Шаг в триста лет в прошлое (авторская редактура) - Михаил Леккор Страница 40

– Зачем они тебе? – сообразил Петр, несмотря на пьяное состояние, о каких колодниках идет речь, – решил, завтра повешу. Пусть сам господь решает, хорошие они люди или плохие. В рай им идти или ад. От меня больше не дождешься, надоели. И они, и ты.

Он пробыл здесь пять дней и добился высокой эффективности. Пока не пришли морозы, камни дробились порохом и клиньями, от каменоломни до Санкт-Петербурга булыжники тащили по водному пути, используя для посадки в суда и из судов разницу в высоте, лошадей. Широко использовали в обработке станки разных конструкций.

Дед гарантировал человек шесть. Вкусно, но мало. Дмитрий вопросительно посмотрел на остальных. Мол, жить хотите – ищите работу.

Петр хорошо помнил, что здесь было. Большое здание – то ли неряшливый шалаш, то ли большой амбар, покрытый сверху ветками. И бродящие под тяжестью кандалов злые каторжане, которые не то, что угостить, поговорить не хотят. Раз приехал и больше не хочется.

Вот ведь шутник, пся крев. Что-то Петр сегодня скудноват. Водка, что ли, трезвая? Царь предлагал, говоря светским языком, чтобы священник в церкви выполнял не только просьбы и требы окружающего населения, но и государственные процедуры. А их сейчас в средневековье с участием попа тьма-тьмущая!

– Ну, как, будете к этому идти, или мне уехать прочь, а в живете, как жили до сего дня. А нетерпеливым можно сразу отправиться поваляться в петле. Всяко проще.

На следующее утро он с несколькими приказчиками и людьми из собственной охраны приехал в лес с колодниками. С ними поехал и царь «со товарищи», дескать еду по своим делам, ну и сюда заеду. На самом деле, он откровенно поглядывал за Кистеневым.

Зато сегодня у колодников был настоящий обед, без изысков и разносолов, но сытый и в большом объеме. После обеда, когда все, сытые и довольные, переваривали кашу, он произнес им частично агитационную речь, частично обрисовав цели и задачи.

– Может, этих колодников и поставить на каторжные работы? Пусть больше мучаются, а то сразу вешать. Пару раз дернутся и на тот свет. Маловато. И Дмитрий пусть страдает с ними, сам за них радел. Работу ему отдать по снабжению сырьем строительство санктпетербурхской мостовой.

– Да! – громкий крик распугал ворон и галок на вершине деревьев. Дмитрий правильно повел речь. Кто же откажется сытно есть каждый день?

Дмитрий, хотя и нередко сомневался, но все же постепенно утверждался в дебилизме дьяков. Любое действие нормального человека вытекают из логических предпосылок. Как правило, это деньги, еда, красивые вещи и одежда. Но когда он пытался понять, зачем этих людей довели до такого состояния, логика отсутствовала, включились эмоции, злые и беспощадные.

Дмитрий засмеялся и продолжил решать свои дела. Груз здесь было много, знай только покупай и вывози, а потом в Санкт-Петербурге перепродавай в своей выгоде. И, конечно, надо вертеться, как белка в колесо. А то продашь дешево и не туда.

Глава 4

Впрочем, это было только начало. Работы, трудной и беспокойной, в будущей столице будущей Российской империи оказалось очень много. Все – от царя до последнего мужика рано утром вставали и, едва перекрестившись и съев, что бог подаст (а бог в Санкт-Петербурге стал весьма и весьма скуповат на еду), торопились к своей работе.

Ирония – иронией, а Дмитрий помнил из истории, что голодали здесь иной раз сильно. Тяжелая работа, гнилая вода, заразные болезни, накладываясь на полуголодную жизнь, уносили тысячи жизней.

– Такой толщины – дюжина гривенник, – ответил мастеровой, ответственный за продажу.

– Конечно, государь, – покладисто сказал Дмитрий. А что ему еще оставалось? А хоромы ему надо еще возводить. А то Даша не приедет. Пока понемногу строилась кирпичная мастерская, несколько человек рыли фундамент под большой жилой дом. И все. На большее он пока был неспособен. Рабочих рук не хватало страшно, прямо до икоты.

Сравнительно небольшой участок – два десятка шагов в длину и двадцать в ширину – заставил Петра задуматься. Ростки картофеля только поднимались из земли. Дмитрий, поняв сомнения, осторожно выкопал одно растение. Увидев небольшую картофелину, от которой шел росток, Петр обрадовано крикнул:

– Что канцелярию? – подозрительно посмотрел на него царь, думая, что сейчас с него начнут что-то требовать – денег, людей, инструмента – все, что в городе есть, или хотя бы можно было выклянчить на перспективу.

– Ну, Дмитрий, умеешь ты меня злить. Но и радовать тоже. Пошли – покажешь. Обманул, с глаз моих долой. Поедешь воеводой в Пустозерск, будешь замаливать грехи.

– Простонародье без хозяина, что собаки без будки – одичают и пользы приносить не будут, – глубокомысленно согласился Дмитрий.

– Одичают, говоришь, – усмехнулся Петр, – твоя правда. Ладно, бери рыбаков. Но, – сразу поставил он условие, – кормить будешь всех желающих и не задорого. Понял? Пусть ловят рыбу по-настоящему, не только для себя.

Он приказал выставить шесть баков с ухой после наконец-то завершения богослужения (три раза по два). Царя, его окружение и вельможную верхушку Дмитрий угощал в построенном, но не открытом трактире. М-да, главенствовала рыба – жаренная, вареная, соленая, копченая. К этому добавили перловую кашу дробленую с маслом, уху, хлеб свежий, водку, самолично сваренную Дмитрием на такой случай в водочном заводике. Что еще православным надо?

Сами построили здание – небольшое, метров 15. Стол, стул и сердитый начальник. А за спиной – вечно работающие старший и пара младших казначеев. Лепота! Первый его дом, где он мог бы приткнуться на ночь без опасения, что во сне попросят подняться и сменить дислокацию.

– Сорок семь, – обиженно заявил Меньшиков.

Дмитрий аккуратно зарыл картофелину, чтобы она дала потомство и пошел следом.

– Инструмент этот в кузнице я у тебя заберу для крепости.

– Почем доски? – глухо спросил Петр.

– Нажрались без меня, – без сожаления констатировал царь, – скоты несчастные. Ну давай, скот, выпьем, – предложил он осоловелому Апраксину. Однако будущий адмирал мутно посмотрел, что-то проворчал, не приходя, как говорится, в сознание, и рухнул головой на стол. Водка в него уже не лезла.

Испугал ежика задними карманами