Мир-о-творец (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич Страница 41

Такие вот шлюзы не только ставили на каждом пруду, рядом с перепускной кирпичной трубой, дабы стравливать в реку лишнюю воду. Но и по самому руслу рек тоже возводили. Однотипные. Для того, чтобы в период маловодья можно было сохранять движение речного флота.

Причем каждый шлюз речной оборудовался довольно высокой скелетной башней, на которой размещался примитивный семафор. Если вверх торчала «лопатка» с красным кругом, то открывать соседние нельзя. Если с зеленым – можно. Чтобы впустую не спускать всю воду с аккумуляторных прудов. И ставились они такой высоты, чтобы со всех соседних узлов этот семафор было видно.

Андрей старался сделать сразу хорошо. Благо, что для этого в текущих условиях слишком уж выдающихся результатов демонстрировать не требовалось. Ведь корабли XVI века и XXI века довольно сильно отличались по размерам. Поэтому требования к судоходному каналу в 1560 году не отличались чем-то выдающимся. Во всяком случае, в представлении людей XXI века.

Вот он и стремился сделал не только все шлюзы единой ширины, но и весь судоходный канал. Да еще и прокладывая вдоль обоих его берегов дороги. Пока – грунтовые. Просто утрамбовывая их и проливая известковой водой для пущей прочности грунта. С целью, при необходимости, организации буксировки больших кораблей с нужным темпом конными или воловьими упряжками.

Кроме того, строились участки для того, чтобы большой струг мог разминуться со своим товарищем. Этакие «карманы» – заводи. В перспективе – каждый километр, дабы не плодить заторы. Но пока – как получится. Тем более, что действительно крупные струги еще тут не ходили.

Здесь же проходила еще одна линия коммуникации – цепочка маленьких башенных сигнальных фортов, построенных в качестве эрзац-версии знаменитых башен Мартелло.

Выглядели они так.

На небольшом холме ставили башенку. Внешний диаметр – около двадцати метров. Стены композитные – в несколько метров толщиной. Внешний слой и внутренний слой – кирпичи, наполнение – глинобитная смесь: земля, перемешанная с известковым раствором. У этих каменных башен имелось стандартно пять ярусов с максимальной совокупной высотой стен – десять метров. На нижнем ярусе – колодец. Нижние три яруса – глухие – без окон. Верхние два – с узкими вертикальными окнами-бойницами, которые наглухо можно было закрывать мощными ставнями. На верхней площадке располагались круговые рельсы из брусьев, окованных полосами железа. На них располагалось орудие для картечного боя, да с наклонной системой отката. Причем рельсы давали ему быстрого маневр на триста шестьдесят градусов.

Над основной боевой площадкой располагалась черепичная крыша. И скелетная башня в центре, что вела в «скворечник», который был поднят еще на два десятка метров. В нем располагался сигнальный пост. Телеграф семафорного типа. Само собой – подъем в скворечник был закрыт от ветра и был относительно удобен – этакая деревянная лестница с площадками для отдыха и вполне комфортными ступеньками.

В каждой такой дозорной башней службу служило около десяти человек.

Немного.

Однако башенок таких от Тулы до Азова поставили уже сплошной гирляндой. И совокупно людей на этой сигнально-наблюдательной линии находилось прилично. Но служба непыльная. Сытная. И платили неплохо. Поэтому в нее охотно шли. Грамотных на смену требовалось двое. Они же должны были пройти курс работы на семафоре по сигнальным книгам. Ну и флажками. Так что подготовили их даже с некоторым опережением. И, как правило, имели в каждой башне больше двух грамотных.

Более того. Служба на таких объектах довольно скучная. Поэтому весь личный состав занимался. Те, кто умел читать и писать – учили остальных. Кто умел считать, аналогично. Само собой, по учебникам…

Дорогой проект получился.

Но Андрей не пожалел денег на него. И сил. Через что обрел совершенно уникальную возможность быстрой передачи сообщений из Тулы в Азов и обратно. Для вопросов безопасности и торговли – стратегическая вещь. А то, мало ли? В Азове ведь располагался передовой дозор, присматривающий и за Крымом, и за Кубанскими степями. Вот и получалось передавать сведения и надежнее, и быстрее, и удобнее, чем голубиная почта.

С 1560 года эти сигнальные башни, по договору с Иоанном Васильевичем, должны были от Тулы начать возводить на север – в сторону Москвы. Дабы довести этот нерв до логического конца. Но в долгосрочной перспективе, Андрей планировал пойти намного дальше в развитии этой магистрали.

На базе этих башенок он хотел возвести более мощный форты с уже какими-то осмысленными хозяйственными функциями. Тут и фактория торговая, и постоялый двор, и таверна, и склады, и паромная переправа, а местами и понтонная. Чтобы путешественники и торговцы имели возможность останавливаться в безопасности, а не ночь на голом берегу коротать.

Кроме того, Андрей хотел от Тулы протянуть дорогу до самого Азова. Нормальную дорогу. С мостами. От форта к форту. Дорога эта была нужна для того, чтобы в любую погоду можно было передвигаться по этому направлению. Даже в распутицу и непогоду. А укрепленные форты, развернутые на базе эрзац башен Мартелло, употреблять в случае военной операции, как опорные военные склады.

Степь – опасная вещь.

И мало предсказуемая.

Ну и, само собой, дальше эту дорогу от Тулы уводить в последствии на север – в Москву и далее. Хотя Иоанн Васильевич не отличался особой предсказуемостью. Поэтому создание державной магистрали для военно-стратегических целей, идущей от Азова до Новгорода так и оставалось мечтой Андрея. Пока во всяком случае. Ибо Царь особого интереса к проекту не проявил. И помог финансово только в возведении сигнальной системы до Азова. Очень уж он опасался внезапных атак степи.

Дела…

Марфа покачала головой.

Она чувствовала себя не в своей тарелке. Регулярно. Ей казалось, что она не женщина, которой суждено быть хранительницей домашнего очага, а какой-то менеджер. Едва ли не вождь. Ведь для безопасности приходилось везде лазить с группой вооруженных «фанатов».

Это ее удручало и немало раздражало. Но бросить порученное ей мужем дело не решалась. Хотя и злилась на него. Он ведь где-то шлялся, вместо того, чтобы делать эти все дела вместо нее.

Тула, Прохоров, речное хозяйство, общение с купцами… а теперь еще и с Царем. Алиса в гробу это все видела. В белых тапочках. Особенно после дел с Иоанном Васильевичем, который ее бесил куда больше, чем муж. Тот еще понятно – что-то там завоевывает. А этот? Мозги выносит себе и окружающим.

Женщина скривилась.

Она без всяких оговорок презирала Царя и считала «вшивым интеллигентом» в самом что ни на есть ленинском смысле слова. Первым интеллигентом Руси. Бессмысленным и беспощадным. Готовым ради своих навязчивых идей и предрассудков загубить любое здравое дело. Конечно, не лишенного ума и кругозора. Да чего уж – умом весьма ясный. Но вот плотность наполнение его черепной коробки «тараканами» и характер личностных реакций ее просто убивали.

– Госпожа, – произнес один из бойцов охраны.

Алиса обернулась на него и сразу же глянула туда, куда указывала его рука. Как раз на одну из сигнальных башен. Она стояла совсем поблизости. И там на балкончик, окружающий «скворечник», вышел сигнальщик с флажками. И махал ими, передавая короткий сигнал.

– В городе гости. Послы. Англичане. – произнесла она и скривилась.

Зачем эти люди могли явиться Марфа догадалась. Новость о гибели Елизаветы до нее уже дошла, вызвав немало тревог. Посему всю оставшуюся дорогу до резиденции мужа она провела в изрядном беспокойстве. Прикидывая что к чему…

И вот – причал.

Чтобы не мешать речному судоходству у Прохорова в извилине реки уже выкопали пруд-заводь. Этакий карман, только большой. С нормальным пирсом, пока деревянным. Позволяющий разово разгружать или загружать два десятка стругов. Плюс еще отдельные стояночные площадки.

Вот туда они и завернули. Причалив в зарезервированным местам.