День шпиона и кое-что о птичках - Яр Туди Страница 4

Последнее, что Ликин ожидала услышать от Змееныша — это ходячую монастырскую аксиому!

— Твоему "господину начальнику" не понравится, если ты бросишь пост, да? Тогда чего тебе от меня надо?

И вот тут триумф праздновать могла Ликин — парень неожиданно смутился, даже отступил на шаг и потер рукой затылок

— Это… Я не бросил, там сигнализация… Это…

Неожиданно Змееныш ухватил ее в охапку вместе с одеялом — она и вскрикнуть не успела. В несколько шагов он прошел коридор, веранду и крыльцо, и, наконец опустил ее на траву возле изгороди, совершенно скрытой разросшимся вьюнком. Видимо, дом был действительно покинут уже давно.

— Так!

Удовлетворенно заявил он, жмурясь от низкого солнца. Роса на траве и листьях… Цветы… Прохладная, мягкая земля… Как чудесно жить!

— Ты… это… туда.

Он ткнул ладонью на ближайшие заросли кустарника, усыпанного мелкими душистыми желтенькими цветочками.

— Я сейчас… Я грелку…

… Когда Ликин неловко подползла к изгороди, пытаясь вытрясти из растрепавшихся волос приставучие ветки — кустарник оказался колючим, просто ужас! Змееныш поставил перед ней сверток. Тяжелый металлический чайник был наполнен горячей водой и закутан в рыхлые застиранные тряпки.

— Это зачем?

— Пальцы… ноги… Кладешь вот сюда и держишь так.

— Тот человек говорил, что нужно прикладывать холод…

— Вчера — холод. Сегодня, завтра, послезавтра — тепло. Делай давай!

Не доверяя Змеенышу, она колебалась, потом все-таки просунула руку под покрывало на теплый чайниковый бочок. Действительно, приятно, наверное, это и в самом деле помогает…

— А ты разбираешься, да?

Коротко кивнув, Змееныш опять заерзал-заозирался, даже взгляд его перестал быть противно-липучим.

— Это… Ты же местная… здешняя то есть, так? Господин командир говорил, ты… это… хорошо умеешь читать… А я все равно тебя охранять должен, так?… Это-о-о…

— Ну, чего же тебе?

Что он такое хочет попросить, что еще неприличнее, чем… Неожиданно в Ликин пробудилось любопытство.

Парень резким жестом вытащил из-за пояса свиток и несколько неровных дощечек. Еще поколебавшись, он бросил все это перед девушкой, а сам… Растворился. Прямо в стене! Нет, не то, чтобы сразу… Он шагнул в сторону, из его руки развернулся кусок материи… он взмахнул им, вроде как расправил… Широкий шарф в цвет его коричневатой верхней одежды, в мелкую крапинку. Потом, подняв руки вверх, он, кажется, рывком подтянулся… Ткань висит вон там, справа, но куда он мог пропасть?

Ликин завертела головой. Молчание затягивалось. Наконец, она опустила взгляд и развернула свиток. Там были крупно написанные знаки, и слова, содержащие их. Ликин ощутила нечто напоминающее разочарование. Она ожидала увидеть… Сложно сказать, что именно — картинки… из тех, запрещенных, или неприличные рассказы, или даже заклинания… свитки, парализующие волю читающего — говорят, бывают и такие. А здесь не то учебник, не то прописи. Напоминает упражнения для каллиграфов, только гораздо проще.

— Читай это! Вслух!

Голос неожиданно прозвучал совсем рядом, словно Змееныш по-прежнему стоял напротив.

— Где ты? — Не выдержала Ликин.

— Да прямо перед тобой! Смотри получше!

В голосе парня звучало неприкрытое самодовольство.

Прямо перед Ликин была увитая вьюнком и поросшая местами мхом глухая стена дома. Краска со старых досок почти совсем сошла, резные плашки посерели и растрескались, из щелей кое-где свисали потемневшие от времени тряпки. Солнечные лучи, дробясь в мохнатых ветвях двух старых яблонь, набрасывали на дом и траву колеблющуюся паутину бликов и отсветов, будто сеть, раздуваемую порывами утреннего ветерка. Присмотревшись, она ощутила легкое головокружение — она видела Змееныша… То, что должно было бы им быть, но… Фигура никак не складывалась из отдельных фрагментов, они оставались кусочками мозаики — крапчатый рукав и половина полы верхней накидки… вон нижняя часть ноги в серой обмотке — но как она может быть там, если он стоит здесь?

Парень ехидно рассмеялся и повернулся, открыв лицо и убрав правую руку с декоративного выступа — мозаика мгновенно собралась, Ликин сама теперь не понимала, как она могла не разглядеть человека в коричневато-серо-пестрой накидке, с закрытым лицом стоящего в профиль, на обломках бревна или балясины вплотную к стене. Он опустив одну ногу и вытянул приподнятую руку вдоль резного украшения. Пара плетей вьюнка и кусок сломанной доски не служили ширмой, большая часть фигуры оставалась открытой для зрителя… Впечатление "разобранной мозаики" создавалось за счет неожиданного места — выше травы, но ниже выступающей части первого этажа, как бы посередине стены, а так же непривычной позы, наполовину снятой верхней накидки, одна пола которой свисала, отсвечивая сероватой подкладкой, опущенного рукава, растрескавшейся дощечки на плече и плетей вьюнка, свисающих вдоль тела… Ожидание увидеть Змееныша вверху справа вместе с пляской светотени довершали иллюзию.

Парень снова натянул платок на лицо, затем передвинулся и уселся выше, застыв совершенно неподвижно. Ликин только головой качала.

— Как ты… Как такое возможно? Ты — настоящий мастер, да? Где ты научился?

Ликин сочла возможным немного польстить Змеенышу — пусть лучше надувается от гордости, чем… Тем более, что она и в самом деле не переставала удивляться — прямо на ее глазах парень почти растворился на ровном месте! Стоило отвести взгляд — и ей вновь приходилось отыскивать его, принуждая глаза смотреть в нужную точку, а они так и норовили ошибиться!

— Учили — вот и научился. Люди в первую очередь видят движение… И всегда верят голове, а не глазам. Ты… вот ты воробьев в траве, или мышей на гумне видела? Пока на зашевелятся, кажется, что там только земля, семена и листья. Фазан яркий, но он может быть невидимкой, пока не взлетит. Или нет! Взять сороку — она-то точно не маскируется, так? Но попробуй попасть в сороку в лесу — даже сокол не может прицелится, видно два совсем отдельных пятна, а не очертания птицы. Понятно теперь? Надо обмануть голову — она сама все дорисует, что бы не показывали ей глаза. Надо смотреть на себя со стороны того, кто ищет… А не на него — со своей стороны. Так ты будешь читать, или мне спуститься?..

— А зачем тебе? Чтобы меня слышать, что я не сбежала?

— Да куда тебе сбежать… Не-ет…

Он опять замялся.

— Я… Этто-о-о… Словом, я хочу их выучить. Понятно?

— Ты что, сам не можешь прочитать? Такие простые…

Ликин осеклась, сообразив, что обижать Змееныша ей не стоит.

— Я хочу сказать, ты ведь разговариваешь нормально, как же…

Если она и льстила, то совсем немного — произношение у него смазанное, из-за этого не всегда понятно,