Парад для тридцатьчетвёрки - Александр Анатольевич Айзенберг Страница 4

товарищ старший лейтенант, моментально сожгут. Место тут открыто и ни каких укрытий нет. Первый же немецкий авианалёт или артподготовка и всё, погибнем без всякой пользы да и вы тут без поддержки артиллерии и авиации больше одной, максимум двух немецких атак не продержитесь. А вот если отойти на пару километров назад к лесу, то там можно будет хорошо укрепится и брёвна для строительства укреплений под рукой будут, а судя по карте обойти нас там немцы не смогут. Им там речка с болотом помешают, а тут они если и не собьют нас первым же ударом, то смогут запросто обойти нас и ударить с флангов или тыла.

— У меня приказ занять оборону именно тут.

— А что важнее товарищ старший лейтенант, занять оборону именно тут и погибнуть не задержав немцев на долго или чуть отойти назад и заняв оборону в более удобном для этого месте задержать их на долго? В общем вы как хотите, а я здесь не останусь и отойду к лесу, а вот там и оборудую позиции для своей ласточки.

— Сержант! Вы знаете что бывает за неподчинение приказу?

— Знаю, вот только я вам не подчиняюсь напрямую, вы не являетесь моим непосредственным командиром и мне, как танкисту лучше знать, где именно занять оборону для максимально эффективного использования своего танка в бою. Сейчас при практически полном господстве немцев в воздухе и при количественном преимуществе в танках, лучшей нашей тактикой будет действие только из засады. Ни каких встречных атак! Да наш танк превосходит немецкие, но он один и повредить или подбить его немцы всё же могут, поэтому я и не хочу облегчать им эту работу.

— Товарищ старший лейтенант — сказал подошедший к нам старшина — танкист прав, у леса обороняться сподручней будет, а тут мы долго не продержимся. Вот если кругом одна степь была, то тогда да, а так пара километров ни какой роли не сыграет, а место для обороны там на много лучше.

В общем с ещё подошедшим сержантом пограничником мы всё же уговорили старлея перенести оборону к лесу. Политрук роты вначале тоже заартачился, но оказался человеком понятливым и поняв, что у леса у нас больше шансов на выживание тоже согласился, всё же погибать ни кому не хочется особенно без толку. Бросив недорытые окопы рота двинулась к лесу оставив на месте недостроенных укреплений передовой дозор из 5 человек которому уже я оставил ещё один ДТ с пятёркой запасных дисков. Мы на танке с полуторкой доехали до опушки леса минут за пять, а рота добиралась минут тридцать после чего я отдал им ещё 3 ДТ с пятнадцатью дисками, а последний пулемёт дал пограничникам которые неофициально составили мой пехотный десант. Загнав танк с машиной под деревья я стал ходить вдоль опушки выбирая места для капониров. Вести бой с одного места я не хотел, так что надо было определится откуда у меня будет наилучший обзор и как в случае чего отходить. Не дожидаясь пехотинцев я напряг присоединившихся к нам погранцов и начал отрывать первый капонир для своей тридцатьчетверки. Ударным трудом до полудня мы отрыли капонир и даже успели укрепить стенки тонкими деревцами после чего загнали в него танк, так что с наружи была видна только башня и замаскировали его свежими ветками. Пехота в это время в поте лица рыла новые окопы по опушке леса делая их по возможности незаметными. Перерыв на обед был небольшим и только мы его закончили, как вдали показался столб пыли. Быстро прекратив все работы пехота заняла ещё не полностью отрытые окопы, а мы танк, но тревога оказалась ложной. Это выходили из окружения части разбитого немцами мехкорпуса, два БТ 7, один пушечный бронеавтомобиль БА 10 и два грузовика: ЗиС 6 с прицепленной сорокапяткой и что особенно нас всех порадовало полуторка с полевой кухней. Можно сказать просто царское пополнение в нашем положении, а главное у них было почти по два боекомплекта на всю технику. Они тоже проехали мимо разбомбленной колонны наших танков вот и затарились там сорокапяти миллиметровыми снарядами и бензином с несгоревших машин. Нам они были без надобности, вот мы их не взяли, а танкистам и артиллеристам в самый раз. После короткого совещания лейтенант отдал танкистов под моё командование. Видимо моя настойчивость в отстаивании переноса линии обороны и главное мои доводы сыграли свою роль. Отведя сержантов, командиров танков и Ба 10 на места, которые я определил как запасные позиции для себя и приказал им начать рыть капониры для техники. Ближе к вечеру от оставленного на месте недорытых окопов дозора послышалась стрельба. Как позже выяснилось это был передовой немецкий дозор на 6 мотоциклах. Их подпустили к самым окопам и ударили практически в упор. Два исправных мотоцикла и всё оружие дозор прихватил с собой, а ещё три оставшихся неповреждённых мотоцикла сожгли. В итоге к двум имевшимся в роте пехотным дектерям добавились мои четыре ДТ и шесть немецких МГ, так что теперь в роте оказалось 12 ручных пулемётов. Уже ближе к вечеру немцы произвели на недорытые окопы массированный артобстрел. За этот день мы успели отрыть окопы полного профиля с укреплёнными деревом стенками и перекрытиями для защиты от миномётного обстрела и закрытыми пулемётными позициями, благо деревьев в лесу было много и с нашего танка и подошедших БТ набралось с полдюжины пил и топоров, так что проблем с лесозаготовкой не было. Для пушки тоже отрыли капонир и даже сделали перекрытие из брёвен превратив его в артиллерийский ДЗОТ. Конечно от прямого попадания авиабомбы или тяжёлого снаряда это не защитило бы, но от мины или малокалиберного орудия вполне, да и от осколков хорошо защитит. В общем более менее, но полевое укрепление у нас уже было, хотя по уму над ним ещё работать и работать, но это уже как немцы нам позволят.

Устали мы все, как черти после ударной вахты в аду. Пехота особо и не кучковалась, так небольшими группками, а вот танкисты собрались вместе и говорили за жизнь, вот и мы к ним присоединились. Тут и лейтенант вместе с замполитом подошли к нам.

— Ну тут мы и пошли в контратаку — рассказывал старшине роты танкист — а по нам тут же их артиллерия ударила и ещё противотанковые пушки на фланге, в общем из почти сотни танков всего 23 уцелело. — рассказывал танкист.

— Ну и дураки