Алексей Шепелёв - Грани судьбы Страница 4

— Я это знаю, — согласно кивнул Йеми. — Но, если верить почтенному Тесле, а у меня нет никаких причин ему не верить, то мы с тобой и так подлежим суду Инквизиции. И вина наша столь тяжела, что общение с оборотнем нашей доли не ухудшит. Так что, единственный человек, который чем-то рискует среди нас — это мой друг Мирон.

— Я готов рискнуть, — откликнулся Нижниченко. — Для того, чтобы помочь человеку совершенно не обязательно быть изонистом. Это может сделать каждый.

— Нам нужна твоя помощь, Теокл, — подхватил кагманец. — Мы очень надеемся. Но, если ты не веришь нам и опасаешься за свою судьбу…

— Дело не только во мне, — прервал собеседник. — Я уже сказал вчера, что оборотень интересовал не меня, а моих друзей.

Теокл выдержал многозначительную паузу.

— Я не спрашиваю, кто твои друзья и что им нужно, — заверил Йеми. — Я лишь хотел бы узнать, что им известно об оборотне.

— Вчера ты сказал, что мог бы объединить с ними усилия…

— Если они мне доверяют, то это вполне возможно.

— А ты? Вы с другом им доверяете?

— Да, я доверяю, — твёрдо ответил Йеми. — Я верю Тесле. Раз я верю Тесле, то я не могу не верить тебе. Раз ты веришь этим людям, называешь их своими друзьями, то и я им верю.

— Я сказал именно «друзья», я не произносил слово "люди", — уточнил Теокл.

— Мы с тобой одной веры, Теокл, а значит, для нас важно первое, а не второе.

Теокл с противным скрипом подвинул свой табурет.

— Иссон учит, что лучше по ошибке увидеть во враге друга, чем в друге — врага. Надеюсь, что я не ошибаюсь и вижу друга в друге, а не во враге.

— Возможно, очень скоро ты сможешь убедиться на деле в том, что я тебе не враг.

— Прямо сейчас, — прозвучал мелодичный голос.

Из смежной комнаты к столу шагнула закутанная в серый плащ невысокая женщина. Мирон на мгновение застыл на месте, не в силах оторвать глаз от её лица, каждая чёрточка которого казалась исполненной какой-то необыкновенной, нечеловеческой красоты. Впрочем, Нижниченко почти сразу понял, что человеком женщина не была: не могло быть у человека такой алебастрово-белой, нежной кожи, таких удивительно мягких, словно струящихся, волос цвета лунной дорожки на поверхности озера, таких бездонных, наполненных яркой синевой глаз и удивительно гармонирующих с этой красотой крупных ушей с длинными заострёнными кончиками. Наверное, женщина была дальней родственницей Наромарта, но очень уж дальней. Несмотря на всю свою худобу, целитель не производил впечатления хрупкости и изящности, была в нём какая-то неуловимая, но ясно видимая крепость, тяжеловесность. Рядом с этой с незнакомкой чёрный эльф производил бы то же впечатление, что и вырезанная грубым инструментом из базальтовой глыбы статуя на фоне своей копии, исполненной тончайшим резцом и рукой великого мастера вроде Леонардо да Винчи.

— Госпожа… — произнёс пришедший в себя Йеми.

— Льют Лунная Тень к вашим услугам, — склонила голову женщина. Мягкий и певучий голос словно оборачивал Мирона чарующим коконом, не давая сосредоточится и заставляя забыть о том, кто он такой и зачем пришел в это место.

— Город людей — плохое место для жителя леса. Госпожа очень рискует, — более привычный к такого рода сюрпризов кагманец сумел взять себя в руки. Хотя, конечно, потрясение было очень сильным. Живой эльф. В городе. Да дома в это просто не поверят. Сколько времени прошло с тех пор, когда Паук Господаря в последний раз встречал живого эльфа никто толком и не помнит. В Кагмане считалось, что эльфов инквизиторы и имперские солдаты истребили под корень. Ну, а если кто случайно уцелел, то такие просто обязаны были прятаться где-нибудь в лесных чащах, как можно дальше от обжитых людьми земель.

— У меня есть хорошая защита, — эльфийка, как ни в чём не бывало, опустилась на свободный табурет и оперлась правой рукой о столешницу. Поверх перчатки из тонкой кожи на указательный палец был одет массивный железный перстень с печаткой.

— Истребительница? — изумился Йеми.

— Приемная Дочь Императора Инриэль, — уточнила незнакомка.

Таким ошарашенным Мирон видел Йеми только однажды: когда Женя принёс весть о похищении ребят. Значит, сейчас они столкнулись с чем-то совершенно невообразимо редким, если уж умеющий держать себя в руках кагманец настолько удивлён, понял Нижниченко и постарался прийти на помощь товарищу.

— Прошу меня простить, но, честно говоря, я не понимаю, что тут происходит. Может, кто-нибудь не сочтёт за труд объяснить мне происходящее?

Судя по облегчённому выдоху Йеми, помощь пришлась кстати. Судя по тому, что напряжение кагманца не покинуло, положение продолжало оставаться очень серьёзным. Просчитать ситуацию Нижниченко не мог никаким образом. Под плащами Теокла и незнакомки мог оказаться целый арсенал каких-нибудь хитроумных средневековых штучек, о которых земное человечество к концу двадцатого века благополучно и прочно позабыло. А ведь в этом мире есть ещё магия, телепатия и ещё куча всего необычного. Честно говоря, генерал опасался, что в случае нападения выхватить пистолет он просто не успеет. Но ещё большей глупостью было бы начать пальбу прямо сейчас. Нет уж, пока Йеми однозначно не даст понять, что перед ними — враги, нельзя проявлять ни малейшей агрессивности.

— Это очень старая легенда, Мирон. Давным-давно, во времена, наверное, деда моего деда, Мора вела войну с лесными эльфами. Война была страшной и жестокой — на уничтожение. Священники и инквизиторы объявили, что эльфы неугодны богам, и потому на Вейтаре не должно остаться ни одного остроухого.

Среброволосая красавица кивнула, подтверждая правоту рассказчика.

— Лесной народ отчаянно сражался, но, в конце концов, потерпел полное поражение, — продолжал Йеми. — Говорят, что они были уничтожен под корень, и сейчас на всей территории Моры не встретишь ни единого эльфа. Как видишь, легенды несколько преувеличивают реальность.

— Судя по тому, как ты удивлён появлением госпожи Льют — не слишком сильно преувеличивают, — попытался подыграть Нижниченко.

— Не слишком, — согласился кагманец.

— Почти не преувеличивают, — подтвердила эльфийка. — На землях, находящихся под властью Императора, проще встретить демона, чем эльфа. Но, продолжай, назвавшийся Лечком. Честно говоря, я давно уже не слышала легенд об эльфах от незнакомого человека.

— Сказок и легенд об эльфах среди людей ходит великое множество, но не все они приятны для слуха. Люди говорят, что были среди эльфов те, кто купили свою жизнь ценой жизней многих своих собратьев. Император Октавий позволил предателям жить, объявив их своими приёмными детьми.

— Не Октавий, — поправила женщина. — Это был его сын, Констанций.

— Тебе виднее госпожа. Я лишь повторяю то, что говорят среди людей, — покорно согласился Йеми. — Император сохранил им жизни, и инквизиторы не осмелились перечить ему. Но взамен эти эльфы стали вечными слугами Инквизиции. Они обязаны были странствовать по всей Империи и везде сражаться с нечками, как укажут им инквизиторы. Естественно, это не способствуют долгой жизни. К тому же для любого не человека нет более ненавистного врага, чем эти предатели. Я слышал, что последний из Истребителей уже давно отправлен в чертоги Аэлиса.

— Люди заблуждаются, почтенный Лечек, — ровным голосом заметила Льют. — Кое-кто из приемных детей Императора ещё не покинул этого света. Но я не удивляюсь тому, что ты ничего о них не слышал: Мора велика, а Истребителей и вправду совсем мало. К тому же, они предпочитают держаться подальше от Угольного леса и, видят боги, у них есть на это серьёзные причины.

— Я слышал, Угольный лес когда-то был эльфийским лесом.

— Ты хорошо знаешь древнюю историю, почтенный Лечек. Для человека — очень хорошо. Люди очень быстро забывают о прошлом.

— Люди бывают разные. Как разными бывают и эльфы.

— Тоже верно, — согласно кивнула женщина. — Итак, ты хотел задать вопросы друзьям Теокла. Я слушаю тебя.

Йеми бросил взгляд на спокойно сидящего хозяина комнаты, потом на Мирона, тяжело вздохнул и произнёс:

— Какого оборотня вы ищите? И почему?

— На второй вопрос ответить очень просто: задание найти оборотня я получила от Верховного Инквизитора Толы отца Сучапарека.

"Наградили родители имечком", — подумалось Мирону. Хотя, чтобы оценить мрачный юмор в полной мере, инквизитору надо было переселиться на Землю, желательно — в Крым. На местном же языке его имя звучало вполне нейтрально, во всяком случае, на морритском, который был доступен Нижниченко.

А вообще, в прежней жизни Мирон Павлинович встречал шутки и похлещи. Взять хотя бы строительство того моста, о котором он как-то рассказывал Балису. Кроме всяких шуток, работал там прораб по фамилии Пидоренко. И ничего, дельный был специалист.