Михаил Ланцов - Маршал 2 Страница 41

В этот момент зазвонил телефон, прервавший раздумья.

Тухачевский нехотя встал, подошел к столу и снял трубку.

— Слушаю.

— Товарищ маршал, — раздался в трубке голос секретаря, — вас просит товарищ Берия, — Михаил Николаевич напрягся. "Началось" — пронеслось у него в голове. Он до скрипа сжал трубку и спустя пару секунд ответил.

— Соединяй.

— Здравствуйте, Михаил Николаевич, — раздался спокойный голос наркома внутренних дел.

— Здравствуйте, Лаврентий Павлович, — ответил слегка опешивший от такого тона Тухачевский, ведь он знал о вполне явственной трещине, что пролегла между ними в последние недели. А тут – по имени-отчеству величает. Странно.

— Завтра, в двадцать три часа будет совещание в Кремле по вопросу, поднятому пару недель назад. Вы меня поняли?

— Ясно понял.

— Хорошо. В таком случае не опаздывайте. И захватите с собой подготовленные вами материалы. Вы ведь их подготовили?

— Да, Лаврентий Павлович, подготовил. Мало, конечно, но сколько успел.

— Вот и замечательно. Предупредите дочку, что будете поздно. Разговор, вероятно затянется.

Глава 4

19 августа 1939 года. Полигон НИИ Авиации в Жуковском

Тухачевский не спеша вышел из авто. Сделал пару шагов, оглянулся через плечо на блестящий кузов своей "ласточки" и улыбнулся. И было от чего. Вот уже более чем полгода его возил первый в мире легковой внедорожный, полноприводный автомобиль с кузовом седан. Тот самый ГАЗ-61-73, что на его памяти первыми малыми партиями начали производить только в сорок первом. Правда, это авто не было точной копией оригинала из его воспоминаний, отличаясь в некоторых деталях. Однако он был. Причем серийный! На два года раньше срока и уже сейчас комфортабельный седан повышенной проходимости полностью обеспечил руководящий состав Красной армии от уровня командира корпуса и выше, а его производство только нарастало, ибо потребности в нем оказались немалые. Рапорты с просьбой выделить сыпались непрекращающимся потоком, как из армии, так и с "гражданки". И основания выдумывали – просто загляденье. При этом особую популярность этой машине добавили подарочные экземпляры, которыми награждали наиболее прославленных деятелей Советского Союза: полярников, спортсменов, ученых, деятелей культуры и так далее.

Но это все было мелочью на фоне предстоящего мероприятия – первых более-менее полноценных летных испытаний концептуально нового истребителя со скромным индексом И-300. Началось это еще в самом конце тридцать седьмого года, когда после недавно прошедшего съезда партии решали вопрос создания мощных научно-исследовательских и опытно-конструкторских объединений. По результатам тех трудов на свет появился НИИ Авиации, вобравший в себя все разрозненные КБ и рабочие группы, трудящиеся на благо советского авиапрома. Кроме того, помимо совершенно поразительной концентрации специалистов, не характерной для СССР тех лет, в рамках НИИ Авиации была решена задача значительного роста вычислительных и опытных производственных мощностей, что многократно увеличило удельные возможности этого объединения.

Руководителем управления "Истребительной авиации" НИИ Авиации стал Поликарпов. Грубо говоря, ему и не приходилось в дальнейшем ничего конструировать лично. Вместо этого перед ним вставала задача управления научно-исследовательской и опытно-конструкторской деятельностью и распараллеливанием задач между отдельными рабочими группами отдела. Вся истребительная рать: Москалев, Яковлев, Лавочкин, Микоян, Гудков, Гришин и многие другие встали плечом к плечу, чтобы создать основной фронтовой истребитель нового поколения. Причем не голыми руками, а с превосходным оснащением. Чего стоила одна только закупка целого дивизиона американских электромеханических вычислителей очень серьезно ускоряющих процедуру разнообразных расчетов, которые, при всем при этом, можно было выносить в отдельный параллельный поток задач. Конечно, звучали мнения о том, что бригады "прочнистов" вполне справятся с работой и без этих американских "глупостей". Однако Михаил Николаевич буквально силой продавил внедрение электромеханических вычислителей и лично курировал противодействие саботажу, заставляя "стариков" работать по-новому.

Криков было конечно много. И что методик нет, и что сами справятся и так далее. А на деле оказалось, что инженеры и конструкторы просто боялись новой, незнакомой техники, совершенно выбивающейся из их привычного представления о мире. Ведь раньше они вообще никак серьезно не воспринимали подобные аппараты, считая их баловством. И лишь откровенный волюнтаризм Тухачевского буквально продавившего новые вычислительные мощности позволили вывести на качественно новый уровень эффективность и скорость работы. Но не все было так однозначно плохо. Шум, поднятый маршалом вокруг привлечения вычислительных машин к ускорению и повышению качества расчетов, поднял целую волну по СССР, привлекая таких выдающихся специалистов как Лукьянов с его гидравлическим интегратором ИГ-1 и многих других. Ведь энтузиастов этого направления хватало. Другое дело, что на них смотрели свысока конструкторы и инженеры "старой школы".

Впрочем, не все конструкторы и инженеры захотели работать вместе добровольно. Некоторых пришлось и мотивировать. Например, Яковлева. В конца марта тридцать восьмого года он оказался в весьма сложном положении – обновленные структуры НКВД смогли вскрыть его "грязное белье" и подготовить уголовное дело, которое по масштабам умышленного вредительства вполне тянуло на высшую меру. Вот и сидел он с тех пор под крылом Поликарпова, потеряв всякое уважение Сталина и стараясь хоть как-то реабилитироваться и снять приостановленную судимость. И надо сказать, к тому делу Михаил Николаевич тоже приложил свою руку. Не сильно, не явно, но помог компетентным органам вскрыть человека, вставшего на скользкую дорожку.

Маршал шел по коридору, а на лице у него блуждала легкая улыбка. Сложнейшая задача выполнена! Столько пауков собрал в одну банку, а они, не только не сожрали друг другу, но и подталкивают, не давая лениться или халатно относиться к делам. И вот самолет… Продувку и подлеты прошел с успехом и поразительными показателями. Теперь его ждал первый полноценный полет. Но Тухачевский все одно боялся спугнуть удачу. Все-таки, "старички" могли и учудить, даже несмотря на включение в их команду самого гениального в истории СССР специалиста по аэродинамике – Москалева и наглому сливу массы технических решений, поданных фоном, во время бесед и совещаний, посредством правильно поставленных вопросов. Да и знаменитую "Теорию решения изобретательских задач" Генриха Альтшуллера могли не усвоить, хотя маршал прикладывал массу усилий к тому, чтобы продвигать ее во всех НИИ Советского Союза как стандартную методологию. Много чего было сделано. Но шанс провала все равно оставался. И надо сказать, это чувство трепета не оставляло его вплоть до того момента, как он вошел в ангар, где уже собралась "вся честная компания" рабочей группы, также откровенно нервничающая и безудержно "смолящая" папиросами.

Самолета на месте не было – выкатили на взлетную полосу и вели последние приготовления, проверяя и перепроверяя все по очередному кругу. Должен был прибыть Чкалов, но не смог. Он ведь теперь народный депутат, а точнее икона, которую ставили в пример подрастающему поколению. Вот и возил он свой портрет по всему Союзу, занимаясь поднятием так сказать, боевого духа показательными выступлениями на разных объектах ДОСААФ, с невиданным размахом развивающихся с тридцать седьмого года. В одних только авиационных кружках разного толка по последним известным Михаил Николаевичу сведениям числилось более трехсот тысяч человек. И все они летали, прыгали с парашютом и ковырялись в устройстве самолета, постигая азы столь важного и нужного для Советского Союза дела. А ведь были и другие.

— Здравствуйте, товарищи! — поприветствовал шагов с десяти инженеров и конструкторов Тухачевский.

— Здравствуйте, товарищ маршал! — нестройным хором ответила вся рабочая группа.

— Чего трясетесь? Али боитесь, что не полетит?

— Полетит! Полетит! — в один голос затараторили они.

— Так что нервничаете? Раз полетит, то разве же это повод для переживания? — с улыбкой произнес Тухачевский. — У вас все готово?

— Да, — кивнул Поликарпов.

— Тогда ведите. Показывайте нашего красавца.

И все двинулись в сторону открытых ворот. Шагов тридцать прошло от улыбки до легкого шока. На взлетной полосе, метрах в пятидесяти от ворот, стоял самолет, вызывавший в Тухачевском когнитивный диссонанс. Настолько, что маршалу пришлось остановиться и несколько секунд отходить от шока. Даже глаза протер от неожиданности.