Пушкарь его величества - Юрий Цой Страница 41

вообще зло, лекарства, благодаря источнику не нужны, родители..., зато у меня есть новая семья, красавица жена и маленький Андрейка. Грусть моментом улетучилась, и я вернулся в хорошее расположение духа. Так остаток пути и провел, планируя дальнейшую жизнь. Похоже, что до войны двенадцатого года придется завязать со службой. Иначе, я до нее просто не доживу. Схожу в последний поход и баста! Принял итоговое решение. А вот с артиллерией нужно помочь моей родине. Может и Москву тогда не сдадим. Деньги у отчима есть, заводики тоже. Сделаем образец, выбьем государственный заказ и может получиться.

В таких радужных мыслях я и подъехал к воротам усадьбы. Пока разгружался у крыльца, выбежала любимая с сыном.

- Папка наш приехал! – Обнимаю обоих и горячо целую. Сынуля смеется, а Оленька просто счастлива.

- Дома только маменька, но ей нездоровится. Папа на работе, Алешка и Маша в гимназии. Поэтому, сразу мыться! – проворковала женушка, блестя хитрыми глазами. Андрейка был вручен няньке, а я схвачен за рукав и утянут в пункт помывки и разврата. Молоко, слава богу, еще было, уж очень я по нему соскучился. Ха-ха! Быстро подтянул немного отвисшие от кормления любимые игрушки и отлюбил благодарную женушку, заодно и помылись.

После баньки возился с сынишкой, уча его ходить. Стоял он уже уверенно, а вот с координацией пока не очень.

- Так что, там с матушкой? Приболела? – спрашиваю у Оленьки, с нежностью наблюдавшей за нами.

- Да. Каждый месяц так. Ну, ты понимаешь. Только теперь все хуже и хуже.

- И чего раньше не сказала! Родная мать загибается, а они стесняются, понимаешь! Пошли быстрей!

Елизавета Матвеевна сильно похудела, отчего изумрудные глаза стали еще больше. Когда мы поздоровались, Оленька сходу заявила.

- Мама! Сейчас Вася тебя посмотрит и вылечит! Не бойся, раздеваться не придется. У него теперь и через одежду получается.

Измученная женщина только кивнула и закрыла глаза. Я сосредоточился, повел руками вдоль живота. Черное пятно поселилось в матке и пустило свои щупальца во все стороны. Ну, пошла, родимая. Подаю с двух рук целебную энергию. Тяжело получается! Застарелая опухоль активно сопротивлялась, но понемногу стала сдавать свои позиции. Когда она уменьшилась наполовину, маменьку стошнило густой массой с ужасным запахом. Хорошо успела наклониться над полом. Служанки быстро стали убираться, а Оленька вытирать маме лицо и поить водой.

- Завтра повторим. Уже сегодня будет лучше. Все будет хорошо! – Оставляю женщин одних, и ухожу, коря себя за то, что не интересовался здоровьем Оленькиных родителей раньше. Ну, теперь они у меня пройдут полный курс лечения!

Вечером, после долгого общения с сестренкой и братишкой, мы с тестем по традиции устроили междусобойчик.

- Спасибо тебе сын, за мою Лизоньку, - Александр Никитич совсем расклеился. – Совсем уже отчаялся и мысли плохие в голову приходят. Неужто, правду Оленька говорила?!

- Разве теперь не видно?

- Вот, я, старый дурак! На чудо все списывал! А чудо то вот! Сидит рядом со мной! – Тесть прослезился и полез обниматься.

- Ничего. Уже будет все хорошо. Матушка пошла на поправку, а завтра совсем не ноги встанет. Давай я и тебя посмотрю. Колено, должно быть, болит, легкие не очень, чуть печень и почки. Тебя за один день поправлю. Только, батя! Сам, понимаешь! Надо об этом молчать, иначе не жить нам спокойно!

- Да уж! Такое до добра не доведет. Сведут в могилу или доброхоты или завистники. А ты! Я бы тебя на руках носил, а ты столько лет молчал!

- Но ведь и так все сложилось! И вы в этом виновны в первую очередь, за что я вам признателен по гроб жизни.

- Да! Получилось знатно! И Оленька здорова и мы счастливы. Значить, так! По финансам, там очень муторно и долго. Денег много и, если интересно, можем потратить на это пару вечеров. Особняк в Крыму купил. Там раньше какой то хан жил. Теперь делаем ремонт, так что на следующее лето можно будет заселяться.

- Замечательно! К тому же в следующем году хочу последовать вашему совету и оставить службу.

- Вот это правильно! А, может, прямо сейчас?!

- Нет. Сейчас не могу. Слово давал, и офицерская честь не позволяет.

- Ну, хорошо. Только ты берегись, под пули не подставляйся!

- Да, кто же ее ищет! Сама находит!

В течение недели оба родителя моими стараниями стали сиять как начищенные пятаки. Побочным эффектом, стало то, что выходить к завтраку они стали поздно и поглядывали друг на друга как два влюбленных подростка. Хе-хе!

Моя любимая не могла на них нарадоваться и благодарила меня по ночам с неистовым пылом.

- Ты смотри, доиграешься, будешь опять с пузом ходить! – говорю в ушко, завершившей очередной полет в нирвану, моей любви обильной женушке.

- Это не страшно. Много деток от любимого, что может быть лучше?! Андрейке уже почти год, так что можно! Давай еще разок и спать!

В часть вернулся ровно первого сентября, когда интенданты, вовсю, собирали походную колонну.

- Слава богу, ты вернулся! – полковник встретил меня как родного. – Мы опять идем на француза, на этот раз с Пруссией, ну, и Англия, конечно! Куда же без нее?!

Наши войска сосредотачивались в Польше под командованием генерал-фельдмаршала Кименского. Тем временем французы громили прусские войска. Покончив с ними, они подошли к Висле и столкнулись с русским авангардом. Начались бои с отступлениями. Наша батарея с ходу вступила в бой. Мои артиллеристы были выше всяких похвал и зачастую только благодаря им наши позиции не были сданы. Особенно выручала возможность батареи быстро сменить опасную дислокацию и открыть огонь с неожиданного для противника места. В процессе длительного отступления наши войска остановились только в декабре у города Тыкоцин, а Наполеон зазимовал в Варшаве.

В январе, мы под командованием Беннигсена выступили под Кенигсберг, где участвовали в череде сражений, не принесших успеха ни одной из сторон. Через месяц пыл операции угас, и мы опять отступили, зависнув без боев до середины мая. Расквартировалась наша часть в Прусском городе, который в мое время назывался Калининградом. Аккуратные немецкие домики, величественный собор Богоматери и святого Адальберта. Женщины деловые и практичные. Мои солдаты хвалились своими победами за серебряные рублики, а я, завязав узлом свои хотелки, просто гулял, впитывая дух средневековой Европы. Наши службы организовали доставку почты, и я вечерами перечитывал целую пачку писем от Оленьки и Машки, нашедших своего адресата.