Екатерина Попова - Дневник двух времен Страница 4

Следующий лист теста: тот же самый рисунок и опять другой вопрос: «Изменилось бы у Вас отношение к рисунку, если бы Вы знали, что люди умерли естественной смертью и завещали, чтобы их тела расчленили?» Ожидаемые три варианта ответа. Даже не знаю, что ответить.

Очередной тест-рисунок производил неизгладимое впечатление. Главное, чтобы рисунок ночью не приснился. Итак, на рисунке изображено кафе, в котором мужчина во фраке вливает в горло испуганной женщины напиток ярко-красного цвета, при этом женщина привязана к стулу, а в ее глазах виден страх. Надо отдать должное художнику, он мастер своего дела: несмотря на неприятную картину, написана она великолепно. Но я отвлеклась. В кафе много людей. Каждый столик кофейни занят. Посетители лежат на столах, хотя вон та парочка около входа на кухню расположилась под столом. Светло-зеленый цвет лица, пена вокруг рта и рвотные массы свидетельствуют о том, что они чем-то отравились или были отравлены. Художник прекрасно отобразил предсмертные конвульсии на лицах посетителей кафе. И что самое невероятное, их лица спокойные и умиротворенные, что несколько дисгармонирует с общей картиной. Умиротворенная смерть в конвульсиях. М-да, художник, написавший эту картину, любитель контрастов.

Как правило, в кино преступления подобного рода совершаются несколько в иных интерьерах. Например, в заброшенных ангарах, старых подвалах, подземельях, обшарпанных домах, то есть там, где гора трупов смотрелась бы органично. Но никак не на милой кухне или в уютной кофейне. Как и в прошлом тесте, после рисунка следует тот же самый вопрос: «Понравился ли Вам рисунок?» Варианты ответов те же, как и мой выбор. На другой странице теста после рисунка следовал вопрос: «Понравился бы Вам рисунок, если бы Вы узнали, что все посетители кафе ушли из жизни добровольно из-за смертельной болезни? Девушка пыталась помешать их планам, ее пришлось убить». Господи, да кто такие тесты писал? В первый раз встречаю подобное психологическое извращение. Отметив «нет», я перешла к последней странице теста. Рисунок уже не шокировал, если бы тест содержал еще десяток страниц, я бы смогла смотреть на подобные картинки спокойно. Может быть, в этом и состоит цель теста? Вопрос под рисунком был следующего содержания: «Понравился бы Вам рисунок, если бы Вы узнали, что это зарисовка к триллеру?» Нет.

Я отбросила тест в сторону и с отвращением посмотрела на небольшую стопку, которая лежала на диване. Заполнять оставшиеся тесты желания не было, вот если бы сейчас произошло чудо… И, к моей огромной радости, оно произошло. Чудо звали Эмилия. Она ворвалась в мой кабинет. Мне даже на секунду показалось, что я увидела нимб над ее головой. А, нет, ошиблась, это освещение в коридоре.

– Я стучалась, но ты меня не слышала, – Эмилия взяла тест и, посмотрев на изображение «очаровательного» кафе, отбросила его, однако до стола тест не долетел и упал куда-то под стол.

– Что за гадость ты смотришь?

– Это один из тестов, которые я должна заполнить.

– Откуда? Кто тебе их дал?

– Получила в отделе кадров.

– Забудь про эту мерзость. Хотела тебя пригласить в кафе, если ты не занята.

– Не занята. Но после заполнения тестов в кафе как-то не хочется идти.

– Да ладно, чего киснуть, пойдем.

– Что за кафе?

– Обыкновенное кафе, но там фантастическая пицца и кофе. Заодно я помогу с переездном.

Я согласилась.

Кафе было небольшим, с минималистическим интерьером. Мы сели в зал для некурящих, который находился недалеко от входа. Сквозняк, странный запах. Назвать уютным это кафе не получалось. Мы заказали пиццу «Четыре сыра» и кофе капучино. Во время ожидания нашего заказа я спросила Эмилию про второе правило Агентства.

– Всему свое время, – ответила Эмилия.

– Я серьезно.

– Я тоже, второе правило Агентства – всему свое время.

– Понятно.

– А остальные правила какие?

– Третье правило – кто был первым, тот станет последним. Четвертое – инициатива наказуема исполнением. Пятое – движение – жизнь. Шестое, шестое… Шестое не помню, да и седьмое тоже. Все эти правила – полный бред. Не стоит обращать на них внимание.

– Тогда зачем они нужны?

– Изначально правила придумали ради шутки. Со временем некоторые сотрудники Агентства придали им слишком большое значение, что сыграло с ними, в свою очередь, злую шутку.

– Спасибо за разъяснение.

– Как тебе новая работа?

– Не знаю. Я еще толком и не работала. Весь день занималась бумажной работой. Познакомилась с Питэром, Иоанной, Раисой Леонидовной и Ирой.

– Ирой?

– Она в отделе кадров работает.

Эмилия кивнула головой, однако было ясно, что она понятия не имеет, кто такая Ира. Видимо, разделение по этажам в Агентстве имеет место.

Нам принесли пиццу. Надо отдать должное, пицца в этом кафе была хороша. Из-под толстого слоя сыра теста не было видно. Три больших круга сыра горгондзола, три треугольника дорблю и кедровые орешки украшали пиццу. На вкус она была еще лучше, чем на вид. С хрустящей корочкой теста снизу и пропитанная сырной массой сверху, она была великолепна. Сама же сырная масса была пышной, не резиноподобной, а приятно-тягучей текстурой. Жареные орешки придавали особую пикантность пицце. Ну что же, изумительный вкус пиццы и кофе компенсировали непрезентабельный вид этого кафе.

Эмилия сдержала слово и помогла мне с «переездом», а точнее переносом дорожной сумки с вещами из гостиницы в квартиру. Однокомнатная квартира с большой кухней-гостиной располагалась на Гороховой улице, она была не по-казенному уютной. Мне мое новое, возможно временное, жилье понравилось. Сидя на широком подоконнике, я наблюдала за жизнью города. Из окна спальни был виден маленький кусочек канала Грибоедова, но мне и этого было достаточно. Да, если ты идешь своей дорогой, несмотря на страхи, как свои, так и окружающих, все складывается наилучшим образом. В реальный мир меня вернул телефонный звонок. Это был мой братец Андрюша, та еще заноза. Меня всегда интересовало, как ему удается звонить в самый неподходящий момент?

– Кира, я слышал, ты в Питере, сделай одолжение, сходи на свадьбу и подари от нашей семьи подарок.

Мой брат – пастор в одной протестантской церкви, а поэтому считает, что все обязаны ему. На чем зиждется эта уверенность, не знает никто, кроме моего братца. А этот секрет он хранит в строжайшей тайне.

– Андрюша, позволь поинтересоваться, с какой стати я должна идти к незнакомым людям и дарить им подарок.

– Кира, они не незнакомые люди, а наши братья и сестры, и наш долг помогать им. Они создают семью…

Затем он стал пространно размышлять на тему, что цель нашей жизни – служение другим людям и Богу, а не удовлетворение собственных желаний. Я попыталась прервать этот поток нравоучений и увильнуть от столь сомнительной миссии. Мотивы были следующими: мне завтра рано вставать на работу, вечер понедельника не самое лучшее время для бракосочетания, я не люблю свадьбы, ибо недавно сама развелась. Но все тщетно, мой братец меня не слушал, он «толкал» речь.

Поняв, что сей монолог может затянуться надолго, а безболезненно остановить словесный поток братца сможет только мое согласие, я решила поехать на бракосочетание. Купив в ближайшем магазине комплект постельного белья и дождавшись такси, через полчаса стояла около протестантской церкви.

Ну что сказать. Печально, что Питер атакуют новоделы. Небольшая протестантская церковь в готическом стиле смотрелась странно среди новостроек. И это я ее еще видела вечером, как же она выглядит днем? Страшно представить трехэтажное здание с готическим апломбом Кельнского собора при свете дня.

Внутреннее убранство церкви было скромным, можно сказать аскетичным. Собрание или бракосочетание (так сразу и не определишь, у отечественных протестантов это интегрированные понятия) уже началось.

Я была на многих свадьбах, включая свою собственную, но это была очень странная свадьба с необычной невестой. Невеста сидела рядом со мной в последнем ряду. Она переобувалась из кирзовых сапог в туфли, жених был ей под стать, постоянно жевал жвачку и хихикал. Наверное, это у него нервное.

И зачем я пришла на эту свадьбу, я же их практически не знаю. Вот сидела бы в новой квартире, читала книгу, уютно пристроившись на подоконнике, так нет, теперь должна сидеть в холодном помещении в окружении незнакомых людей. Сколько раз говорила себе, что нужно быть тверже с братцем, но все впустую.

Какая-то девушка вручила камеру со словами: «Ты будешь снимать», – и убежала. Я стояла в углу и снимала священное таинство. Освещение было странным, на экране у всех лица как у утопленников. Невеста была счастлива, даже приторно счастлива, жених был мрачен. Пастор затянул проповедь, я его не слушала, как, впрочем, и все присутствующие. Это его злило, поэтому проповедь получилась скомканной. В конце церемонии ко мне подошла жена пастора и пригласила на свадьбу.