Андрей Земляной - Рокировка в длинную сторону Страница 4

Бывший цирковой борец покраснел так, что от него наверное можно было прикурить сигарету. Но сдержавшись и не ответив ни слова, молча повернулся и ушёл.

Валерия, приоткрыв от удивления рот, смотрела ему вслед, потом снова повернулась к Сашке:

— Зря ты так. Викаф, нормальный. Он просто…

Белов резко, почти зло оборвал ее:

— Мне с его нормы ни холодно, ни жарко, но вот с его учениками, боюсь, разбираться придётся. И кому мне сказать спасибо, что шпана знает какие-никакие, но всё ж приёмы борьбы? Не может сам фильтровать состав, пусть лучше вообще не учит! — проворчал Александр и встал. — Ладно… Пробегусь ещё пару кругов и на ужин…

Кормили в детском доме небогато, но сытно. На ужин была пшенная каша и настоящая свиная котлета. С косточкой! Довольно приличная порция ухнула в детский желудок, словно в колодец, и, запивая еду сладким компотом, Саша обдумывал своё дальнейшее житьё.

Словно в сказке, он попал в прошлое. Он теперь точно смотрит в задачник, зная ответы в конце учебника. Можно многое решить проще и легче, можно многое изменить, вот только как?

Чтобы менять что-то, нужно иметь возможность это изменять. А какие у него возможности? Откровенно говоря — никаких… То есть абсолютно! Ну, предположим, он знает, когда начнется война, и как она будет идти, а толку? Кому об этом рассказать? Кто может помочь все исправить?

Сталин? К Сталину ему, конечно же, не попасть. Он не нарком, не знаменитость. Да и вообще: он пока никто. А до войны унесшей жизни больше двадцати миллионов осталось не так уж много времени. Тридцать четвёртый год. Ещё не грохнуло в Испании, только-только прорвался к большой власти Гитлер.

«Вот бы кого завалить» — мечтательно подумал Саша и, собрав посуду, отнёс её на мойку, где сегодня дежурили ребята из параллельного класса.

Теперь следовало озаботиться оружием, и в поисках чего-то подручного он зашёл в мастерскую, где всем заправлял Куан Ляо, китаец занесённый в Россию буйным революционным ветром. Кроме уроков труда, он ещё работал дворником и истопником, что в любом детском доме было нормой. Взрослые совмещали по две-три должности так как лимиты Наркомпроса на количество сотрудников в детдомах, были довольно жёсткими. Кроме того, детские дома вполне гласно курировал НКВД, и кто-то из преподавателей наверняка получал малую денежку за информирование этой уважаемой организации о происходящем на подведомственной ему территории.

В этот час в мастерской работал кружок авиамоделизма, и пионеры собирали несколько планёров, и один резиномоторный самолёт, для участия в районных соревнованиях. Посмотрев с порога, как дети трудятся, покрывая обклеенные рисовой бумагой плоскости столярным лаком, Саша не выдержал и подошёл ближе.

— Тяжёлый же будет. И летать будет плохо. — Он приподнял модель. Почти килограмм уже, а плоскости ещё не покрыты.

— Тоже мне специалист. — Буркнул парень, работавший с планёром. — Давай, сделай лучше, если такой умный.

Александр задумался, а затем уверенно сказал:

— Дуй в медпункт и попроси у Сансаныча коллодий. Только добудь не спиртовой, а эфирный раствор.

— И что это будет? — Беззвучно подошедший сзади китаец внимательно посмотрел на Александра.

— Тонкая плёнка. Прочность так себе, но для планера вполне хватит, — твёрдо ответил Саша.

Всё необходимое нашлось тут же, и, взяв малярную кисть, он начал наносить коллодий. Но сразу же прекратил: кисть не давала ровной пленки. Подумав пару минут, Сашка взял пару трубочек, смял концы, воткнул одну из них в широкую пробку, а вторую закрепил толстой проволокой под прямым углом. Примитивный пульверизатор был готов. Белов взял свое грубоватое, но вполне пригодное изделие, вставил пробку во флакончик с коллодием и подул во вторую трубку. Эфирный раствор легким облачком равномерно лег на крыло.

— Вот. Теперь если не переборщить с толщиной покрытия, получится хорошая тоненькая плёночка. Летать будет — что надо. Если профиль крыла конечно не подведет… — Александр легко щёлкнул ногтем по модели. — Чем оно тоньше, длиннее, и более гладкое, тем выше аэродинамическое качество и соответственно дальше полёт.

— Звучит разумно и логично… — Ляо кивнул. — Что ж ты раньше такой умный моделизмом не занимался?

— Это не важно, — Александр улыбнулся.

— А что важно?

— Две коротких палки из дуба, длиной в локоть, диаметром в три пальца. Дрель, и кусок прочного шпагата. Лучше капронового.

— Какого?

— Э-э… Очень прочного. Типа такого, из которого парашютные стропы крутят.

— Хм-м… Ну пойдём… — Пожилой китаец, отошёл к большому деревянному коробу куда складывали разные заготовки и полуфабрикаты не пошедшие в дело.

— Дуба нет, но вот хороший бук, — Ляо поднял толстую палку. — Сгодится?

— Бук тоже пойдёт.

Александр фуганком огранил брусок, затем ловко распил ножовкой на куски нужной длины. Взял ручную дрель-трещотку, осмотрел зажатое в патроне сверло и вопросительно посмотрел на мастера.

— Чего еще?

— Шпагат. Надо определить диаметр требуемого отверстия.

Мастер поманил паренька к себе и вытащил из ящика свернутый кусок парашютной стропы.

— Хватит?

— Даже много… — Сашка оценил толщину стропы, и попросил. — Можно сверло восьмерку?

— Восьмерку? — Куан Ляо задумчиво поднял глаза к потолку и превратился в настоящее изваяние Будды.

Затем он перевел взгляд на Александра, посмотрел на него долгим, оценивающим взглядом, потом порылся в инструментальном ящике и протянул брезентовую сумочку-сверток.

— Выбирай.

Сашка развернул брезент, на глаз определил диаметр сверла, аккуратно зажал его в патрон и, аккуратно просверлив дырочки, принялся продергивать стропу.

— Зачем это тебе? — Куан мгновенно узнавший нунчаку, поднял тяжёлый взгляд на воспитанника.

— У меня сегодня-завтра беседа с почитателями моего таланта переговорщика, — с улыбкой пояснил Саша. — Дело в том, что своевременно посланные нахер никак не хотят двигаться добровольно, и кое-кого придётся подтолкнуть.

— Я надеюсь, трупов не будет? — спокойно поинтересовался Ляо.

— А это, как получится, — ответил Саша. — Я ведь не Кама.

Мастер снова оценивающе взглянул на паренька, подумал и негромко произнес:

— Надеюсь, что не Кали…

Вернувшись в спальню, он первым делом внимательно осмотрел тумбочку, не нашел ничего интересного, сбросил парусиновые ботинки-тапочки и лёг прямо в одежде на одеяло, бездумно глядя в потолок.

Постепенно спальню стали заполнять воспитанники дома. Кто-то возился с тетрадками, кто-то пришивал пуговицу, но вокруг Александра словно образовался вакуум. Никто не подходил, и не спрашивал, словно его и не было вовсе.

Через три часа, в спальню вошел Виктор Афанасьевич и, объявив отбой, выключил свет.

Из-за того, что в коридоре горели лампы, а над дверью находилось световое окно, в спальне царил полумрак.

Негромко переговариваясь, воспитанники утомлённые тяжёлым днём постепенно затихали, и лишь Александр оставался в контролируемом трансе.

Вот скрипнула дверь, и шлёпающие шаги направились к кровати Сашки.

Он открыл глаза и перед ним, словно кролик перед удавом, замер совсем ещё маленький мальчишка лет десяти.

— Тебя зовут. — Прошептал он. — Эти…

— Где? — Александр сел на кровати, и достал из-под подушки нунчаку.

— В парке, возле дальней беседки. — Мальчишка плотно сжал губы. — Ты не ходи. Они убить тебя хотят. Давай я позову Викафа?

— Не надо малыш. — Александр неожиданно для себя встал перед мальчишкой на колени и слегка обнял угловатое тело. — Всё будет хорошо. — Рука прошлась по торчащим во все стороны вихрам. — Ты самый крутой мужик в этой скотобазе. Иди к себе и никого не бойся. А будут обижать, я с ними разберусь. Хорошо?

Саша быстро надел обувь, спрятал нунчаку в рукав куртки и, кивнув на прощание малышу, вышел из спальни.

Насколько он разобрался в памяти того, прежнего Сашки, «дальняя беседка» находилась в самом углу парка — там, где тёк крошечный ручеёк, впадавший в Волгу, и проходила поржавевшая кованая ограда.

Двигаясь как можно тише, он прошёл весь парк и остановился в пятнадцати метрах от беседки занятой местным криминалитетом.

На углу ограды горел калильный керосиновый фонарь, который довольно скупо освещал этот кусок парка, но постепенно глаза адаптировались, и Александр шагнул вперёд.

Глухарь, Сявка, Колесо, Червонец, и Тик. Не было только Бори по кличке Ватман, который, кстати, совсем не был евреем, а всего лишь сыном водителя одесского трамвая, и в данный момент лечил свой нос в медицинском пункте, пугая случайно забредавших пионеров замотанной словно кочан головой. А предводитель всей компании Сявка — Параша, или как он себя сам называл Сева — Лом, чего-то негромко рассказывал друзьям, делая характерные движения руками, словно оглаживал женские прелести.