Смерти вопреки - Алексей Викторович Вязовский Страница 4

В нужной ячейке лежала пачка конвертов. Я взял верхний. Так, в/ч номер такой-то, Орлову Н. Я. от Орловой И. Е. Ниже лежало еще одно с теми же адресатами. Достав всю пачку из ячейки, я быстро перебрал корреспонденцию. Все письма были написаны женщиной, и я даже догадывался какой.

Попрощавшись с Незлобиным, я поднялся к себе в комнату и, ориентируясь на почтовые штемпели, разложил конверты на кровати, от самого старого к самому свежему.

Потянулся к самому старому. Мля… реально чего-то стремает открывать еще одну сторону жизни моего предшественника. Глубоко вздохнув, открыл письмо и стал читать.

Ну то, что Орлов разведен и у него есть дочь, я был в курсе. А вот то, что мой предшественник переводил им во Владик часть зарплаты, причем без всяких решений суда, стало для меня новостью. И пока Николай мотался по Вьетнаму, а потом заменялся мной, семья лишилась прибавки. Нет, голодать не стали, но деньги ведь лишними никогда не бывают. В первом письме меня лишь спрашивали, когда будет перевод. С каждым последующим открытым письмом тон становился все более угрожающим, а будущие кары все страшней и изощренней. Наконец, в последнем письме в сочащихся ядом строчках меня извещали, что был суд и он присудил моей бывшей жене алименты. Так что следующие пять или шесть лет мне предстоит лишаться четверти своей зарплаты.

Немного подумав, я плюнул на всю эту ситуацию и решил не заморачиваться. Все равно назад возвращаться не планирую – в части во Владике спалюсь мгновенно… Нет, я ничего против детей не имею, но как же хорошо, что письмо из суда еще не дошло до нашей бухгалтерии. Лишиться разом семисот с лишним шуршиков было бы обидно. А по сорок рублей в месяц можно и пережить.

Собрав всю бумагу в большой ком, я пошел по коридору до туалета, где у нас стояло мусорное ведро и без сомнений порвал все на кусочки и выкинул. Не моя жизнь – не мои заботы.

Пока шел назад, решил на всякий случай позвонить Яне, освежить, так сказать, память девичью. Но строгий голос то ли мамы, то ли прислуги сообщил мне, что «Яна Викторовна не может сейчас ответить, перезвоните попозже». Ладно, запомним, перезвоним. На всякий случай набрал докторше Елене, но там тоже ответили, что она до сих пор в «командировке». А когда будет обратно – не известно и даже не спрашивайте.

Сегодня больше никаких дел не планировалось, поэтому я решил познакомиться поближе с военным городком, куда занесла меня судьба. Дома для офицеров стояли рядышком и отличались только номерами. За ними располагалась здоровенная площадка, вся закатанная в асфальт. Посередине плаца стоял памятник вездесущему Ленину. Обогнув скульптуру, я увидел четырех солдат, которые пытались шагать по разметке, одновременно держа в вытянутых руках по табуретке. На краю площадки стоял высокий сержант, который лениво командовал: «Раз-раз-левой-левой…» Ясно, шагистика.

Ответив на приветствие, я прошел дальше, к проходу между зданиями казарм, за которым виднелась классическая спортивная площадка.

Выйдя на нее, я не удержался от балансирования на бревне, с которого спрыгнул с переворотом через голову. Затем залез на турник и сделал подъем с переворотом. Выматерившись и спрыгнув, я начал собирать в пыли высыпавшуюся из карманов мелочь. Спортсмен, блин.

Форму не потерял, хотя с бухачом надо завязывать. Тащить службу в спецназе – это не фунт изюма. Марш-броски, штурмовая полоса… Нужно иметь выносливый организм, дыхалку.

За спортплощадкой открывался вид на классическую полосу препятствий, но я туда решил не лезть. Выискивать монетки в грязи гораздо тяжелее, чем в пыли.

В общем, здесь делать было больше нечего, и я решил вернуться назад. Выйдя на плац, я заметил вывеску «Продукты», которая раньше была скрыта от меня деревьями. Хоть в общаге и было чего пожрать, но я все равно решил зайти и закупиться чем-нибудь долгоиграющим. А то как приехал, даже тревожный чемоданчик не собрал.

Магазин встретил меня прохладой и пирамидами, выстроенными из банок. Надергав с полок по паре банок тушенки со сгущенкой, хлеба и кильки, я прошел на кассу. Хорошо, что еще вовремя вспомнил, что не захватил из общаги авоську, а то бы фиг знает в чем тащил набранное. А тут все в руки влезет.

– Добрый день! – заулыбалась сидящая за кассой молоденькая продавщица. – А что-то я вас раньше у нас не видела.

– Ну это, наверное, вам не повезло просто, я уже неделю как тут, – ответил я, добавив к покупкам трехлитровую банку томатного сока. Буду «Кровавую Мэри» делать и эстетствовать понемногу.

– С вас четыре двадцать пять! – проворковало это торговое создание и, приняв от меня сизую пятерку, отсчитала сдачу.

– Авоськи нет? – я понял, что все не унесу, подмигнул продавщице. – Занесу!

– Держи, аника-воин, – девушка выдала мне сумку по-советски, даже помогла туда собрать мой холостяцкий перекус. В принципе рядом с казармой была армейская столовая. Но ходить туда было лень, да и атмосфера – «начали прием пищи, закончили прием пищи» – к аппетиту не располагала. Я этого нажрался еще в ОМОНе.

Собрав все покупки в авоську, я побрел назад к общаге. Быстро соорудил перекус, начал читать газеты. Благо накупил их в городе целую пачку. Начал, разумеется, с профильной прессы. «Красная звезда» рассказывала о свежем законе «О всеобщей воинской обязанности», который устанавливал новый срок службы – два года вместо трех. Вот же дембелям старого призыва будет обидно… Слышал, что собственно с этого и начались все эти эксцессы с неуставными отношениями. Мне-то еще повезло: как призвали в армию, так сразу после учебки – автомат в руки и вперед, гонять чеченцев по горам. А когда у тебя АК за спиной, деды не так наглеют. Да… сложно будет новым, двухгодичным призывникам.

Следующими оказались «Известия». Пролистнул всякий официоз, дошел до статьи с приветствием участникам Международного московского кинофестиваля. Репортер обещал фильмы из тридцати семи стран, в том числе западные. Я поискал список лент, но не нашел. Вот бы куда Яну сводить… Ей явно понравится.

После кинофестиваля прочитал разгромную рецензию на «Женя, Женечка и „катюша“». Фильм официально выйдет только через месяц, но его уже активно ругали и травили. «Клеветнический характер», «облегченная трактовка героизма»… Вот же пидорасы с закрытых показов! Я выругался. Громко и два раза. Отличный же фильм! Вот прям вся правда жизни – сколько я таких неуклюжих «Колышкиных» на войне видел.