Сотник (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич Страница 40

Где-то через час после завершения боя к броду подошли представители янычар. Всего несколько человек. Один из которых был богато одет и явно выделялся статусом.

Андрей нехотя вышел к ним навстречу. Вместе с князем Вишневецким и парочкой своих послужильцев, один из которых нес знамя сотника.

Встали они друг напротив друга на берегах брода.

Янычары некоторое время смотрели на красное знамя с белым оскаленным волком. Потом на серебренный доспех и опущенное антропоморфное забрало Андрея. Минуту может. После чего старший из них заговорил.

Дмитрий Вишневецкий, владея языком, переводил слова. Понятно, что формальный статус его был выше, чем у Андрея. Но сотник и не приказывал ему, лишь предлагая и взаимодействуя в формате сотрудничества. Посему он не побрезговал на правах союзника, перевести.

Янычары хотели банального – забрать трупы, дабы их можно было похоронить до заката солнца. В отличие от татар, среди которых большинство в те годы все еще являлось по факту язычниками при формально-публичном налете ислама[57], эти ребята действительно верили. Их ведь с самого детства воспитывали в формате фанатичного следования исламу.

Андрей замялся.

Секунд двадцать, может чуть больше, Андрей думал. Потом нажал на кнопку блокировки и открыл забрало. Являя гостям свое лицо. Обычное, кстати, достаточно молодое мужское лицо.

И произнес:

– Вы сможете забрать своих убитых и раненых. Но за это должны заплатить выкуп – все воинское снаряжение того, кого вы забираете. А если оно утонуло или испортилось, то заменить на годное.

Вишневецкий перевел.

– И коней? – уточнил янычар.

– Это будет несправедливо. Они ведь шли в бой без них. – ответил Андрей.

– Мы согласны, – практически не раздумывая ответил янычар.

С тем и разошлись.

– Ты ведь другое хотел им сказать, – тихо произнес князь, когда они пошли обратно, убираясь за бруствер.

– Я хотел сказать, что мы пули и стрелы салом свиным смазываем.

– Что? – переспросил князю немало удивившись.

– Ну – свинья же харам. Убить таким оружием – осквернить, закрыв ворота рая. Так что хоронить уже не нужно.

– А почему не сказал?

– Так янычары же одержимы своей верой. Могут еще озвереть от таких слов. Пойдут на приступ – не остановишь.

– А могут и испугаться. Верная ведь дорога в ад. Кто из них рискнет? Они ведь не знают, что ты их обманываешь.

– Может и так, – согласился с ним Андрей. – Я попусту вверенными мне людьми рисковать не хочу. Безумцы – опасны…

С этими словами Андрей прервал их беседу, ибо они уже дошли до дуба. И молодой сотник полез по приставной лестнице на толстый сук, где организовал себе наблюдательный пост. Он хотел понаблюдать за лагерем, который явно готовился к ночевке. Ну и приглядеть за янычарами.

Самым тревожным и любопытным были люди во вполне европейских одеждах, что разгуливали в лагере хана. Видимо это были наемные специалисты. Он, конечно, знал, что Перекопский вал и крепость Ор-Капы в начале XVI века строили под руководством итальянских архитекторов. Да и вообще – квалифицированных иноземцев на заработках что у османов, что у татар крымских хватало. В том числе весьма и весьма серьезных. Но о том, что эти самые кадры могли сопровождать степное войско в походе на Русь, не догадывался. На кой бес они там?..

Янычары же тем временем собирали трупы, раскладывая их у брода. И даже в воду полезли. Река в целом неглубокая, а течение не быстрое. Что позволило выловить всех, кого смыло. Так что, уже через пару часов все было закончено. Трупы выловлены, разложены у берега и раздеты до исподнего, приготовленные к обмыванию. А раненые, что не смогли сами убраться от места боя – унесены куда-то в глубь лагеря.

Пришел черед расплаты.

К удивлению молодого сотника, они не стали обманывать. Ну, во всяком случае, в той степени, в какой он рассчитывал. И предоставили комплекты воинского снаряжения по количеству убитых да раненых.

287 степных и 312 янычарских.

Первые состояли из кольчуги, шлема, сабли и саадака. Вторые – из сабли да фитильной аркебузы.

Довольно прилично. Однако даже беглый осмотр показал – им сбагривали худшее, что имелось в войске.

Впрочем, молодой сотник не грустил. Даже напротив – он чуть ли не прыгал от радости. Ведь теперь получалось, что он мог выдать защитное снаряжение всем стрельцам. Хотя вида не показывал, кривя роже в недовольной мине…

Так, за возней, время и подошло к вечеру.

– Ну что? Пора уходить. – произнес Вишневецкий. – Скоро стемнеет. Вот по темноте и пойдем.

– Пора, – с кислым лицом согласился Андрей.

– Ты, я вижу, не рад.

– Нет. Не рад.

– Завтра татары почти наверняка уже будут на этом берегу. И закроют нас тут. А это – конец. Здесь нас всех и положат.

– Пороха для наряда у них более нет, – заметил Андрей, указывая на то, что боеприпасы османских фальконетов молчат не просто так.

– Да причем тут они? Они навалятся на нас с двух сторон и все – раздавят.

– Вокруг нас – засека. Не пролезть.

– Растащат. Конями.

– А если мы будем при этом постреливать? Сунутся ли?

– День-два-три… – пожал плечами князь, – рано или поздно они нас тут всех положат.

– А если ли у них эти два-три дня? Обоза – нет. Запасов еды – тоже. Сколько у них с собой ее? Скоро собственных коней начнут жрать. А ведь до Крыма далеко. Ой как далеко. Кроме того, каждый день, что мы тормозим их – обоз уходит дальше. Еще день-два и татары его уже не догонят.

– Они его уже догонять не будут. Да и не из-за обоза ты не хочешь уходить. Ведь так?

– Так. Постыдно отступать. Там, на Любовшане не удержать было брод. А тут – почему нет? У нас все еще четыре сотни стрельцов. И ныне их в кольчуги обрядили всех. Моя потрепанная сотня все еще сильна. Твои казаки тоже готовы к бою. Их, кстати, можно снарядить в кольчуги. Их хватает. У нас тут крепкое войско выходит. С таким отходить – срам. Пули да зелье огненное имеется. Стрелы – тоже.

– Крепкое войско. Да. Только татар – вон сколько.

– Их сила в нашем страхе.

– Тебе легко говорить! – воскликнул Вишневецкий и начал рядом с ним вышагивать.

– Я предлагаю проверить.

– Что проверить?

– У них увели обоз. Разбили передовой полк на Любовшане. Да еще тут дважды «лицо сломали», которым они к нам сунулись. Я уверен – боевой дух у них ничтожный. Эта армия – колосс на глиняных ногах. Толкни – и он рухнет.

– А если не получится? Если этот колосс не упадет?

– Тогда мы отступим…

Дмитрий несколько минут молчал. Думал. Вышагивал. Наконец, повернулся. Внимательно посмотрел на Андрея и произнес:

– Ты – безумец!

– Я знаю.

– И твое безумие нас погубит!

– Или приведет к славе, – пожав плечами, отметил сотник. – От безумия до гениальности всего один шаг. И очень часто их не отличить. Или ты думаешь, что Гай Юлий Цезарь стал бы тем, кем стал, если бы не рисковал? Если бы не дразнил фортуну, испытывая ее благосклонность?

– Ты – не Цезарь.

– Пока не попробуешь – не узнаешь, – пожав плечами, возразил Андрей. – Посему предлагаю перейти нашу реку По, – махнул он в сторону мелкой речушки Гоголь, – и пошалить немного.

Дмитрий ничего не ответил. Лишь дико посмотрел на сотника…

Наконец – стемнело.

Основательно.

Ночи на юге и так темные. А тут еще и облака немного набежали.

Однако сотник не спешил начинать дело. Он позволил времени перевалить за полночь и приблизиться к рассвету. Не сильно, но основательно, ожидая до того самого момента, пока в дали на востоке не начнется едва заметное осветление неба.

К этому времени все в ханском лагере спали.

Крепко.

Основательно.

Во всяком случае с наблюдательной площадки именно это и было видно. А костры уже догорали, хоть и давали некоторое освещение.

– Начали, – скомандовал Андрей.

Кошевые к тому времени уже растащили завал у первого бруствера, образовав там достаточно широкий проход. Вполне подходящий для того, чтобы войско через него могло проходить без лишней давки и суеты.