Андрей Посняков - Властелин Руси Страница 4

Во дворе послышались чьи-то шаги. Порубор? А больше — кому? Ну, наконец-то! Вскочив с сундука, Ярил бросился к двери…

— Вятша? — Он недоумевающе взглянул на хмурого русоголового парня. — А где же…

— Не пришел еще Поруборе, — усмехнулся Вятша. — Я вот решил его навестить, а Любима сюда послала, с лепешками да кашей… — Он поставил на стол большое деревянное блюдо. — Квасу, сказала, попозжей сама принесет.

— Ну, поедим, что делать. — Ярил потер руки. — Ты чего такой смурной, парень?

— Девчонка моя пропала, Лобзя, — отрок вздохнул. — Третьего дня по хозяйкиному велению в Киев послана. До сих пор нет. Заходил к Мечиславу-людину, тот сказал — сразу и ушла дева, сукна штуку забрав — затем ее и посылала хозяйка.

Зевота покачал головой:

— Так, может, в лесах где-нибудь заплутала? Мало ли…

— Вот потому Порубор мне и нужен, — кивнул Вятша. — Коли что — всяко сыскать поможет.

— А давно ты с усадьбы?

— Да с утра ушел, раненько…

— Так, может, и дома уже твоя девица?

— Может, и дома, — посмотрев на Ярила враз погрустневшими глазами, тихо ответил Вятша и еще тише добавил: — Только мне-то теперь туда ход заказан.

Зачем-то оглянувшись на дверь, он рассказал Зевоте обо всем, что случилось с ним утром. Потом лениво поковырялся ложкой в каше и снова посмотрел на Ярила:

— Совета у тебя попрошу, друже. Ты ж человече бывалый.

— Бывалый-то бывалый, — усмехнулся Ярил. — Да только и мне шастать без нужды по Киеву — живота лишиться. Мечислав-то — недруг мой давний, да ты и сам то ведаешь. Но ты не журись, Вятша, ужо знакомцев про деву твою поспрошаю. Мало ль — в городе где-нибудь задержалась.

— Да где ей тут задерживаться-то? Почитай, окромя Мечислава, и знакомых-то нет.

— Так, друже ж ты мой! — привстав, Ярил обнял Вятшу за плечи. — Не хочу тебя пугать, но Мечислав-людин — это такой гад, что всякое быть может.

Вятша вздрогнул, с ужасом взглянув на собеседника:

— Так ты думаешь…

— Ничего я пока не думаю, — Зевота положил руку ему на плечо. — Искать будем. Помогу, не сомневайся, все одно на пристанях сейчас никакой работы нету… Однако ж кажется мне — с усадьбы начинать надо. Ну, инда пождем Порубора, может, и он чего присоветует? Ежели заплутала, чай, не пропадет в лесу твоя дева?

— Да уж не пропадет, — улыбнулся Вятша. — Девка справная.

Порубор объявился на следующий день, утром. Войдя в избенку, аккуратно повесил к очагу вымокший полушубок и шапку, взглянув на спящих на сундуке гостей, покачал головой — и как не свалились? Нагнувшись, подергал за ногу Вятшу:

— Эй, хватит спать, чай, день уже!

Вздрогнув, Вятша уселся на сундуке, едва не спихнув на пол Ярила, захлопал спросонья глазами:

— Поруборе!

Друзья обнялись, растолкали Зевоту.

— Вставай, подымайся, Яриле! Порубор пришел.

— О Поруборе! — Приоткрыв левый глаз, Ярил воззрился на отрока.

Кареглазый, румяный, с черными, как у Любимы, волосами, тот, улыбаясь, поправил набивной пояс с привешенным к нему узким хазарским кинжалом:

— Давненько ждете?

— Да вторую седмицу уже, — расхохотался Ярил.

— Да? — Порубор тоже рассмеялся. — А Любима сказала — вчера только пришли. Ну, рассказывайте, как жили-поживали, да чего в Киеве-граде деется? Я-то одичал в лесах, аки зверище дикое.

Ярил кивнул Вятше:

— Рассказывай, парень.

Выслушав, Порубор помрачнел, полностью согласившись с Зевотой в том, что искать пропавшую деву нужно либо в родной усадьбе, либо у Мечислава.

— Гостей ромейских нету пока, людокрады зря озорничать не будут, — почесав затылок, пояснил он. — Значит, только то и остается. Ну, ежели и впрямь в лесу не заплутала.

— По такому снегу — может.

Проговорили долго, все обсуждали, с чего начать поиски, да в конце концов согласились с Ярилом — тот предложил все ж таки сперва прояснить корчму Мечислава.

— Только я туда не ходок, — честно предупредил он.

Порубор кивнул.

— Есть у меня на примете один важный купец, — задумчиво протянул он. — Тоже, говорят, поохотиться надумал — дело завлекательное, да и мясо ни в каком доме лишним не будет, хоть у смерда, хоть у купца, хоть у боярина любого. Ежели дорожку не перебежит Ерофей Конь, столкуемся с гостем. Вот, в корчму Мечислава и приглашу.

Ярил бросил на отрока быстрый взгляд:

— Что за гость-то?

— Изрядный гость, важнейший купчище. — Пору-бор потер ладонями румяные щеки. — Уж ежели Ерошка Конь не…

— Да кто же? Отрок улыбнулся.

— Харинтий Гусь, — значительно постучав кулаком по столу, произнес он.

— Харинтий?! — разом воскликнули гости.

— Харинтий, Харинтий, не ослышались, — повторил Порубор. На губах его играла довольная улыбка.

Еще б было не радоваться! Харинтий Гусь — человек в Киеве не последний. Удачливый купец и работорговец, человек, имевший немалый вес во всех гильдиях киевских — и не только киевских — купцов, Харинтий мог позволить себе любую охоту, практически не считаясь с затратами. А поскольку леса близ самого Киева в большинстве своем принадлежали либо крестьянским общинам-вервям, либо боярам, либо самому князю, Харинтий Гусь мог рассчитывать только на относительно дальние пущи, что, принимая во внимание и свиту купца, было лишь на руку Порубору в смысле оплаты. Лишь бы только удачу не перебил давний конкурент Ерофей Конь, промышлявший тем же самым, что и отрок. Перехватить Харинтия Ерофей вполне мог — окрестные леса знал как свои пять пальцев. Впрочем, Порубор выглядел не в пример представительнее и вполне обоснованно надеялся на свой успех. Надев лучший кафтан и синий, шитый серебром плащ, он уже днем отыскал ярыжек купца и, представившись, назначил встречу в корчме Мечислава-людина. Знал, отличавшийся веселым нравом Харинтий обожает подобные заведения.

К встрече с купцом Порубор готовился тщательно. Согнав с сундука гостей, выбрал из трех рубах лучшую — ярко-зеленую, с желто-красной вышивкой по вороту, рукавам и подолу. Поверх рубахи надел узкий варяжский кафтанец из толстого сукна теплого желтовато-коричневого цвета, подпоясался наборным пояском, накинул на плечи плащ, длинные волосы убрал под бобровую шапку с красным околышем.

— Ну, жених! — восхитился Ярил Зевота. — Как есть жених. Порубор, а давай тебя женим? По летам — пора уже.

Отрок сконфуженно покраснел, опустив глаза долу.

— Ну вас, — отмахнулся он. — Ждите, к ночи явлюсь.

— Ну да, будем мы без дела тебя дожидаться! — Ярил засмеялся. — К пристаням пока сходим, да на торг — тихохонько. Может, чего и выясним, верно, Вятша?

Вятша кивнул.

Ничего они так и не выяснили, хоть и шлялись по Подолу да пристани почти целый день. Правда, мужик один говаривал на пристани, дескать, какой-то богатый купец собирает дев-белошвеек платы да плащи узорами вышивать-изукрашивать.

— Может, к купчине этому и подалась твоя Лобзя? — встретившись у Копырева конца с Вятшей, предположил Ярил.

— Вряд ли, — парень покачал головой. — Ну, какая из нее белошвейка? Да даже если и ушла, уж мне-то сказала бы. Хотя, конечно, проверить можно. Где, ты говоришь, девок шить собирают?

— А леший его знает, — Зевота махнул рукой. — Так и не ясно. Даже как купца звать — и то никто ничего.

— Но ведь девы-то как-то находят?

— Находят. И мы найдем. Только уж не сегодня, — Ярил посмотрел на лиловое вечернее небо. — Завтра. Да и Порубору уж пора появиться. Нешто до ночи в корчме сидеть? Народец там лихой собирается…

— Эвон! — показывая на угол ведущей с Подола улицы, перебил его Вятша. — Вон не Порубор ли?

На углу показался всадник на гнедом коне. Рысью проскочив по улице, он повернул на Копырев конец.

— Порубор! — разом закричали Вятша с Ярилом. — Поруборе!

Всадник остановил коня, обернулся.

— Ну? — радостно улыбнулся Вятша. — Я же говорил — он.

На постоялый двор Зверина пошли вместе. Спешившийся Порубор взял коня под уздцы и неспешно рассказывал о своей встрече с Харинтием. Сперва похвастал — Харинтий Гусь и в самом деле интересовался охотою, был у него, оказывается, старый знакомец, сурожец Евстафий Догорол, по приезде которого, в конце травня-месяца, Харинтий и решил устроить охоту.

— С чего это он о травне беспокоится, когда еще зима на дворе? — недоверчиво переспросил Вятша.

Ответил не Порубор, Ярил:

— А с того, друже, что Харинтий — купчина не из дурных и привык все дела решать не спеша, загодя.

— Верно, Яриле, — согласно кивнул Порубор. — Велел Харинтий заранее угодья присмотреть, да, как снег стает, его самого провести… Купчина умнейший, я думаю — дела у него какие-то наклевываются с этим сурожцем, вот и хочет он переговорить с ним в спокойствии, подальше от людских глаз.

— Подальше? — усмехнулся Зевота. — А печенегов не боится?