Олег Северюхин - Личный поверенный товарища Дзержинского. В пяти томах. Книга 1. Комиссарша Страница 4

– Зачем это ему быть как кузнечику? – деланно возмущался мой отец. – В Москве родился миллионный житель. Это что же будет, если миллион человек будет иметь такие механические ноги и крылья как у кузнечиков? Это будет столпотворение в воздухе. Многие люди попадают и порасшибают себе головы. Вот когда мы достроим транссибирскую магистраль, то людям не нужно будет прыгать и летать, они сядут в тёплый и уютный вагон и спокойно поедут к Тихому океану. А что у вас нового из греческого?

– А ничего нового из греческого нет, – скороговоркой ответил я, потому что увидел моих приятелей, дожидавшихся меня за забором. – Началась греко-турецкая война. Греческий король Оттон Первый решил возродить Византийскую империю и вернуть Константинополь…

– Молодой человек, – поперхнулся молоком отец, – откуда вы такое услышали? Вам нужно поступать в первый класс гимназии, а не заниматься мировой политикой…

Но меня уже не было за столом, мы бежали собирать ватагу, чтобы на плотах выплыть на средину пруда и закричать: «Сарынь! На кичку». Что это такое, мы не знали, но предполагали, что это клич пиратов для атаки.

Плоты были хлипкими, и стоило кому-то из команды ступить шаг не туда, как угол плота начинал медленно тонуть, заставляя всех нас уравновешивать «дредноут».

Все морские бои заканчивались тем, что все команды были в воде и грязными, как мальчишки из простых семей, так и из семей интеллигенции, одетые в матроски с гюйсами и полосками на них. Всем скопом мы пытались отстирать наши матроски, но получалось ещё хуже. Грустные мы шли по дачам, придумывая небылицы о том, как мы нечаянно упали в воду…

Студенты технического университета были одеты в мундирный сюртук с бархатными петлицами и погончиками с вензелями на плечах. Ни дать, ни взять военное сословие. Мы сидим в огромном лектории и слушаем лекцию профессора кафедры механики:

– Паровая машина – это старейший тепловой двигатель. Первая промышленная паросиловая установка в России была построена в 1765 году. Несмотря на низкий коэффициент полезного действия паросиловой установки, она обладает прекрасными тяговыми характеристиками и поэтому имеет и будет иметь в будущем огромное значение для развития мировой техники.

– Профессор, – закричал один наш студент, – зачем нам изучать устаревшую технику, когда вокруг нас век бензиновых двигателей и электрических машин? Паровая машина – это всё равно, что каменный топор древнего человека…

– Мне нравится ваш юношеский максимализм, – сказал с улыбкой профессор, – но при помощи чего вырабатывается электрическая энергия? Правильно, при помощи паровой машины. Скоро мы поставим на службу человеку энергию ветра, воды. Но для того, чтобы решить эти задачи, нам нужно знать основы техники, идти от простого к сложному, потому что в изобретениях наших предков ещё много нераскрытых нами тайн.

Труды великого Леонардо да Винчи опередили его время и ждут своих инженеров. Автоматика древности ждёт своей реализации.

Никто в мире не собирается делиться своими изобретениями и открытиями. Делятся тогда, когда утаить это уже невозможно. Так кто же может определить важность того или иного изобретения для человечества? Правильно – инженер и не только инженер, но человек грамотный и эрудированный. То есть человек, не считающий любые знания бесполезными.

Кто ответит на вопрос, с помощью каких орудий наши древние предки делали наскальные рисунки. Как в отсутствие металлов они могли резать камень? Не знаете? И я не знаю, но я хочу узнать, чтобы использовать утерянные знания древних в сегодняшнем дне. Не все из вас станут инженерами, кто-то пойдёт по военной линии, кто-то по учительской или административной стезе, но все из вас будут грамотными людьми, способствующими техническому процветанию нашей родины. Так, на чем мы остановились?

Практика на заводе. Участвовали в разборке огромной электрической машины. Какой огромный человеческий труд вложен в неё. Нашли неисправность – расплавленный провод в одной из обмоток статора. Сварка бронзой. Изоляция. Сборка машины. Включение. Работает.

– Спасибо, господа студенты, – говорит нам главный инженер, – душа радуется, глядя на вас…

Свидание со «смолянкой» Натальей.

– Чем от вас пахнет, Дон? – сморщив носик, спросила она.

– Машинным маслом, – с восторгом начал я рассказывать о нашей технической победе.

– Вы пахнете как мастеровой, а это неблагородно, – наставляла меня девушка.

– Извините, Наталья, но дела требуют моего срочного присутствия у моих домашних. Я вам напишу, – сказал я Наталье, проводив ее до Смольного института. У дворян свои понятия о том, что благородно, а что неблагородно, в среде интеллигенции свои…

– Дон, ты спишь? – спросила меня Катерина.

– Угу, – ответил я, – спи, спи, дорогая…

Глава 7

Английским языком со мной занимался папа, учившийся и работавший какое-то время в Англии, а французским – мама, учившаяся у гувернантки-француженки. Немецкий язык изучал в университете, совершенствовал в научной командировке на заводах Круппа.

Перед командировкой папа познакомил меня со Станиславом Сергеевичем, своим давним приятелем.

– Станислав Сергеевич работает в военной контрразведке, – предупредил меня отец, – поэтому отнесись серьёзно к тому, что он скажет.

– Хорошо, папа, – смиренно сказал я, лихорадочно соображая, что от меня понадобилось этой контрразведке.

Разговор проходил в папином кабинете. Тет-а-тет. За чашкой чая.

– Дон Николаевич, – сказал мой собеседник, – о вас только хвалебные отзывы, поэтому я обойдусь без всяких предисловий и спрошу прямо: вы хотите помочь России?

– Конечно, – ответил я, – только чем?

– Россия отстаёт от западных стран по многим показателям и отстаёт очень сильно, – сказал Станислав Сергеевич. – И дело не в том, что у нас не хватает своего ума. Ума у нас хватает, да вот только у тех, кто определяет приоритеты нашего развития, совершенно другие понятия о прогрессе и о месте России в современном мире. Пальцем указывать не будем. История пригвоздит их к позорному столбу. Всех, даже не сомневайтесь в этом, Дон Николаевич.

Наша задача – обеспечить Россию данными для работы наших инженеров, чтобы не отставать от всего мира.

Я уже предвижу ваши возражения – и скажу, что все страны занимаются этим, и никто не считает это зазорным. Я уж не говорю про Японию, которая скупала всё, что казалось парадоксальным, и вышла в число передовых в мире.

Даже английские джентльмены, коими восхищается ваш папенька, не считают недостойным положить в карман бумажку с патентом или изобретением. И они же презрительно говорят об этом – шпионаж. Это не шпионаж – это разведка. Вот и я предлагаю вам попробовать себя на этом поприще. У нас пока нет академий разведки, вам придётся самому осваивать азы этой науки, а основы мы вам расскажем перед отъездом. Осмотритесь, наберитесь опыта, заведите связи, почувствуйте жизнь заграницы. Больше нам ничего не нужно.

– Станислав Сергеевич, – сказал я, немного подумав, – на университетскую стипендию не получится почувствовать и завести связи. Да и в одиночку работать трудно.

– Резонно, молодой человек, – сказал контрразведчик, – для этих целей мы будем переводить вам определённую сумму как помощь от родителей, а за вами будут приглядывать наши люди, которые придут на помощь, если она вдруг потребуется. Но только в крайнем случае. Ну как, по рукам?

И мы пожали друг другу руки. Так я вошёл в святилище.

Теоретический курс перед отъездом так и остался теоретическим курсом. Реальность была другой.

Германия встретила приветливо. Бесплатный работник был нарасхват, благо преподаватели наши поработали с нами немало. Я всё впитывал в себя как губка. Не отказывался ни от какой работы. Смотрел, как организуют работу мастера, сменные инженеры, как выполняется та или иная операция, как организуется работа отдельного рабочего…

На меня смотрели как на русского. Немцы – люди прижимистые. Если пригласят в гости, то всё будет отмерено по граммам по заранее высказанным пожеланиям, а когда ты приглашаешь их, то обязательно спрашивают, а пельмени с борщом будут?

Не будут, потому что в Германии их никто и не умеет делать, а заказывать в ресторане накладно, да и кто его знает, как они приготовят. Поэтому я и принимал своих гостей в ресторанчике. Когда платишь не ты, то и вино становится вкуснее и компания приятнее. Так, за приятной беседой с возлиянием мне и досталась структура присадок для орудийной стали. Память молодая хорошая, но и она со временем стирается, поэтому я сразу после возвращения в свою комнату записал всё, а потом зашифровал это в своём дневнике.

Месяц в Германии пролетел мгновенно, и «родитель» мой дал согласие на путешествие по Австро-Венгрии. Я пил пиво в Чехии, ел их тушёное мясо, но всё равно тосковал по нашей русской кухне. Пусть не обидятся на меня представители западной цивилизации, но самая сытная и самая изысканная пища – наша.