Война все спишет - Герман Иванович Романов Страница 4

— Вчера отряд наших кораблей под командованием контр-адмирала Матусевича пресек обстрел Дальнего японской эскадрой, выйдя в море и дав бой. Совершенно разрушен и полностью сгорел, выбросившись на скалы, броненосец береговой обороны «Хэйэн», разбит артиллерийским огнем и потоплен самодвижущими минами бронепалубный крейсер «Сайэн». Тяжко поврежден броненосец «Чин-йен» и флагманский крейсер вице-адмирала Катаоко «Ицукусима», еще два вражеских крейсера избиты настолько, что можно сказать одно — победа одержана замечательная. Весь 5-й броненосный отряд японского флота выбит в полном составе!

Заявление наместника произвело впечатление не только на штабных, серьезно задумался и генерал Куропаткин, на лице которого наместник уловил мимолетно промелькнувшую гримасу неудовольствия. Бывший военный министр, несмотря на многие полезные черты и ум, имел недостаток, который перечеркивал все. Алексей Николаевич был нетерпим к чужой славе, старался всячески принизить деятельность подчиненных, списывая на них свои просчеты и неудачи. И беззастенчиво возвеличивая достижения — как собственно свои, так и чужие, если была возможность их присвоить. Но такова природа власти, и большинство боевых генералов и адмиралов, пройдя огонь и воду, не выдерживали пения медных труб. Да еще льстецы многое напевали в уши — возле каждого сановника империи крутились рядом прихлебатели, с эполетами и погонами на плечах.

— Потом был бой с броненосцами самого Того — их против наших кораблей сражалось всего три. А это означает, что «Сикисима» тяжко поврежден в бою с эскадрой под моим командованием 7 мая, и находится на ремонте, — момент оказался удачный, и Алексеев не постеснялся еще раз надавить на свои заслуги. — В том самом, где мы утопили два броненосца и несколько крейсеров противника.

Наместник замолчал, достал белоснежный платок и вытер испарину — день наступил жаркий, и в штабном вагоне было душно, несмотря на раскрытые окна. «Сухопутные» переглядывались — уничтожение вражеского «броненосца» произвело на них впечатление, а вот на тип — «береговой обороны» — как он и рассчитывал, они не обратили внимание. Да и ни к чему это, и так ясно — флот сражается и одерживает победы, несмотря на превосходство врага в силах, а армия все еще «сосредотачивается».

План будущей войны с Японией разрабатывал в прошлом году именно штаб наместника. В нем предполагались следующие мероприятия — в течение трех месяцев с момента объявления войны все девять Восточно-Сибирских стрелковых бригад развернуть в дивизии, добавив в каждый полк по полнокровному батальону, взятому из армейских корпусов. Переброска этого пополнения по железной дороге отнимала, при неблагоприятном обороте, не больше двух месяцев. А два батальона, что имелись в полках, укомплектовались до штатов запасными, которых призывали со всех населенных губерний и областей Сибири.

Кроме того, все три Сибирские запасные пехотные бригады развертывались в течение двух месяцев в полнокровные 16-ти батальонные дивизии, а потом еще четыре недели должно было уйти на переброску до Лаояна по железной дороге полков и артиллерийской бригады со всеми положенными по штатам обозами.

Эти двенадцать дивизий и были тем местным «сибирским» ресурсом, на который следовало рассчитывать, начиная войну со страной Восходящего Солнца, которая имела больший потенциал. Всего японцы могли выставить двенадцать полевых дивизий, набираемых по территориальным округам. Каждая из них включала в себя две бригады пехоты двух полкового состава, всего 12 батальонов. А также полк артиллерии из 6 батарей (36 орудий), кавалерийский полк в три эскадрона, саперный и обозный батальоны — до 14 тысяч солдат и офицеров. Сверх штатов шли носильщики, китайцы и корейцы, которых обычно было несколько тысяч человек — японские пехотинцы на марше шли налегке.

Но это было еще не все — при каждой полевой дивизии формировалась резервная бригада усиленного состава в восемь батальонов инфантерии, дивизиона артиллерии и кавалерийского эскадрона. Резервисты вооружались устаревшей винтовкой системы Мурата, и только полевой артиллерией. Но большинство солдат имели опыт войны с китайцами и по боевому духу мало чем уступали кадровым частям.

Плюс дивизия японской гвардии, укомплектованная самым отборным человеческим материалом, и со своей резервной бригадой. Еще две отдельных бригады кавалерии двух полкового состава — усиленного, не в три, а четыре эскадрона каждый полк. Имелось семь отдельных полков полевой артиллерии, несколько дивизионов тяжелых и осадных орудий — армия вполне европейского типа общей численностью в четыреста тысяч по завершении мобилизации, и с обученным резервом в семьсот тысяч человек.

По своим людским возможностям Сибирь как минимум втрое уступала, хоть всех мужиков поголовно в Маньчжурию отправь. Наместнику пришлось принимать подготовительные меры заблаговременно. В прошлом году с целью проверки пропускной способности Транссиба в Забайкалье отправили вторые бригады из 31-й и 35 пехотных дивизий, по восемь батальонов каждая, вместе с приданными артиллерийскими дивизионами, но совершенно без обозов. Бригады проделали путь в шесть тысяч верст, добравшись точно в срок до Читы. Здесь их и оставили на зимних квартирах, наскоро сформировав обозы и нестроевые команды — и правильно сделали. Ведь в конце января нового 1904 года началась война, а тут полнокровная по своей численности сводная пехотная дивизия оказалась под рукою, и переброска войск в Лаоян не заняла много времени.

Сколачиваемую с февраля Маньчжурскую армию возглавил генерал-лейтенант Линевич, которого солдаты за почтенный возраст в 66 лет и непоказную о них заботу, именовали «папашей». Именно на его кандидатуру сделал ставку Алексеев, хорошо знакомый с ним со времен подавления «боксерского восстания» — именно старик стал фактическим главнокомандующим союзными силами, и ему принадлежала честь взятия Пекина. И хотя Линевич был первым в списке на должность командующего армией, но в столице шли свои интриги — там, чтобы избавиться от строптивого военного министра, решили в корне переиграть ситуацию.

К общему удивлению, командующим Маньчжурской армией назначили генерала от инфантерии Куропаткина — еще относительно не старого, всего 56-ти лет от роду, героя Туркестанских походов, начальника штаба легендарного «белого генерала» Скобелева. С именем его связывали будущую победу над Японией, в которой сейчас были уверены все присутствующие за столом, кроме одного адмирала. Евгений Иванович, благодаря обстоятельному рассказу Фока, теперь знал, каким жутким поражением для России обернется эта война. Причем с главнокомандующего будет как с гуся вода — в неудачах обвинит всех, кого только сможет, ведь именно они, своим дурным исполнением погубили его гениальные победные планы. И даже напишет целых четыре тома, восхваляя там себя и очерняя невежд, которые не дали раскрыться во всей красе его