СССР. Книга 1. С чистого листа - Анатолий Бурак Страница 40

И, вполне логично было бы предположить, что вместе с удостоверяющими мою личность документами, там имелась, просто обязана была быть, какая-то, пусть и даже самая минимальная, сумма денег.

Которой, как выяснилось, не обнаружили. Но в обществе можно жить без чего угодно, кроме этих презренных бумажек. Ну, или эквивалента, выраженного в драгоценных металлах. Без руки, ноги и, как выяснилось на моём примере, даже без памяти. А без денег существовать не получиться.

И, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы прийти к простому и довольно-таки неутешительному выводу. Меня попросту обокрали. Нашлась же какая-то, извините за выражение, сука, что под шумок ухитрилась обчистить, оставленные без присмотра, карманы.

«Найду — урою, бля»! — Безо всякой надежды на претворение обещания в жизнь, но довольно-таки эмоционально пообещал себе я. — «Я те покажу, пидор ёбанный, как людей обворовывать».

И, хотя я прекрасно понимал, что вряд ли когда смогу исполнить данное в запале обещание, честно слово, на душе отчего-то стало легче. Видимо, это свойство человеческой натуры. Сбрасывать напряжение, просто поругавшись матом и отложив «страшную мстю» на неопределённое будущее.

Минут через сорок Елизавета Семёновна, наконец принесла документы и средних размеров чемодан. А так же изрядно выпачканное пальто с меховым воротником и довольно-таки мятый пиджак.

— Вот, Коля. — Это твои вещи.

— Спасибо. — Ответил я.

И, когда медсестра ушла, с любопытством распахнул чемодан и стал перебирать содержимое. Не представляющее собой ничего необычного. Три рубашки, запасные трусы и майки, несколько пар носков.

Бритвенные принадлежности, свитер крупной вязки и тренировочные брюки. А так же томик фантастических рассказов Рэя Брэдбери. Запасной обуви, к великом моему сожалению, в чемодане не оказалось.

Закончив с ревизией своего невеликого имущества, я раскрыл паспорт, выданный Пярнусским Отделом Внутренних дел Эстонской Советской Социалистической Республики и полюбовался на смотрящую с чёрно-белой фотографии физиономию. Что-то царапнуло и, взяв в руки удостоверение младшего лейтенанта милиции, я сравнил оба документа.

Вне всякого сомнения, с обоих изображений на меня смотрел один и тот же человек. Но вот сходство с моей, извините, рожей вызвало смутные сомнения. Я подошёл к висевшему над умывальником зеркалу и, держа обе ксивы перед собой, уставился на отражение.

«Чёрт его знает (опять появилось чувство дискомфорта и желание просить прощения у Высших Сил), вроде похож». — Отрешённо подумал я.

Хотя, я же позавчера весь в бинтах был. Морда лица обгорела да и вообще… Фото ведь, по крайней мере на паспорте, не вчера делали. А молодым людям свойственно взрослеть и, как следствие, меняться.

В общем, секунд тридцать покрутившись перед зеркалом, и окончательно убедив себя в том, что я — это я, я засунул обе книжечки во внутренний карман пиджака и, упаковав вещи обратно, улёгся на кровать и стал ждать обеда.

— Моя супруга, Виктория Ивановна Синельникова. — Церемонно представил мне миловидную худощавую и довольно-таки стройную молодую женщину, Сергей Петрович. — Прошу любить и жаловать.

— Вика, и, давай сразу на «ты». — Улыбнулась жена Сергея, сразу помолодев на несколько лет. — А то я себя какой-то старухой чувствую.

— Что вы, Вика. — Приняв заданный тон, включился в разговор я. — Вы самая прекрасная женщина, из всех кого я встретил.

— Скажете тоже. — Немного смутилась и порозовела Вика. — Прямо таки «самая прекрасная».

А я, вместо того, чтобы тратить время на, в общем и целом, ничего не значащие заверения, прикрыл глаза. И, повинуясь внутреннему голосу, негромко пропел.

Для меня нет тебя прекрасней

И ловлю я твой взор напрасно

Как виденье, неуловима

Каждый раз ты проходишь мимо

Как виденье, неуловима

Каждый раз ты проходишь мимо

А я повторяю, вновь и вновь:

Не умирай, любовь!

А я повторяю, вновь и вновь

Не умирай, любовь!

— Вот видишь! — Взволнованно воскликнул Сергей. И, схватившись за голову, нервно затеребил шевелюру. — Я же тебе говорил! Этот юноша, походя, выдаёт такие экспромты, что просто волосы встают дыбом!

— И мурашки по коже. — Еле слышно подтвердила Вика. А затем, обращаясь ко мне, спросила. — Коля, откуда это?

— Да так… — Немного смущённо признался я. — Как-то, внезапно пришло в голову.

— А дальше? — Тут же требовательно взяла быка за рога молодая женщина. И, испытывающе и взглянув на меня, поинтересовалась. — Продолжение написать сможешь?

— А, фиг его знает. — Честно признался я. Но, поскольку от меня явно ожидали чего-то большего, снова смежил веки и следующие мелодичные строчки всплыли сами-собой.

Если пристальней ты взглянула

И улыбка на миг мелькнула

Но в глазах твоих лёд и стужа

И тебе я совсем не нужен

А я повторяю, вновь и вновь:

Не умирай, любовь!

А я повторяю, вновь и вновь

Не умирай, любовь!

Судя по участившемуся дыханию обоих слушателей, впечатление было сногсшибательным. И, на всякий случай немного приоткрыв один глаз, я посмотрел сквозь ресницы на замерших Вику и Сергея и, продолжая логическую цепочку, выдал следующее четверостишие, так же украшенное припевом.

Но я верю, что день настанет

И в глазах твоих лёд растает

И жарою вдруг станет стужа

И пойму, что тебе я нужен

И, запою я, вновь и вновь

Здравствуй, моя любовь!

И запою я, вновь и вновь

Здравствуй, моя любовь!

— Гениально! — Оставив в покое многострадальные волосы, забегал вокруг Сергей. И, схватив меня за лацканы, принялся трясти. — Коля! Ты хоть понимаешь, что ты только что сделал⁈

— Нет. — Честно признался я. И, осторожно отцепив побелевшие пальцы своего, как понимаю, окончательно утвердившего себя в этой роли, «полуначальника», осторожно полюбопытствовал. — А надо?

— Надо, Коля! Надо! — Сдавленно засмеялась успевшая отчего-то побледнеть Вика. — Ты даже не представляешь, как надо!

— Ладно, езжайте уже. — Наконец успокоился Сергей. И, обращаясь к жене, попросил. — Вика, проследи, чтобы этот самородок записал тексты. И… — Тут он обернулся ко мне. — Нотной грамоты ты, естественно, не знаешь? — И, не дожидаясь ответа, скомандовал. — Дорогая, насколько я помню, в квартире твоей бабушки до сих пор стоит слегка расстроенное пианино. Займись, пожалуйста, партитурой. И как можно быстрее отнеси всё его творчество в ВААП.

— Яволь, мой генерал! — Шутливо приложила руку к виску жена Сергея. И, окинув взглядом практически пустой вестибюль, спросила. — Так мы пошли?

— Да, любовь моя. — Наклонившись, Сергей чмокнул супругу в щёчку. И, пожав мою руку, попрощался. — До встречи. И, очень прошу, Коля. Если будет такая возможность, постарайся остаться в Свердловске.

«Как будто это от меня зависит»! — Про себя ухмыльнулся я.

Но, так как отчего-то сильно взволнованный и перевозбудившийся Сергей не сводил с меня взгляда, на всякий случай пообещал.

— Ладно. Попробую сделать всё, что в моих силах.

— Вот и правильно. — Одобрил мой позитивный настрой Сергей. И, насупленно посмотрев куда-то в сторону, осуждающе пробормотал. — Алкашей по деревням и без тебя найдётся кому гонять! А ты нам здесь нужен!

Выйдя из госпиталя, мы прошествовали через небольшой парк и, не торопясь, добрались до остановки. Люди, терпеливо дожидавшиеся общественного транспорта, равнодушно мазнули взглядами и, занятые каждый своими мыслями, тут же потеряли к нам интерес. Вскоре показался троллейбус и, устроившись на задней площадке, молча поехали в неизвестно мне направлении.

— Надо в гастроном зайти? — Вопросительно взглянула на меня Вика. — А то в холодильнике пусто.

— Угу. — Испытывая чувство неловкости, согласился я. И, преодолевая смущение, признался. — Только у меня совсем нет денег.

— Пустяки. — Небрежно отмахнулась Вика. — Я заплачу.

С одной стороны, вроде бы, банальная ситуация. Но, мне почему-то не хотелось, чтобы за меня рассчитывалась женщина. И, насупившись, хмуро бросил.

— Не стоит. Я же к вам не в нахлебники собирался.

— Коля! — Забежав вперёд, преградила дорогу самозванная спонсорша. И, уткнув палец в грудь, гневно сверкнула глазами. — Может, хватит ребячиться?

— Некрасиво как-то. — Чувствуя, что предательски начинают гореть щёки, смущённо промямлил я. — Да и неудобно, в общем-то.

— Неудобно на потолке спать. — Отрезала Вика. И, видимо нарисовав в уме картину «экстремального отдыха», засмеялась в полный голос. — Одеяло падает.

— Э-э-э… — Не зная, что ответить на такую залихватскую тираду, проблеял я.

Но Вика, уже что-то прикинув, начала деловито рыться в сумочке.

— Значит так, гордый ты наш! —