Мы, Мигель Мартинес. Война - Влад Тарханов Страница 40

Ну и последним штрихом, но уже нанесенным с выверенной точностью нашими агентами в Италии был погром лаборатории Ферми, как места, в котором прячутся евреи, которые хотят отравить бедных итальянцев. Да, в лаборатории Ферми и среди его учеников было много итальянских евреев. Правда, никто из них серьезно не пострадал, но проводить в лаборатории эксперименты было невозможно. Всё начало тридцать четвертого года Энрико безуспешно пытался найти средства на восстановление оборудования. Впрочем, родители его жены засобирались выехать из Италии и согласились выбелить какие-то средства зятю, но этого явно хватило бы далеко не на всё. И в Королевской Академии Италии, членом которой был выдающийся ученый, к нему отношение изменилось. Муссолини был раздражен проеврейской позицией ученого. В тридцать четвертом оружие из Италии бурным потоком стало направляться в Германию. Пока что в провинции где руководили нацисты, но я был уверен, что Гинденбурги и Геринг общий язык найдут. Так что такие объемы помощи окажут на ход Гражданской войны решающее значение, особенно, если учитывать, что СССР не имел таких каналов поставок в Веймарскую республику. И очень хорошо, что всё это я сумел спрогнозировать заранее. Конечно, далеко не всё шло так, как я себе представлял, но основные тенденции угадать удалось. Вот, чего я точно не прогнозировал, что еврейские капиталы из Италии «побегут» в Британию, нет, точнее, этот процесс без упоминания страны я как раз предсказывал, правда, считал, что Швейцария станет основным выгодополучателем этого бегства, а вот то, что Муссолини очень резко наложит запрет на вывоз этого капитала из страны и за попытки его осуществит национализирует несколько банков — никак не ожидал. А еще в этот процесс очень органично включился Ватикан, чья финансовая разведка и помогла Бенито предотвратить серьезные проблемы, связанные с утечкой капиталов.

В общем, узелок на Апеннинском сапоге тот еще завязывался. И этом просто необходимо было воспользоваться. В Рим я прилетел из Вены. Мне проще всего было сделать небольшой круг, чтобы обойти линии фронта. Главное было оказаться в нейтральной Швеции. Оттуда самолетом можно было попасть в Вену, а оттуда уже и в Рим. Самолет — самое быстрое средство передвижения, но в это время комфортным полет назвать было трудно. Пока что регулярное пассажирское сообщение между странами только налаживалось, большая часть самолетов была грузопассажирскими, вспомните Экзюпери, именно почтовые самолеты и прокладывали те самые воздушные линии, которые потом станут основой гражданской авиации всего мира. И да, они ведь налаживали почтовое сообщение не только между городами и странами Европы, но и всего мира. Из-за спешки я сильно рисковал, но небольшой самолетик доставил меня в Швецию, больше всего не хотелось бы встретить патрульные польские самолеты, правда, у поляков практически не было гидросамолетов, а летать на обычных этажерках над гладью морской была та еще лотерея. Тем не менее, храбрые польские паны как-то умудрялись и небо над морем патрулировать, правда, не слишком охотно. В общем, к прилету в Рис я нажрался этих самых впечатлений от воздушного сообщения по самое нехочу. И если бы не опыт моего тела (А Михаил Кольцов в свое время побывал в перелете в Турцию, там тоже маршрут был нехилым) то не знаю, в каком бы состоянии добрался бы в бывшую столицу мира. Больше всего волновался за свою Лину, она не так давно отошла от тяжелого ранения, да и отошла ли вообще. Это ее характер непоседливый, она рвалась в бой, хотя я видел, что выглядит еще слишком бледновато. Поэтому и взял ее с собой: неизвестно, в какую авантюру и с каким исходом моя Одена вляпается.

К концу путешествия мы оба имели весьма бледный вид. Поэтому, по прибытии отправились в небольшой пансионат на окраине Рима, им никто из наших никогда не пользовался, владела этим пансионатом набожная католичка, типичная римская матрона Эльвира Раццине. И порядки там были строгими. Хорошо, что мне сделали свидетельство о браке от католического священника, иначе никаких шансов устроится в этом тихом заведении просто не было бы. Сам пансионат оказался типичной итальянской усадьбой с атриумом в центре помещения. Убедившись, что к ней въезжает семьи истинных католиков, домна Эльвира стала сама любезность. Вскоре мы отдохнули и присоединились к вечерней трапезе, которая была включена в стоимость проживания (как и легкий завтрак). А вот обедать предполагалось где-то в городе. Как и всегда в Италии, на столе была нарезка самых различных сортов сыра и вино. Во-первых, я наконец-то распробовал эти сыры с плесенью. Не впечатлили, пожалуй, кроме одного. Как мне объяснила хозяйка, это была молодая горгонзола. Сыр в меру острый и в тоже время не настолько плохо пахнущий, как его сине-зеленые собратья. В тоже время вкус его был очень пикантным, мне понравился, да и Лина его оценила по достоинству. Когда мы съезжали, хозяйка нам в презент подарила хороший такой кусок этого деликатеса. «Горгонзола дольче» — напоминала мне она. Этот сыр делал ее племянник, так что, оказалось, нам удалось польстить самолюбию хозяйки. Вообще, семейные связи в Италии имеют громадное значение. А вторым приятным сюрпризом оказалось вино, которое нам наливали. Никому не верьте, если вам будут говорить, что итальянцы повсеместно пьют ту кислятину, которую называют молодым сухим вином и продают по всему миру как чуть ли не шедевры виноделия. Вас жестоко обманывают! Итальянцы пьют вина, которые называют десертными. Я распробовал разные вина, в МОЕЙ реальности их, скорее всего, отнесли бы к классу полусухих. То есть, в вине был градус чуть больше, чем у сухого, и при этом вино было очень мягким, с приятными фруктовыми нотками, совершенно не било по мозгам (конечно, это вам не портвейн 777) и пилось очень легко и на утро не было никакого ощущения похмелья. За время пребывания мы распробовали примерно пять или шесть сортов вин такого класса, при этом они все делались на небольших винодельнях, в самых разных уголках Италии. Кажется, самым вкусным оказалось откуда-то из района Венеции, но вот вино нам в дорогу потом никто не презентовал.

И вот одиннадцатое число наступило. В это время я уже все знал про маршруты Энрико и его жены. Но сначала я хотел поговорить с его «ночной кукушкой». Потому как… Мы зашли в небольшую кафешку неподалеку от университета, в котором работал Ферми с супругой. Она всегда во время перерыва забегала сюда, чтобы съесть что-то сладенькое и выпить обязательную чашку капучино.