Александр Мазин - Вождь викингов Страница 41

– Ты как? – донесся до меня голос отца Бернара. Будто сквозь слой ваты.

– Нормально, – отвечаю я.

Монах работает. Берет здоровенную иглу, продевает в ушко хвостик скрученного жгута, густо смазанного похожей на деготь субстанцией. Потом сует иглу в рану, пропихивает, вытягивает наружу, обрезав хвостик и оставив жгут внутри. Удовлетворенно хмыкает и отправляется за бинтами.

Белый Волк поднимается, зевает, подходит ко мне и, пару раз лизнув раненую руку языком, пропадает.

Волк ушел, и боль тут же вцепилась в мою конечность. Но эту боль я уже мог терпеть без проблем. То есть не падая в обморок.

Монах забинтовал рану.

– А ты крепок, хёвдинг, – похвалил он. – Никогда не мог понять, как вы, язычники, можете собственные кишки на столб наматывать. Нам-то Вера истинная сил придает…

– Если ты закончил со мной, монах, – перебил я отца Бернара, – то займись, пожалуйста, Ренди.

– Займусь. Ты как, силы остались?

– Есть немного.

– Тогда помоги мне. Боюсь, паренек будет не так терпелив, как ты. А рана у него скверная. Придется подержать.

Рана действительно оказалась скверная. Стрела задробила кость, и вдобавок в ране оказались ошметки носка. И осколки, и нитки следовало достать, но Ренди был против. Отец Бернар только и успел, что выдернуть стрелу и снять сапог, как боль пересилила алкоголь и плохо соображающий Ренди начал отчаянно отбиваться.

А парень он здоровенный, так что зафиксировать его одной рукой у меня никак не получалось. Тем более что и сам я был не в лучшей форме.

Тогда отец Бернар вздохнул и пошел за более эффективным «наркозом» – обмотанной тряпкой колотушкой.

Рука у монаха была поставлена. Бац! И бедняга Ренди отрубился.

Больше я был не нужен, поэтому подошел в своей сумке, вынул оттуда кусок меда в сотах и слопал, запивая красным вином из фляги и наблюдая за ходом сражения… Вернее, за ходом разгрома.

Впрочем, в результате я даже не сомневался. Что может сделать против Ивара Бескостного какой-то английский олдермен, пусть даже людей у него втрое больше?

Глава 26

Йорк неприступный

Столица королевства Нортумбрия город Йорк, он же – Эофорвик, стоял на слиянии рек Фос и Уз. По последней мы сюда и поднялись, попутно разорив еще пару городов, с десяток крупных селений и примерно столько же церквей. Это было не так уж сложно. А вот Йорк оказался целью совсем другого формата.

У него имелись очень качественные каменные стены с настоящими башнями. И отличные ворота, проломить которые было бы затруднительно не только самопальными таранами, вытесанными на скорую руку, но и куда более профессиональными орудиями.

После нашей веселухи во Франции и прочей Европе у многих возникло мнение, что викинги умеют брать города. Это соответствовало истине очень условно. И условие заключалось в том, что викинги умели брать только те города, которые защищали совсем другие стены. Например, преодолеть частокол высотой метра три – три с половиной – никаких проблем. А вот каменную стену пятиметровой высоты – уже сложнее. А если она, мало того что выше, так еще и прикрыта башнями, тогда – сливай воду. Ну да, мы взяли Париж. И еще несколько серьезно укрепленных городов. Но лишь потому, что нам их отдали. Даже сам Рагнар не рискнул бросать войско на стены французской столицы. А фиаско, которое мы потерпели у города Тура, связано было не с тем, что Тур был под личной охраной Богородицы (как полагали его жители), а с высотой и крепостью его стен, разбить которые без специальных средств было невозможно. Я уже знал, что в этом мире такие средства: осадные орудия, башни и прочее – имелись. Я слышал об этом от тех, кто побывал в Византии. Еще здесь делали подкопы. И могли навалить здоровенный земляной вал, с которого можно вести перестрелку с защитниками на равных, а то и вовсе перебраться на стену без всяких лестниц. Но самым простым вариантом была осада.

Окружаешь город частоколом или насыпью, сидишь и ждешь, пока там, внутри, не начнут жрать друг друга.

Так что чисто теоретически взять Йорк было можно. Даже и без стенобитных машин.

Но не с нашими силами.

Как я понял, город этот возник не на пустом месте. Лет триста – четыреста назад здесь была одна из баз Великой Римской империи. Вот откуда и каменные стены, и башни, и даже остатки рва вокруг. Именно остатки, потому что сейчас это был уже не ров, а скорее, наоборот: вал, состоящий из всякого мусора, который не убирали, вероятно, с того же, древнеримского, времени.

Еще был мост через реку Уз, который тоже прикрывали камни древней империи. Эти укрепления можно было взять, но – зачем? Армия Ивара контролировала оба берега реки: и северный, на котором стоял город-крепость, и южный, на котором – только предместья. Такие же, как и те, что наросли вокруг городских стен.

И те и другие наши люди давно выпотрошили и, местами, даже сожгли. Сожгли бы всё, но руководство армии быстро сообразило, что постройки – неплохое прикрытие от лучников на стенах.

Хотя с прикрытием или без, но взобраться на эти стены было невозможно.

Такая попытка была сделана: с помощью нескольких десятков наскоро изготовленных лестниц… И обошлась викингам примерно в сотню бойцов: подстреленных, сбитых камнями, обваренных кипятком… Когда ты лезешь вверх, причем пользуясь только одной рукой, потому что во второй у тебя – щит, твое умение владеть оружием не имеет ровно никакого значения. Никогда не державший в руках даже копья подмастерье-кожевенник поднимет камень весом в двадцать кило и просто уронит его на тебя с четырехметровой высоты. Ни один щит такого не выдержит.

А можно взять камень побольше, и тогда уже не выдержит лестница. И все, кто на ней, окажутся в виде замечательной кучи-малы под стеной с травмами разной степени тяжести. И тут уж достаточно камня в полпуда, чтобы твой хребет сказал: «Хрусь!» Нет, Йорка нам не взять.

Все это понимали: и Рагнарсоны, и сидящие в осаде. Каким бы аппетитным ни выглядел издали Йоркский собор, но за такими стенами, пусть даже и обветшавшими за несколько веков, королю Нортумбрии и ее архиепископу было не о чем беспокоиться. Кроме, разве что, своих подданных.

– Они заплатят нам выкуп! – заявил Ивар. – Или мы вырежем всех их трэлей.

А поскольку слово Рагнарсонов с делом не расходится, то викинги разбились на отряды и принялись прочесывать богатую нортумбрийскую равнину, сгоняя скот, вытаптывая посевы, срубая плодовые деревья, а главное, убивая крестьян.

А поскольку равнина и есть равнина, то со стен было отлично видно, чем занимались «северные дьяволы».

Однако ворота оставались закрытыми.

Я пытался убедить Ивара прекратить геноцид. Не с позиций гуманизма (вот бы он удивился!), а исходя из того, что на тему надо смотреть шире: в таком хорошем месте было бы неплохо устроиться на постоянку. Но если перебить трэлей, кто тогда будет работать, когда мы вернемся?

– Конечно, мы сюда вернемся! – заверил меня Бескостный. – Так хочет мой отец, а когда Рагнар Лодброк хочет – он получает. Но зря ты беспокоишься о трэлях. Трэлей здесь много. А не хватит – пригоним других, из соседних земель. Позже. Но если не будет трэлей сейчас, то здешнему конунгу нечем будет кормиться. И не на что будет вооружать своих людей. Это ведь тебя, Ульф-хёвдинг, кормит меч, а конунга англов – его рабы. Если он не дурак, то купит у меня их жизни за свое серебро.

Спорить с Иваром было бессмысленно. И я поступил иначе.

– Я хочу уйти, конунг, – сказал я тогда. – Ты не станешь меня удерживать, Ивар, сын Рагнара?

Бескостный одарил меня долгим взглядом. Я не опустил глаз, хотя это было нелегко. Я видел Ящера в его зрачках, и мне казалось: Ящер этот сейчас прикидывает: съесть меня прямо сейчас или пока погодить? Вдруг я смогу принести еще какую-то пользу?

– Ты очень храбрый человек, Ульф Вогенсон, – задумчиво произнес Ивар. – Или это вера в собственную удачу придает тебе храбрости?

Вот, блин! Когда такой человек, как Ивар, говорит подобное, это очень-очень неприятно. Потому что вполне может означать, что именно сейчас он размышляет: не выдать ли наглецу по полной программе.

Я не стал оправдываться. Дать слабину – еще хуже, чем проявить дерзость.

– Если бы на твоем месте был кто-то поглупее, я бы спросил, понимает ли он, что делает, – всё тем же задумчивым голосом проговорил Бескостный. – Но ты умен, Ульф-хёвдинг, и я не стану попусту тратить слова. Раз ты решил вновь испытать свою удачу, твое право. Мне тоже любопытно узнать, насколько благоволят к тебе боги. Нет, Ульф-хёвдинг, я не стану тебя удерживать. Поступай как хочешь, – разрешил Рагнарсон. – Пожалуй, будь я не конунгом, а простым хускарлом, я бы испытывал свою удачу так, как это делаешь ты сейчас, однако моя удача – это удача конунгов, и должна хранить не только меня, но и тех, кто следует за моим знаменем. Если мы вновь встретимся, Ульф Вогенсон, постарайся не забыть мои слова: такому, как ты, лучше служить такому, как я.