Владислав Савин - Восточный фронт (СИ) Страница 41

-Вернется твой Юра - решительно сказала Лазарева - он два года на фронте, из таких переделок выходил! А эта война долгой не будет - месяц, ну два.

Железная она, что ли? Я много позже узнала, что ее мужа японцы убить хотели, еще без войны - и она, оказывается, о том слышала, и никаких слез! Не умела я еще тогда жить по правилу - если тебе плохо, то плакать должна не ты, а твои враги, кто в этом виноват!

-Опять война, чего хорошего? - сказала Марья Степановна - но я тебе, Люся, по-простому скажу, как понимаю: если эти японцы такие сволочи и фашисты, то коль не нам сейчас, так нашим детям с ними воевать пришлось бы обязательно! Так лучше уж мы сейчас - привычные уже. Чтоб никаких фашистов в мире больше не осталось! Ну а чему быть, того не миновать. Мой вот тоже с осени в Литве с какими-то "лесными" воюет - пишет, что может быть, скоро в отпуск, а после снова туда.

Приехал Пономаренко. У него и раньше были с Анной какие-то дела, секретные даже от меня (нет, не думайте - Лазарева даже в мыслях не может быть неверна своему Адмиралу, так же как я моему Кабальеро - ну как можно самого лучшего человека на земле, на кого-то променять?). Только в этот раз он, после разговора в кабинете, за закрытыми дверями, вызвал меня, и Марью Степановну тоже.

-Сегодня в 16.00 знакомый вам Иван Антонович Ефремов делает доклад в Союзе Писателей - сказал он - думаю, что вы, Аня, можете поприсутствовать там вместо меня. А вы, Люда (Пономаренко отчего-то так меня называл), составите компанию? Зис с шофером в вашем распоряжении, за два-три часа обернетесь. Марья Степановна, можете пока за подрастающим поколением проследить?

Ой, а что мне надеть? И прическу... Успею себя в порядок привести?

Анна Лазарева.

Съездить в правление ССП, на улицу Воровского. На этот раз не к врагам-бандеровцам, а к нашим, советским писателям, которые не вполне правильно понимают политический момент. За пару-тройку часов, на казенной машине.

-Ефремов, это ведь ваш протеже, Анна Петровна? Заодно развеетесь, в свет выйдете, как раньше говорили. И Людочку можете с собой захватить, пусть на московскую жизнь посмотрит.

Похоже, Пантелеймон Кондратьевич (мой непосредственный начальник, что по партийной линии, что по "инквизиции") окончательно решил меня на фронте идеологии и пропаганды использовать? Разбираться не с врагами, а со своими, у которых убеждения не вполне соответствуют? Читала я про журналы "Звезда" и "Ленинград", дело о которых в той истории было в следующем году - так "Возвращение Онегина" (нашлось, как мне сказали, у нашего "диссидента" Родика на компе) на мой взгляд, просто юмор, никакой антисоветчины нет. И рассказы Зощенко, написанные в войну, вполне патриотичные. Вот только не так все просто - после Киева твердо я усвоила, что в тихом омуте могут водиться самые жирные черти. И Пономаренко мне сказал, еще в прошлую беседу:

-Строго между нами. Если там товарищ Сталин был убежден, что главная дорога уже пройдена, и надо лишь стабилизировать, к порядку привести - то здесь он понял, что чем дальше, тем больше... ну ты понимаешь. И вызов этот он принял! Так что ждет нас действительно, веселая жизнь - в семейном быте не зачахнешь. Конкретно же касаемо всяких там Ахматовых - будем смотреть, что за теми до нас дошедшими сведениями стояло. Беспристрастно смотреть - мы палку перегнули, или и в самом деле эти подрывали авторитет Советской Власти.

Ну а сейчас - всего лишь съездить, Ивана Антоновича морально поддержать. И конечно, после рапорт Пономаренко на стол!

День солнечный и жаркий, скорее как для июля, чем для июня. Так что можно в одном платье - натягиваю свое любимое крепдешиновое "солнышко" в горошек, то самое в котором я два года назад за своего Адмирала замуж выходила, а в прошлом году в Киев летала (легче всего себя чувствую в нем, привыкла). В груди чуть тесно, зато в талии как прежде - ура, не растолстела почти, хотя надо перед Пантелеймоном Кондратьевичем вопрос поставить, насчет тренировок, как себя в форме поддержать. Люся, и ты готова? Скоро уже за нами машина придет.

Что такое Союз Писателей и для чего он нужен? Так считается, что люди творческие, иных достаточных заработков не имеют, а потому надлежит их поддерживать, помимо гонораров, ну и конечно, снабжение, лечение, отдых и творческие командировки. И работа с людьми - и с улицы приходящими, кто приносили собственноручно написанные творения (в большинстве графомания, но иногда попадалось и стоящее), и со своими же новопринятыми - их почтенные мэтры наставляли на путь истинный, своими советами, которыми лучше было не пренебрегать. Хотя мероприятие вроде как и неофициальное - обсуждение творческих планов Ефремова И.А. Что там могло встревожить Пономаренко? Послушаем, решим!

Внутрь я и Лючия прошли свободно, никто у нас не спросил, куда и зачем. Зато охотно показали, в какой комнате будет все происходить. Увидели Ивана Антоновича, поздоровались, он тоже был рад. Зал большой, мужчины в костюмах с галстуками, женщин меньше, и они четко разделяются на две группы: кто как мы, в легких летних платьях и шляпках (иногда даже с вуалью, как у нас), так обязательно с кем-то из мужчин под руку, надо думать, это писательские жены или близкие знакомые? А те, кто пришли одни, одеты строго по-деловому, как "товарищ брекс", эти сами пишут? Председательствующий тут же подошел, улыбаясь - товарищ Ефремов, представьте меня вашим очаровательным дамам?

-Простите, а почему не начинаем? - спрашиваю я, демонстративно взглянув на часы.

-Человека из ЦК ждем - ответил он, смотря на дверь - предупредили нас, что будет. И не один, а с помощником-референтом. Знаете, начальство не опаздывает никогда - оно лишь задерживается.

-Тогда можете приступать - говорю я серьезно - вот мое удостоверение.

И показываю "корочки" Инструктора ЦК ВКП(б). У товарища вид, в первую секунду, совершенно ошарашенный.

-Тогда, товарищ Лазарева, прошу в президиум.

Хорошо, что тут сцены нет, и трибуны на ней. А просто стол со стульями, за которым тотчас находится место для меня и Лючии. Товарищи с ответственным видом кладут перед собой блокноты и карандаши. А я - свою шляпку с вуалью, все ж легкомысленно будет в ней выступать, это не Севмаш, где все меня знают. И мероприятие начинается.

Насколько я поняла, Иван Антонович, после издания сборника своих рассказов, задумался о фантастике - ой, это выходит, раньше чем в мире "Рассвета", там ведь у него еще "На краю Ойкумены", две книги вышли, и лишь после "Туманность Андромеды"? И еще больше десяти лет до того - хотя если человеку уже под сорок, характер сложился, опыт набрался, мировоззрение сформировалось, то вполне может взяться - вот только будет это совсем другая вещь, интересно! И кто же это идею подал - или Ефремова кроме меня еще кто-то опекает? Хотя мог и сам дойти, раз он после такие замечательные книги написал, значит сидело уже это у него в душе? И "андромеда" там начала издаваться в "Технике-молодежи" с января 1957, еще до спутника, это уже после космическая фантастика косяком пошла - вот интересно, кто это на "Воронеже" такой любитель, и кто мне на ноут подборку делал? Которую я читала, среди прочих занятий - когда в Москву вернулась, а Владик не родился еще, времени свободного было навалом. Так вполне мог Ефремов беляевской "Звездой КЭЦ" вдохновиться, или "Прыжком в ничто". Если сумеет еще один важный компонент в книгу добавить...

А мэтры считают фантастику чем-то несерьезным. И советуют прекратить баловство, и заняться соцреализмом, то есть воспеванием боевого и трудового подвига советских людей. Что кое-кто из них в кулуарах называет "обязаловкой", "тягомотиной" и даже "моральным госзаймом", есть уже сигналы, с конкретными именами - но это пока другая история. Ой, как очередной критик обличает, с каким пылом - не иначе, от зависти, что кто-то может летать мыслью, а ему не дано! Однако, надо Ивану Антоновичу помочь - а то заклюют! И не родится Великая Книга - ну не может же человек на взлете своего таланта плохую вещь написать!

-Простите, товарищ, отчего вы сравнили фантастику с "пинкертоновщиной"? - спрашиваю я - лично мне например, очень нравятся книги Александра Беляева. И Жюль Верна. Что на ваш взгляд плохого, если наши советские люди, в первую очередь молодежь, будут читать подобные повести и романы?

Критик в ответ начинает говорить о долге советского писателя, выдавать на-гора продукт высшего сорта. А это очевидно, что развлекательное чтиво никогда не сравнится с настоящей литературой.

-Тогда, будьте добры, дайте определение что такое "настоящая" - продолжаю я - что вы сказали, это сложный вопрос, не литературоведу не понять? Вы для литературоведов пишете, или для широкой публики?

Снова словесная вода минут на пять. Слушать устала - и кажется, не только я одна.

-Может вы, товарищ Инструктор, проясните линию партии? - спрашивает председательствующий - если конечно, вы беретесь судить о литературе.