Алекс Кун - Архангельск Страница 40

Пока сам переодевался, Тая привыкла к прическе и полному комплекту. С прической, в шикарном платье и ювелирном гарнитуре она выглядела принцессой. Могла бы выглядеть королевой, но была слишком молода для этого, королевы все же постарше будут. Тае еще бы двигаться менее скованно, и будет полный блеск.

До Ферколина ехали на санях, и Тая всю дорогу придерживала над головой капюшон шубы. Страсть как неудобно, но красота, как обычно, начала брать свои жертвы.

Отдельного гардероба на приеме не имелось, верхнюю одежду принимал слуга, после чего от дверей объявляли гостей, и можно было заходить в зал. Стремясь произвести максимум впечатления, дождался, когда схлынет основной поток саней, и только потом подъехал к дому Ивана. Скинув верхнюю одежду, осмотрели друг друга – все было отлично. Махнул рукой слуге, мол, можно объявлять.

– Царский корабельный мастер Александр. С супругой.

Про супругу он зря, даже рука Таи на локте вздрогнула. Нагнулся к ее ушку и прошептал:

– Пусть на этот вечер так и будет.

Мы шагнули в заметно стихший зал, и, выждав небольшую паузу, я демонстративно вскинул руку, посмотрел на часы и громко извинился:

– Прошу прощения, дамы и господа, мы опоздали на четыре минуты, дела государевы не дали нам прийти вовремя.

После чего мы сделали следующий шаг уже в полностью стихшем зале.

Есть поговорка «Встречают по одежке, провожают по уму». Встречу мы отработали на двести процентов. Бомонд был если и не шокирован, то заинтересован точно. Все разговоры сразу закрутились вокруг нас. Таю так просто ощупывали взглядами, некоторые жадными, большинство завистливыми. Держалась она молодцом, правда, от меня старалась ни на шаг не отходить.

Ко мне потоком пошли любопытствующие, выражающие нам всяческое почтение, говорящие о всяких мелочах и рассматривающие нас в упор, только что мерки не снимающие и пальцами материалы не щупающие.

Подходили и те, кто изначально был заинтересован в моем появлении тут, так же разглядывали нас, но говорили уже по делу. Общая канва бесед разбивалась на несколько ключевых вопросов: поставки товаров, поставки станков и инструментов, вопросы о будущем корабле, так как на летнюю регату уже заключают большие ставки.

Пока эти разговоры были предварительными, мне давали время подумать, а вот после обеда явно насядут основательно. Обед прошел гладко, если не вспоминалось, что и как есть согласно занятиям по этикету, мы украдкой подсматривали у окружающих. Тая научилась очень выразительно поднимать бровь, задавая мне молчаливые вопросы, а у меня стали хорошо получаться жесты с шевелением пальцами. Словом, поиграли в «Угадай вопрос – расшифруй ответ».

После обеда сделали небольшой перерыв на кулуарные разговоры. Таю от меня все же утащили к дамам, а кавалеры разошлись кучками по интересам. Пройтись по всем кучкам мне не дали, затянув в обсуждение будущей регаты.

…Нет, корабль не золотой; нет, на верфи только русские мастера и из-за границы никто маститый не приезжал; нет, все из своих материалов; нет, размерения корабля и его парусность государь разглашать не велел. Да, корабль к гонке будет готов; да, команда из поморов и капитан русский…

Мои обтекаемые ответы явно вызвали ложную уверенность в том, что русские к гонкам лепят ладью без чертежей и специалистов, да еще плавать на ней будет лапотный экипаж. Судя по всему, нас уже исключили даже из претендентов на приз, а призом, оказывается, царь выставил тысячу рублей и год торговли на корабле-победителе без пошлин.

Желающих летом будет масса, и послушать про них весьма интересно. Основными претендентами считали три фрегата: два голландских и один английский. Вот в этих трех соснах весь спор и блуждал. Ставки озвучивались чуть ли не равные призу государя. Поинтересовавшись ставками на себя, с радостью узнал, что было семь к одному не в нашу пользу, а теперь снизилось до десяти к одному и будет снижаться и далее. Озвучил свое желание участвовать в ставках. Ставлю само собой на себя, упомянув, что иначе государь меня не поймет, решит, что изначально его корабельный мастер думал, что проиграет, раз заклад не ставил. Убеждал дворянство Немецкой слободы, что мне проще деньгами пожертвовать, чем доверие государя потерять. Даже втянул в обсуждение суммы заклада всю компанию. Они понимающе кивали, говорили: да, не поймет – и предлагали вносить сумму минимум такую, какую государь как приз выставил, а еще лучше двойную.

На двойной и остановились. Сделал грустный вид, печально повздыхал, мол, на какие только жертвы ради благоволения государя не пойдешь. Меня успокаивающе похлопали по плечам и негласно приняли в свой круг.

Теперь говорили о торговле. Намекнул, что мне надо будет восстанавливать дыру в мошне, пробитую закладом, а они могут мне в этом помочь, если… Ну и далее обычный торг. К заключению договоров никто не призывал прямо сейчас, посему никому не отказывал, говорил, что вполне можем договориться, но без обсуждения с кумпанством ничего пока не подпишу.

О часах спросили практически все, некоторые даже просили взглянуть поближе. Вызвал шок, заявив, что это одна из диковин, производимых моим заводиком. То, что несколько приукрашиваю, меня не смущало – в этом времени в чести были рыбацкие байки.

Заявки на часы можно было собирать лопатой, причем по таким ценам, что все свои траты к этому балу закрою несколькими заказами. Над этим стоило серьезно подумать. Обнадежил всех, что когда будет следующая партия, никого не забуду, а по срокам ответил обтекаемо.

Кроме деловых разговоров было много светских и политических новостей. Разосланный Петром вызов на открытое состязание всколыхнул Европу – как же так, какая-то выскочка, моря не нюхавшая, а вызов бросает. Приостановился даже дележ испанского наследства. Наиболее быстрые корабли ушли в порты на кренгование и переоснастку. Остальные были заняты обсуждением шансов и ставками. Похоже, этим летом огромные суммы по миру покинут хозяев. История менялась необратимо, такой эпизод в той истории, которую помню, наверняка остался бы в учебниках, значит, ничего подобного не было.

Остальные новости относились к серии «Исаак родил Иоанна, Иоанн родил…». Меня это не интересовало, вежливо слушал, кивал и думал о часах и зеркалах. С часами все понятно, доработать механизм и сделать станочек для шестеренок. Добавить окна облегчения шестерням, а то больно тяжелый механизм вышел. Попробовать сделать все из стали. Еще подумать над юстировкой, а то по несколько дней настройки на одни часы тратить слишком жирно.

Про зеркала сразу всплывает в памяти школьный опыт, когда в пробирку заливали водяной раствор соли серебра, пробирку грели и на ее стенках образовывалась зеркальная пленка. Соль серебра можно получить кислотой. Но, судя по тому, что в фотографии используют азотнокислое серебро, кислота должна быть азотной. Надо по приезде перегнать немного селитры с серной кислотой, получить кислоту азотную и попробовать.

Оторвавшись от разговоров, поспешил вытащить Таю из цепких дамских ручек, а то, похоже, ее раздевать начинают. Погуляв парой по сравнительно небольшому залу, прошли обратно к столам, накрытым для десерта.

Опять разговоры. Курили и снова разговоры. То ли у них тут так принято, то ли отрываются на новом человеке, но прием утомил и морально, и физически. Когда объявили танцы, начал откланиваться. Танцевать мы не учились.

Договорился о внесении заклада в две тысячи рублей, оговорили, что внесу заклад ближе к лету, мне понимающе покивали. Напомнили, что ждут с нетерпением моих поставок, и мы отбыли, вызвав явное расстройство у некоторых дам и практически у всех кавалеров. Таю уже тайно распределили по танцам, да и кое-кто из дам мне старательно строили глазки и старались присесть в приветствии так, чтоб грудь из корсажа выпрыгивала. Однако мне подумалось, что уходить надо на пике впечатления о нас. Задержись мы еще, интерес начнет спадать, а так нагнал туману, всех обаял и исчез. Пусть так и будет.

Тае этот выход дался тяжелее, чем мне. Всю дорогу она просидела, тесно прижавшись и сильно обнимая мою руку. Мне оставалось ее только нахваливать, говорить, что все сделала прекрасно, а она жаловалась, будто кавалеры ей такие намеки делали, что от стыда можно сквозь пол провалиться. И раздевали ее глазами, только что слюна не капала.

Объяснял ей, что тут так принято и они делали комплименты в меру своего ограниченного понимания, хотя до неприличных предложений никто не дошел. Тая жаловалась, что дамы, не найдя у нее родословной, пытались вежливо унижать, рассказывая про совершенно посторонних, но зарвавшихся содержанок.

Успокаивал Таю тем, что они это от зависти, и это было чистой правдой, так как на приеме краше никого не видел. А еще Таю активно пытали насчет меня. Узнав, что ее драгоценности – мой подарок, на меня явно нацелились несколько охотниц. Вовремя мы отсюда уезжаем.