Пятнадцать ножевых. Том 4 - Алексей Викторович Вязовский Страница 41

Тут я задумался.

— Заделай ей ребенка. Это ее отвлечет на пару лет. А сам заведи себе какие-нибудь мужское хобби, куда она не полезет.

— Типа рыбалки?

— Ага. Дорогая, я на слет любителей-рыболовов на выходные. Чао-какао.

— Значит, подучиваешь дружка?!

Я и не заметил, как пришла Сима. Встала в дверях кухни прямо в пальто, упер рука в боки. А она растолстела! Или мне так кажется из-за этой дурацкой одежды?

— Не подучиваю — чуть смутился я. — А излагаю свою точку зрения на решение семейных проблем.

Пока я разглагольствовал, Давид попытался убрать бутылку со стола. Не получилось — Сима заметила, отобрала емкость.

— Я тебе говорила, чтобы твои родственники нам бухло не присылали?

— Говорила.

— Обещала, что вылью?

Давид промолчал. По его лицо было видно, на какое огромное преступление идет еврейская часть семьи.

— Ладно, вы тут развлекайтесь, я пойду. Если что — звоните «ноль три».

Позорно сбежал с места будущего смертоубийства. Семейные разборки — вещь не для посторонних. Они сейчас погрызутся, потом помирятся. А я, если бы влез, то оказался дураком. И врагом, причем для обеих сторон конфликта.

Но дома был все одно пойман уже собственной еврейской частью семьи. Аня в халатике до бедра выглядела намного более секси, чем Сима в пальто. Но руки в боки — это у них семейное.

— Пил?

— Допустим. Месячник трезвости вроде не объявляли.

— Чачу?

— Настучали? — я грустно сел на банкетку. Начал разуваться.

— Не настучали, а проинформировали!

— Вылила?

— Вылила.

— Очень зря. Давид ей такое не простит. Я тут подумал, как бы выглядела современная семья, если брак каждый год надо было бы продлевать в ЗАГСе?

— А ты то чего пил, философ? — Аня вздохнула, села рядом.

— Во-первых, за компанию. Товарищу хреново, в психотерапевтических целях жахнули по сто грамм, пообщались. Во-вторых, день дерьмовый. Сначала Дыба с гэбэшником, потом старички умерли один за другим. Надоело все, слов нет. Мне срочно надо проходить стадию эмоционального выгорания ускоренным темпом.

— И что, ты теперь будешь каждый раз напиваться?

— Повторяю, приняли по сто грамм. А потом пришла еврейская гестапа. Вот и вся пьянка.

— А Давид чего написался?

— Ракового ребенка в финальной стадии дали под конец смены. Богатые, сука, тоже плачут.

— Прям название к фильму.

Пророческие слова!

— А сестрице своей подскажи, что мужик должен хотеть домой возвращаться. Вот как я, к примеру. А у них там жрать нечего, в углу траву полоть скоро надо будет. А сверху еще гав-гав-гав регулярно. Так и до развода дело довести можно. Ласка нужна, терпение и взаимоуважение. Кстати, есть хочу, не могу. Суп вчерашний имеется?

Аня рассмеялась. Этот анекдот был одним из ее любимых.

— Иди, руки мой, алкаш, сейчас налью.

* * *

После вкусной пищи и суточного дежурства организму требуется сон. Чем я и занялся. Аня поехала в институт, к третьей паре, что ли, Кузьма поддержал меня действием, припечатав к кровати в районе поясницы. И снилось мне, что я завел собаку, а она попала под поезд и скулит, а я никак не могу ей помочь. Проснулся со странным чувством. У меня никогда не было собак, я кошатник. Цокот когтей и запах влажной псины — не мое.

Пошел на кухню, попил воды. Кота немного покормил. Сон никак не шел из головы. К чему он? И почему мне до сих пор слышится собачий скулеж?

— Ты тоже это слышишь? — спросил я Кузьму, но подлец опять притворился, что не понимает человеческую речь и начал вылизывать ту часть организма, которую я постоянно собираюсь ему удалить с помощью специалистов соответствующего профиля.

Я подошел к входной двери. Нет, точно собака. Забежала в подъезд и жалуется на жизнь? Или случилось что? Надо посмотреть.

Блин, никакая это не собака, а человек. Соседка моя, товарищ Пилипчук. Сидит на ступеньках. Лицо до сих пор, кстати, кое-где в краске…

— Что с вами, Оксана Гавриловна? — спросил я. Глупо, конечно, но что мне было сказать?

— Ногааааа, — протянула она с подвыванием.

И правда, есть такое. Левая голень вражины номер один чуть не под прямым углом согнута в непривычном месте. Как она умудрилась на лестничной площадке? Нет, карма все-таки есть. Не рой колодец, как говорится…

— Сейчас, потерпите минутку, я скорую вызову.

Пошел к себе, позвонил коллегам, обрадовал кого-то переломом. Заодно штаны натянул. Вернулся к соседке.

— Сейчас, осталось подождать чуток, выехали уже. У вас документы с собой? Помочь собраться?

Видать, сильно ей припекло, достала из кармана ключи, сказала, где паспорт лежит, а где белье и халат взять. Я отпер ее дверь и, не закрывая, вошел в квартиру. Чтобы Пилипчук не было скучно, комментировал свои действия — куда подошел, что взял. Не очень богато живет старший преподаватель. Похоже, денежку копила на кооператив долго и упорно. Но на три фонендоскопа, стационарно прикрепленные к смежной с моей стене, не поскупилась. Эта музыка будет вечной, такое не лечится.

Побросал в сумку паспорт, бельишко, кружку с ложкой, и вынес это добро на лестничную площадку. Очень кстати — и скорая как раз приехала. Похвальная скорость, наверное, недалеко были. Так что я дверь запер, Оксане Гавриловне ключи отдал, и помог в транспортировке организма столь горячо любящей меня женщины к машине.

Лишь бы она потом не обвинила меня в ограблении своей квартиры. А то скажет, что я вынес килограмм золота и сто фонендоскопов, что делать тогда?

Глава 13

Сегодня выдался очень долгий день, и всё с теми же действующими лицами. Чувствую себя персонажем самтыбарбары какой-нибудь. Сначала приехала с занятий Аня, и я порадовал ее новостями про соседочку нашу драгоценную.

— Ой, а за ней там будет кому ухаживать в больнице? — забеспокоилась она. — Может, ей отвезти чего надо?

— Не о том думаешь. Ты что, про фонендоскопы не слышала, когда я рассказывал?

— Ну не знаю, можно ковер на эту стену повесить...

— Не в звукоизоляции дело. Я, а теперь и ты, стали смыслом ее жизни, врагами номер один. И два. Это же психиатрия. Всё будет только ухудшаться. Представляешь, сейчас она пишет на меня кляузы во все инстанции, но потом, когда результата не добьется, в какой-то момент решит взять борьбу