Алекс Бор - Остров Свободы Страница 4

Общение с Мартой заражало Фиделя энергией на несколько дней вперед. Он чувствовал себя готовым на любые подвиги. Ему казалось, что он может легко своротить самые высокие горы... И сворачивал. Однажды Фидель бросил гранату в машину с немецкими солдатами - прямо на людной улице, посреди бела дня, и как-то сумел уйти от погони, затерявшись  в развалинах Старой Гаваны. В другой раз, прогуливаясь по Центральному парку,  Фидель столкнулся  с белобрысым немецким солдатиком, совсем еще мальчишкой,  который на ломаном испанском попросил у него прикурить. При этом он заискивающе улыбался Фиделю, словно чувствовал себя виноватым оттого, что пришел на кубинскую землю незваным гостем. Фидель дал ему "прикурить" - разбил ребром ладони кадык. Это было спонтанное решение, в котором не был задействован разум. Не решение даже - а импульс, но Фидель ни разу не пожалел о содеянном. Парнишка был немцем, а значит - врагом. А врагов нужно уничтожать любыми способами...

Однако Фидель был уверен, что если бы прошлой ночью у него не осталась Марта, то немецкий солдатик наверняка остался бы жив. Возможно, он все равно бы погиб - но чуть позже, и не от руки Фиделя.

Или от его же руки - но при других обстоятельствах...

Фидель не знал, любил ли он Марту. Скорее всего, любил. Иначе как объяснить, что ему ничего не хотелось делать, когда Марты  долго не было. Он мог целыми днями лежать на жестком топчане, разглядывая низкий потолок, забыв не только о еде и сне, но и о том, что его родина стонет под пятой оккупантов. В такие моменты внешний мир переставал существовать для Фиделя. Он думал только об одном - скорее бы пришла Марта. А иногда, так и не дождавшись Марты,  Фидель, словно сомнамбула, выбирался из своего убежища и, влекомый не подчиняющейся разуму  силой, шел  на в Центральный парк, где договаривался с дежурившими там путанами, и на день-два, а иногда и на три, исчезал из реальности, так что если бы к Фиделю пришла Марта, она не застала бы его дома и, возможно, переволновалась бы за него. Но Фидель не знал, приходила ли к нему Марта, когда он пускался во все тяжкия. Ему нравились такие многодневные загулы, однако после того, как он приходил в себя и, ужаснувшись, убегал из притонов, оставив жрицам любви все наличные деньги, он чувствовал себя больным и разбитым. Чтобы восстановить свои силы,  нужно было сутки пролежать без движения, выгнав из мозга все мысли. В том числе и мысли о том, что грязные сапоги немецких солдат топчут родную кубинскую землю...

И только когда Марта приходила, Фидель возвращался к реальности. Он был готов жить и бороться.

... Фидель знал, что он был не единственным мужчиной Марты,  и это порой сильно угнетало его.

Марта работала в стриптиз-баре на Прадо. Танцевала для посетителей. Не только для немцев, но и для кубинцев, которые не то, чтобы смирились с оккупацией, просто на острове потихоньку начала налаживаться мирная жизнь, и жажда развлечений поборола прежние страхи перед захватчиками. Да и оккупационная комендатура всячески поощряла открытие увеселительных заведений.

Фидель знал, что Марта там не только танцевала...

- Ты спишь с другими мужчинами, - как-то упрекнул Марту Фидель, когда они лежали рядом, отдыхая после накрывшего их урагана страсти. Они лежали, касаясь друг друга горячими, потными телами,  медленно приходя в себя.

Марта повернула к Фиделю смугловатое лицо. Фидель увидел, как по лбу скатилась, оставляя влажную дорожку, прозрачная  капелька пота. Ему захотелось слизнуть эту соленую капельку языком, но не было сил пошевелиться.

Марта сверкнула безумными голубыми глазами и  томно улыбнулась, демонстрируя белые жемчуга ровных зубов, которые ярко горели в темноте тропической ночи.

- Я люблю спать с мужчинами, - грудным голосом прошептала она на ухо Фиделю, обжигая его щеку горячим дыханием.

- Но ты спишь с гансанос, - хмуро произнес Фидель, чуть отстраняясь от Марты.

"Гансанос" - так кубинцы называли немцев. От немецкого имени "Ганс". Правда, если в точности следовать нормам испанского языка, то следовало бы говорить "Гансос". Однако в испанском есть очень близкое по звучанию слово - "gusanos". Червяки...  Так кубинцы высказывали свое презрение к оккупантам,  поэтому грамматическую ошибку трудно было назвать случайной...

- А что делать? - грустно  вздохнула Марта, доверчиво положив голову на покрытую колючими волосами грудь Фиделя. Легкие волны волос упали ему на переносицу, и Фиделю страшно захотелось чихнуть. - Мне приходится спать с гансанос, - снова вздохнула она,  но Фидель почувствовал томную наигранность в ее тихом, интимно звучавшем голосе. - Но из всех мужчин я предпочитаю кубинцев. А из всех кубинцев я отдаю предпочтение одному высокому парню с большими черными глазами...

Фидель ощутил на своем животе щекотное прикосновение ласковых пальчиков Марты. Она провела мягкими, как у котенка, подушечками по жесткой дорожке волос, которая начиналась у пупка, и уверенная ладошка Марты медленно  поползла дальше, вниз...

- Мужчины болтливы,  - говорила она, уже стоя в дверях. - Порою очень болтливы. Если их как следует завести, они после всего могут рассказать массу интересного... Учти это на будущее, мой Фиделито!  - Марта нежно провела мягкой ладошкой по его небритой щеке.

Фидель грубо схватил девушку под острый локоток, больно сжал:

- Ты хочешь сказать, что спишь с гансанос ради свободы Кубы?

Марта незаметным движением плеча освободила свой локоть из цепких пальцев Фиделя и спокойно сказала, глядя ему прямо в глаза и улыбаясь ему ровными жемчугами зубов:

- Я же сказала тебе, люблю спать с мужчинами...

И пока Фидель соображал, что ей ответить,  Марта обвела своими мягкими руками его  шею и страстно прильнула к его губам  - так путник, идущий через знойную пустыню приникает к студеной родниковой воде, что течет через одинокий оазис, выросший среди желтых песков.

Поцелуй, как всегда, был горячим,  как лучи тропического солнца, и нежным, как легкий бриз, прилетевший с моря, и у Фиделя не осталось никаких слов, чтобы ответить Марте.

Да и  какие могут быть слова, какие споры, какая ревность, когда тебя целует такая женщина?

3.

Марта ушла от Фиделя в пятом часу утра, когда комендантский час еще не закончился, и был риск нарваться на немецкий патруль, но ей нужно было успеть навестить еще шестерых  человек, о которых Фидель не знал ничего, даже их имен. Ему было известно только одно: эти люди также состоят в Молодежном сопротивлении имени Хосе Марти. Возможно, среди них были и мужчины, с которыми Марта спала, однако Фидель решил не спрашивать девушку об этом. Захочет - когда-нибудь сама расскажет... Фидель сильно,  до боли в сердце, любил Марту и  не хотел терять ее, и потому, скрепя сердце, смирился с ее непостоянством, хотя порой ему было очень больно от того, что его любимая бывает и с другими мужчинами. Между ними не было никаких тайн, и Марта, чтобы исключить все недомолвки, которые могли бы повредить их отношениям,  как-то так и сказала ему: "Я тебя очень люблю, ты для меня - первый среди всех, но ты никогда не будешь единственным". И Фидель, радостный оттого, что его любят,  не нашел, что ответить Марте...

... Сегодня Фидель и Марта не занимались любовью - просто лежали рядом, даже полностью не раздевшись,  на узком и жестком топчане, лицом к лицу, касаясь друг друга знакомыми до мельчайших подробностей телами, и чувствовали себя счастливыми. То есть счастливым ощущал себя Фидель, потому что с ним рядом была любимая женщина, которую он не хотел уступать никому, но вынужден был смириться с тем,  что она принадлежала не только ему одному. Фидель старался не думать о том, что причиняло ему острую душевную боль,  потому что сейчас Марта была рядом с ним, и никто не мог помешать ему быть счастливым

И в то же время и Фиделя не покидало странное ощущение, что он видит Марту в последний раз...

- Сегодня я не собиралась долго задерживаться у тебя, - шептала Марта, потираясь острым носиком о небритую щеку Фиделя. - Но не смогла просто так уйти...

Сквозь неплотно прикрытые ребристые жалюзи в комнату пробивался узкий лучик желтого света. Наверное, это была луна, которая вступила в фазу полнолуния. Желтый лунный отсвет бесцеремонно уселся на мраморно белое плечо Марты, и Фидель торопливо провел ладонью по бронзовой от загара коже девушки, словно хотел согнать непрошеного визитера. Но световое пятно и не собиралось покидать насиженного места. Плечо Марты было теплым, и холодному   лунному луч, видимо, хотелось чуточку согреться.

- Ты жалеешь о чем-то? - тихо спросил Фидель.

Марта положила голову на плечо Фиделя, и он снова почувствовал сладкий запах лаванды - то пахли ее мягкие волосы.

- Наверное, я плохая подпольщица, раз не могу отказаться от некоторых слабостей, - задумчиво улыбнулась Марта. - Но я - женщина. В первую очередь - женщина, а уж потом борец с гансанос. Мы все в первую очередь мужчины и женщины, а уж потом...