Капитан «Неуловимого» - Владимир Геннадьевич Поселягин Страница 4

же хорошо, что он находился на территории базы, а не в городе, как другие службы флота, что расплодились в Риге. Из боевых частей флота только наш дивизион учебной бригады находился здесь на постоянной основе, остальные тыловики да зенитчики. Да и лодок всего шесть единиц, включая мою. Была ещё одна, довольно крупная субмарина типа «К», но она здесь находилась две недели на ремонте дизелей.

Добравшись до здания штаба, я прошёл внутрь, козырнул дежурному и, расписавшись в журнале, спросил:

– Командир у себя?

– Только что зашёл.

– Отлично. Сообщи, что я прошу о срочной личной встрече. И пусть начальник особого отдела будет, его это тоже касается.

– После поцелуя у ворот въезда на базу я ещё могу понять, зачем командир нужен – разрешение на свадьбу испросить. А особист-то тебе зачем?

– Пять минут прошло, КАК ты-то об этом узнал? – в недоумении развёл я руками.

Старлей-дежурный усмехнулся и пояснил:

– На то я и дежурный, чтобы про всё знать.

Потом он обзвонил все кабинеты, благо штаб у нас телефонизирован, что не всегда бывает, часто пользуются посыльными. Через пару минут, положив трубку на держатель, сказал мне:

– Командир ждёт. Начальника особого отдела нет, его зам подойдёт.

– Добро.

Я дождался особиста. Он был в военно-морской форме, но со звёздами политработника на рукавах – старший политрук. Поздоровавшись, я вместе с ним зашёл в кабинет к командиру.

Командир пригласил нас садиться, но я остался стоять у рабочего стола. То, что собирался им сообщить, я продумал ещё неделю назад. Теперь вся надежда на красноречие. Если не сработает основной вариант с командировкой, есть запасной с прошением отпуска.

– Товарищи командиры, то, что я вам сейчас сообщу, не должно покинуть стены этого кабинета. Информация относится к разряду совершенно секретной, но в данном случае у меня есть разрешение озвучить её. Полтора месяца назад я был завербован и поступил на службу в секретную часть, которую создал лично товарищ Сталин. Под видом интендантских частей были созданы группы осназа – террор-группы, как их называют. Сами они называют себя боевыми интендантами.

У каждого округа или флота свои террор-группы. Их задачи я вам сообщать не буду, информация секретная. У Балтийского флота также есть террор-группы, и я являюсь их куратором. Командующий флотом, да и никто из командиров флота, о них не знает, и не должны узнать до начала войны. Группы подчиняются лично товарищу Сталину, а я курирую часть из них.

Задача моих групп – работа на побережье, захват или уничтожение кораблей и баз противника. Именно поэтому и потребовался командир-подводник. Именно подводник. Сами понимаете, для чего им нужна субмарина. Было несколько кандидатов на должность кураторов, с крупными субмаринами крейсерского класса. Но после прохождения тестов и заключения психолога остальные отсеялись, и остался я. Правда, лодка у меня малая, не совсем подходит для будущих дел.

Сегодня поступило сообщение. В это воскресенье, в три часа сорок пять минут утра, немецкие войска вторгнутся на территорию Советского Союза. Это не провокация и не вооружённый конфликт – это война. Мне было приказано немедленно вылететь в Минск, где действуют курируемые мной группы капитана Таллина и старших лейтенантов Сувалки и Гродно. Как вы понимаете, фамилии командиров групп не настоящие, псевдонимы являются названиями советских населённых пунктов.

В тылах наших войск уже начали работать диверсионные группы полка «Бранденбург», одетые в форму командиров РККА и НКВД. Они уничтожают наших командиров и небольшие армейские подразделения, режут связь и вносят сумятицу. В момент нападения их задача – захватывать и удерживать стратегические мосты.

Моим группам приказано уничтожать диверсантов, а после начала войны уйти в тыл к немцам и начать работу на их коммуникациях. В первое время я должен быть с ними, курировать на месте. Поэтому, товарищ капитан второго ранга, прошу отпустить меня в командировку на два месяца. Моей лодкой пока покомандует зам, он вполне справный командир.

– Лейтенант, что за бред? – поинтересовался особист. – У вас есть доказательства ваших слов?

– Никаких. Более того, если это всё выйдет за пределы кабинета, я буду утверждать, что ничего не сообщал и вы бредите. Правда, предупреждаю сразу: будет утечка информации – вы исчезнете. Это не угроза, меня об этом тоже предупредили, но в данном случае было разрешено раскрыть часть информации.

– Мальцев, я не могу отпустить тебя без приказа, да ещё в командировку непонятно куда. Если эта служба, о которой ты говоришь, действительно существует, она должна была позаботиться о том, чтобы выдать тебе необходимые документы.

– Этой службы официально не существует, товарищ капитан третьего ранга, и так будет до начала войны. Скрывать это дальше нет смысла. Я понимаю вас, поэтому раз основной план с командировкой не сработал, перехожу к запасному. Это мой рапорт с просьбой снять меня с командования лодкой и предоставить мне два месяца отпуска по служебным делам, второй за свой счёт.

– По служебным делам? – удивился капитан.

– Я в курсе, что вы планировали на мою лодку другого командира, но командующий флотом поставил меня. Поэтому вы меня и недолюбливаете, да и другие командиры дивизиона тоже считают выскочкой. Не буду оправдываться, так и есть. Поэтому и предлагаю договориться. Вы снимете меня с командования лодкой, поставите временно исполняющим обязанности командира субмарины, до утверждения командующим, своего человека, которого хотели, а я отправлюсь к границе.

Капитан молча снял трубку и вызвал секретный отдел. Прибывшему командиру приказал оформить всё максимально быстро. Видимо, сделка его устроила.

А для моих планов такая малая субмарина действительно не годилась, она послужила для меня учебным пособием, а планировал я добыть себе более крупную лодку. Именно добыть – немецкую. До этого я не обращал внимания на флот Третьего рейха, пора исправить эту ошибку.

Меня сняли с командования лодкой и дали два месяца отпуска. После его окончания я должен был прибыть в штаб флота за новым назначением. Из дивизиона меня, так сказать, выпроваживали: вывели из списков личного состава.

Передав лодку преемнику и забрав личные вещи, я покинул территорию базы, сдав на выходе пропуск. Отпускные документы были при мне. На машине, выделенной мне командиром дивизиона, я отправился на военный аэродром. С него как раз летел борт на Минск, и была договорённость, что меня подкинут.

В три часа дня устаревший тяжёлый бомбардировщик, переделанный в транспортник, оторвался от полосы и, натужно гудя моторами, начал карабкаться на высоту. Я сидел на лавке с чемоданчиком личных вещей в ногах, слегка трясясь – боязнь высоты никуда не делась, – и прикидывал, как всё прошло.

В принципе, ожидаемо. Это как же обрадовался командир дивизиона моему рапорту, что так быстро всё провернул, заставив работать штаб. Ведь дел со сдачей лодки немало, тут и секретной части работа – принять обратно