и охрану моего дома, немедленно. Ко мне домой приедет товарищ Аскеров, с ним будут три человека. Их пропустить. И больше никого. Усилить бдительность.

— Есть, товарищ Алиев.

— Идите…

Все?

Нет — не все.

Генерал Алиев взялся за другой телефон, набрал домашний номер. Ответила Мехрибан — красавица, умница, жена сына. Сейчас она сидела дома с маленькой Арзу.

Гейдар Алиев невестку любил. Чувствовал, что сын сделал достойный выбор, и втайне считал, что Мехрибан намного умнее простоватого Ильхама.

— Зарифа дома?

— Нет, Гейдар Алиевич — Мехрибан моментально уловила напряжение в голосе свекра. Мехрибан и в самом деле была умной, даже очень умной, она понимала, что все, что происходит в семье — было не просто так, и то, что влиятельного свекра то в отставку отправляют, а то он — второе лицо в государстве — все это не просто так, и надо платить. Ничего в этом мире — не бывает бесплатно.

— Где она?

— Выехала за продуктами.

— Как вернется, скажи, чтобы из дома больше ни ногой. Продукты привезут, есть кому. Приготовь гостевую комнату.

— Да, Гейдар Алиевич.

— Ты не дослушала. Забери Лейлу из ясель, пошли машину, как только она вернется. Нет, позвони Ильхаму и скажи, что машину посылаешь за ним, пусть он заберет Лейлу сам, на машине. Приезжайте домой, и сидите все там. Приедет Аскеров.

Мехрибан замолчала. Из трубки сочился ужас — она поняла, что это все означает. В стране может вот-вот произойти еще один государственный переворот, и если все пойдет не так, как задумано — их могут уничтожить всех, всю семью до последнего человека.

Такова была цена.

— Я все поняла… — наконец, смогла произнести она.

— Не переживай — внезапно даже сам для себя сказал Алиев — все будет в порядке. Не бойся.

И положил трубку.

Теперь — точно все.

Генерал Алиев размышлял, выстраивая стратегию игры. Как только Аскеров привезет гостя — он допросит его лично, как в проклятом тридцать седьмом, но делать нечего. Страна уже на пороге нового тридцать седьмого — и давно пора. После Горбачева чистку в аппарате ЦК не делали, вся мразь держится в креслах как пришитая. Наджибулла назовет имена… и надо срочно собирать заседание Политбюро. Решать вопрос об арестах.

Или…

Под боком — оперативный центр в Нахабино, засекреченный, еще один — в самой Москве. Там, в полной боевой — не меньше роты спецназа КГБ «Альфа». Наджибулла назовет имена… какие нужно назовет имена. После этого — оперативные группы выдвигаются в адреса, берут кого надо, кого надо исполняют на месте…

Он многое сделал для этого. Несмотря на то, что ему «вотчиной» определили разгромленный при заговоре КГБ — он демонстративно хорошо относился ко всем, у кого есть оружие. Во время посещения Кантемировской дивизии, придворной, принимали новый тренировочный полигон — прилюдно выругал министра обороны, спросив у него сколько в дивизии бесквартирных офицеров. Соколов только стоял и краснел. Тут же — приказал своим выделить деньги на два многоквартирных дома и к девяносто первому сдать… дома уже строятся, приносили фотографии. Сказал, что грохать деньги в штурмовую полосу, когда офицер с семьей живет в общежитии — позор. В дивизию Дзержинского его просто не пустили — Гуров, его купило ЦК, напрямую, он чуть ли не Соломенцеву лично отчитывается — вовремя просек, что к чему и к чему могут привести такие визиты Председателя Президиума Совмина. Сам Гуров, отодвинув в сторону министра, создает ОМОН, город за городом, набирает волкодавов, в основном отслуживших в горячих точках. Что-то вроде ударных сил милиции — для них иностранное снаряжение даже закупается. Второе детище Гурова — ОБОП — отделы по борьбе с организованной преступностью. Туда принимают волкодавов из УГРО, много отсидевших после чисток Федорчука — эти рвать зубами готовы, только «фас» скажи. Власть ненавидят — но еще больше ненавидят преступность. Это — милиция в милиции. Отменен процент раскрываемости, сквозь пальцы смотрят на незаконное применение оружия. Есть агентурные сообщения, что приказы «живыми не брать» отдаются голосом, в открытую, людей просто расстреливают на месте при малейшем к тому поводу.

Ничего… И Гурову предъявим… есть что предъявить. За этот беспредел, голубчик — на зону и пойдешь. Если против играть будешь. А если «за» играть догадаешься — значит, звезду Героя получишь. За успехи в борьбе с преступностью.

Генерал Алиев удобно сел в кресло — он его поменял, когда вселился в кабинет, терпеть не мог ободранной и неудобной мебели. Надел очки, открыл папку, которую принес ему его помощник. Это была секретная, изготавливаемая для него в одном экземпляре сводка обстановки по всему Советскому союзу, а так же наиболее важных происшествий в мире, которые прямо затрагивают советские интересы. Сводку готовила группа аналитиков в ПГУ КГБ СССР, вотчине людей Алиева, данные по криминальной обстановке в стране они получали от агентуры в МВД. Секретным приказом, новый председатель КГБ СССР дал указание вербовать параллельную сеть осведомителей в МВД и армии — и он знал, что точно такое же задание в Политбюро получил новый министр внутренних дел — вербовать осведомителей в МВД. Советские спецслужбы все теснее сближались, все крепче обнимали друг друга, норовя задушить в своих объятьях. Все сотрудничество давно уже оставалось на словах — но сейчас речь шла уже о соперничестве.

От того, что собиралось в этих папках — хотелось кричать. Если бы кто-то посмел высказать подобное вслух — его бы ждала родная сто девяностая — антисоветская агитация и пропаганда, три года, дымит паровоз, Сибирь под колесами. Трагедия была в том, что все, что излагалось в этой папке, было правдой, только правдой и ничем кроме правды…

Принятыми мерами удалось установить, что 11 марта 1987 года, находясь в служебной командировке в г Париже заместитель министра тяжелого машиностроения СССР СЛИВКО Павел Борисович во время переговоров о закупке для нужд строящихся металлопрокатных заводов оборудования у фирмы Маннесманн ФРГ закупил заведомо устаревшее оборудование по ценам, завышенным примерно на двадцать процентов от каталожной цены. При этом, общепринятой деловой практикой для сделок такого масштаба является скидка крупному покупателю как минимум десять процентов от каталожной цены. Контракт на закупку оборудования составлен таким образом, что в случае отказа от сделки советская сторона обязана будет выплатить неустойку в размере пятьдесят миллионов западногерманских марок. За действия, нанесшие существенный вред советским экономическим интересам СЛИВКО получил от западногерманской фирмы ценностей на сумму примерно шестнадцать тысяч западногерманских марок и ввез их в СССР. Данные ценности супруга СЛИВКО — СЛИВКО Изольда Иосифовна продала друзьям и знакомым по спекулятивной цене. Только прямой ущерб от сделки для СССР составляет никак не меньше сорока миллионов марок ФРГ.