Александр Рудазов - Арифмоман. В небесах Страница 39

– БОЛЬНО ЖЕ!.. – раздался громогласный рев.

Ус. То был длинный ус волшебника. Его волоски не уступали теперь в толщине шпагату. Эйхгорн повис на этом усе, изумленно рассматривая громадную… воистину громадную комнату, полную громадных предметов.

В ней мог бы разместиться целый стадион!

Только теперь до Эйхгорна дошло, что Шторелли вовсе не стал великаном. Уменьшился он сам, Эйхгорн. Чертов волшебник заколдовал его, словно Нильса Хольгерсона… а еще утверждал, что с живыми существами не работает!

Громадная ладонь волшебника потянулась к нему. Правда, как-то очень неспешно, словно в замедленной съемке. Понятно, что Шторелли движется с прежней скоростью – а значит, ускорился метаболизм самого Эйхгорна.

Побочный эффект от уменьшения?..

Недолго думая, он ослабил хватку и скользнул вниз по длиннющему усу-канату. Голова волшебника еле возвышалась над столешницей – Эйхгорн легко на нее спрыгнул.

Теперь под ногами оказались словно неструганые доски. Еще минуту назад гладкая поверхность стола стала шершавой, полной ранее невидимых сучков и рытвин. Эйхгорн машинально коснулся амулета – тот по-прежнему висел на шее, уменьшившись вместе с хозяином. Пропорционально уменьшилась и вся одежда.

К Эйхгорну уже снова тянулась громадная ладонь. Оценив ее размеры, Эйхгорн смог прикинуть и свои нынешние. Похоже, его уменьшили приблизительно в тридцать раз.

Он стал лилипутом ростом с палец.

И волшебник явно не собирался на этом останавливаться. Он что есть силы хлопнул по столу, пытаясь буквальным образом расплющить Эйхгорна. Правда, тому казалось, что ладонь опускается секунд пять, и он без труда успел увернуться.

Удалось ему увернуться и во второй раз. И в третий. Но волшебник не оставлял попыток, дубася все быстрее и быстрее. Занимающая половину небосвода харя была аж перекошена от злости.

Надеяться на какую-то справедливость тут нечего. Сейчас Шторелли просто раздавит Эйхгорна… интересно, не увеличится ли он снова после смерти?.. Даже если да – не имеет значения, волшебник снова уменьшит труп или спрячет его в миниму. И все, никто никогда его не найдет. Никто никогда не узнает, что он вообще здесь был.

А вожделенный амулет убийца, разумеется, приберет к рукам…

Нет уж, перебьется. Эйхгорн в пятый раз увернулся от грохнувшего… теперь уже кулака, и замер на краю стола. Один взгляд вниз – и у него захватило дух. Теперь этот стол ему – что десятиэтажный дом.

Но Эйхгорн моментально совершил мысленный расчет. Он уменьшился в тридцать раз, сохранив все прежние пропорции. Значит, его объем и вес уменьшились в двадцать семь тысяч раз. Раньше он весил неполных семьдесят килограммов – теперь, значит, меньше трех граммов.

Исходя из своей новой массы, Эйхгорн спешно высчитал силу, с которой столкнется с полом. Число получилось мизерное – следовательно, он вряд ли даже ушибется.

Очень надеясь, что в расчеты не вкралась грубая ошибка, Эйхгорн шагнул с края.

Расстояние до пола составляло едва ли метр. И падал Эйхгорн, конечно, всего ничего – какую-то долю секунды. Но для него это длилось гораздо дольше, и он о многом успел передумать.

По счастью, в расчетах он не ошибся. Приземление таки отдалось в пятках резкой болью, и Эйхгорн повалился на копчик, но не более того.

Но оказавшись на полу, он вовсе еще не спасся. Земля гудела и сотрясалась – то Шторелли обходил стол. Он по-прежнему двигался словно в замедленной съемке, но что ему там идти – три шага?

– СТОООЙ! – ревело где-то под потолком. – ОТДАЙ АМУЛЕТ, И Я ТЕБЯ ОТПУЩУ!

Почему-то Эйхгорн ему не поверил. Подобрав полы туники, он задал стрекача.

Гигантский волшебник громыхал следом, но без особого успеха. Эйхгорн уменьшился в тридцать раз – соответственно уменьшились и его шаги. Но при этом его организм ускорился примерно в десять раз – то есть за то время пока волшебник делал один шаг, он делал десять.

Казалось бы, при таких условиях задачи Шторелли должен был быстро его настигнуть. Однако следует учитывать еще и то, что Эйхгорн бежал спринтом – а вот волшебник не мог так разогнаться в закрытом, заставленном контейнерами помещении. Побеги он – и через секунду-другую просто во что-нибудь врежется. Так что двигался он с той же, или даже чуть меньшей скоростью, чем Эйхгорн.

Конечно, даже при таких обстоятельствах он не смог бы убегать вечно. Пусть даже тело стало необычайно легким, Эйхгорн никогда не был хорош в легкой атлетике. В боку уже начинало покалывать.

Но убегать вечно и не требовалось. Увернувшись от громадной ножищи, Эйхгорн юркнул в просвет меж двух ящиков. Один из них почти сразу же заскрежетал по полу – волшебник потянул его на себя. По счастью, весил он многовато, чтобы этот чахлый человечек сумел его поднять.

В поисках надежного укрытия Эйхгорн продолжал бежать. Он обогнул еще один ящик, пронесся мимо порванной коробки, из которой частично высыпались какие-то белые цилиндры… ах да, это же просто рис!.. достиг угла комнаты… и увидел отверстие в стене. Полукруглую арку, как раз достаточную, чтобы Эйхгорн сумел протиснуться.

Мышиная нора.

Внутри было тесновато, Эйхгорн только что не обдирал плечами стены, но там было безопасно. Низко нагнув голову, он засеменил по темной кишке, спеша убраться от беснующегося позади великана. Вслед ему несся оглушительный рев:

– НУ И БЕГИ СЕБЕ!!! ВСЕ РАВНО ТЫ ДОЛГО НЕ ПРОТЯНЕШЬ!!! ТЕБЯ СОЖРЕТ ПЕРВАЯ ЖЕ КРЫСА!!! ЛЯГУШКА!!! ВОРОНА!!! БЕГИ-БЕГИ!!!

Глава 48

Мышиная нора тянулась бесконечно долго. В ней было темно, грязно и пахло плесенью. Дважды потолок опускался настолько, что Эйхгорну приходилось ползти на карачках. Трижды нора разветвлялась, и Эйхгорн все разы выбирал более широкий отнорок.

Он от души надеялся, что у этого туннеля есть и второй выход… желательно, где-нибудь снаружи.

Идя по норе, Эйхгорн тщательно изучил свое барахло. Одежда, очки и личные вещи уменьшились вместе с ним, ничего не исчезло. Диктофон, динамо-фонарик и вормолеграф по-прежнему работали, водяной амулет по-прежнему вызывал во рту ощущение воды.

Эйхгорн задумался, как произошедшее объяснимо с точки зрения физики. Что именно уменьшило в нем волшебство?

Клетки тела?.. Могли ли они с невероятной скоростью сократиться, «усохнуть»?.. Он не особенно бы этому удивился – здешние волшебники горазды и не на такие трюки, – но ведь и одежда тоже уменьшилась. Значит, процесс не биологический.

Расстояние между молекулами, атомами?.. Нет, тогда его масса осталась бы прежней, и он стал бы невероятно тяжелым лилипутом.

Сами атомы?.. Но это просто невозможно, даже волшебством. А если даже и возможно – кардинально изменилось бы само вещество, из которого он состоит. Он стал бы… Эйхгорн даже не брался представить себе подобное.

Быть может, чары «повыбивали» лишние молекулы?.. Нет, явно отпадает. Во-первых, они куда-то должны были деться. Во-вторых, Эйхгорн и в этом случае изменился бы катастрофически. Лишенный большей части массы мозг просто не смог бы функционировать – однако ж он функционирует.

Какие еще есть варианты? Пресловутые минимы? Свертывание пространства?.. Здесь мысль Эйхгорна запнулась. Он крайне смутно представлял себе этот процесс.

Но это единственный вариант, который не отвалился сразу же. Предположим, что большая часть Эйхгорна сейчас находится в… свернутом виде. Оно по-прежнему где-то там… где-то здесь, но в данный момент у него нет ни массы, ни объема.

Эйхгорн глянул на вормолеграф. Нет, ничего не регистрирует. Никаких червоточин, никаких пространственных аномалий.

Хотя он и на минимы не реагировал.

Размышления Эйхгорна перебил какой-то странный скрежет. Этакое шур-шур-шур… сзади. Он повернулся к звуку – и дыхание перехватило. На него таращилась зверюга размером с сенбернара – шевелила усами, утробно ворчала.

В первый момент Эйхгорн не узнал монстра, но до него тут же дошло – мышь! Самая обычная домовая мышь… только сейчас она опаснее всякого волка!

На пару секунд Эйхгорн с мышью просто замерли. Гигантский грызун не мог пройти дальше – нора слишком узка, двоим не разминуться. Значит, сейчас она… что?..

Очень-очень медленно Эйхгорн поднял руку с фонариком. Пристально глядя в черные глаза-бусины, он ровным голосом, как можно четче выговаривая слова, произнес:

– Назад. Уходи. Иди отсюда.

Мышь попятилась. Не отрывая взгляда от источника света, она поползла обратно – юзом-юзом, пока не скрылась в боковом отнорке.

Эйхгорн выдохнул. Сейчас он был на волосок от гибели. Конечно, животные редко нападают на незнакомую дичь. Если зверь не болен бешенством, не умирает с голоду и не защищает себя или детенышей – он скорее всего предпочтет отступить и не связываться с непонятным существом. Тем более, что мышь – грызун, не хищник.

Но что если именно эта особь оказалась бы исключением из правила?

Вообще, Шторелли прав. Теперь окружающий мир стал чертовски опасным местом. Вряд ли Эйхгорну удастся так же легко отогнать кошку или хорька… интересно, водятся ли в Кардегарте хорьки? У него как-то не было случая поинтересоваться местной фауной.