Василий Звягинцев - Ловите конский топот. Том 2. Кладоискатели Страница 43

А там – кто его знает. Возлагал же Удолин на эту встречу серьезные надежды. И слова Мамбору о «духах» скорее всего имели отношение к их паранормальным способностям.

Одним словом, хоть и звучит тривиально: «бой покажет».

Их встретили неожиданно, далеко от места, где предполагалось местонахождение дагонского поселения, соотнося разглагольствования проводника с собственными ощущениями. Впереди ехал Шульгин с Анной, стремя в стремя, метров на двадцать позади Мамбору, который всю дорогу двигался легкой трусцой, не выказывая признаков усталости. Не зря его земляки выигрывали марафонские дистанции на Олимпиадах.

За ними, тоже попарно, Новиков с Ириной и Левашов с Ларисой.

Увидев предводителя дагонов, Сашка оторопел. Он, хотя бы на картинках, видел и бушменов и готтентотов, а также и пигмеев лесов Итури. Но это было совсем не то. Люди – все равно люди, а здесь перед ним стояли другие.

Бечуаны, кафры, другие первопоселенцы этих земель просто к ним привыкли. Не уважали по многим причинам, но привыкли. Воспринимали такими же естественными элементами биоценоза, какими в русских сказках считались лешие и кикиморы. Не всегда приятные в общении существа, но на определенных условиях с ними можно рядом жить и нужно ладить, раз деваться некуда.

Но Шульгин со товарищи были люди иного стиля мышления.

– Ира, это тебе – как? – спросил Сашка, подразумевая, что она должна лучше разбираться в ксенобиологии. Природные аггры со станции на этих сильно походили. Нарушениями геометрии и симметрии тел.

Новиков мгновенно бросил на друга лоскут психоформы. Чтобы погасить его подсознательно негативную реакцию. С дагонами, как передал ему Удолин, единственный способ контакта – только уважение, лучше даже – почтение. Вы – великие и древние, а мы так, прогуляться вышли. Ну и мудрости от вас почерпнуть.

Андрей успел. Шульгинские эмоции закрылись, а Ирина на доступном старейшине дагонов уровне транслировать, по счастью, не умела. Здесь она осталась только белой человеческой женщиной.

Опять правильно решили Новиков с Удолиным – никому нельзя давать лишних способностей. И лишней информации.

Старейшина или назначенный парламентер – не слишком важно. Он вышел встречать гостей, а какие на нем условные погоны – без разницы.

Выглядел он, как… Теперь уже Новиков одернул сам себя. Не стоит воспринимать это как экспонат в кунсткамере. Все нормально, как выглядит, так и выглядит. Фенотип соответствует генотипу, чего и всем прочим желаем.

– Скажи ему, – правильно уловив настроение друга, указал рукой на существо Шульгин проводнику. – Мы пришли с миром, у нас много подарков, мы хотим дружить и разговаривать. Назови ему наши настоящие имена, вдруг ему это важно. А оружие у нас только для самозащиты от зверей и плохих людей…

Несмотря на то что карлик походил на жертву церебрального паралича, двигался он активно, иные его жесты и перемещения были на пределе восприятия даже Шульгина. Соразмерный меч ему в руки или стилет – неизвестно чем поединок бы кончился, не дай, конечно, бог. Драться с таким – еще задумаешься.

Бечуан только начал конструировать первую фразу, как встречающий перебил его.

– Я это понял сразу, – сказал он на дико звучащем языке, который, тем не менее, по типу синхронного перевода, одновременно звучал в головах Сашки и Андрея как чистейший русский. Причем не современный, а как раз XIX века. – Мы вас примем. Мы давно хотели встретиться с настоящими людьми…

Шульгин мог бы и перемолчать, подождать развития темы, но не сдержался.

– Русские для вас настоящие? С чего бы вдруг? Англичане с бурами чем хуже? Немцы тоже неподалеку имеются. А наш Мамбору чем не человек?

– Мне не посчастливилось узнать, кто такие – русские! – со странными (в русском переводе) интонациями ответил дагон. – Белые люди себя по-разному называют, только нам это неинтересно. Мамбору тоже человек, но не настоящий… Он меня «не слышит».

По мере разговора дагон неуловимо превращался не то чтобы в красавца, но в почти нормально выглядящего невысокого туземца. Как раз впору приличному дикому бушмену.

«Адаптация центров восприятия, – привычно обозначил явление Шульгин. – Сначала слуховых, теперь зрительных…»

Он оглянулся. Новиков стоял в позе капитана Немо, скрестив руки на груди, с нахмуренным лицом, опустив глаза к земле. Остальные тоже молчали, но выглядели встревоженно-растерянными. Лариса и Аня вообще отвернулись, смотреть на дагона им было тяжеловато. Как некоторым людям на вполне безобидных и по-своему изящных пауков.

– А вы вдвоем меня слышите, и я хорошо слышу. Значит – вы настоящие. Мы можем принять вас. Если не затруднит – пойдемте в наши пещеры. Это недалеко. Там сможем говорить долго и спокойно. Твоих спутников, – он движением желто-коричневой, словно высушенной руки показал на Левашова и девушек, – тоже примем с уважением, но говорить с ними не станем. Лошадям, возницам и фургонам покажем хорошее место, где они будут в безопасности.

«Ишь, как четко все распределил. Значит, роботов он за людей не считает, однако относится к факту спокойно. Вот тебе и телепатия…», – подумал Новиков.

Он видел дагона сразу в обеих ипостасях – подлинной и наведенной. Ни та ни другая враждебности не демонстрировала. Определенное любопытство и соответствующее их культурному коду радушие. Пожалуй, так. Если, конечно, сила внушения реликта не превосходит резистентности их с Сашкой личностей.

– Мы принимаем твое приглашение. Пойдем, поговорим, надеюсь, это будет интересно всем. Один человек, который встречался с вами, рассказывал такое, во что трудно поверить… Мы решили узнать сами.

Андрею скрывать было нечего. Его слова совпадали с мыслями. Никаких вторых и третьих планов. И то, что интерес к древним не имеет корыстной или враждебной подоплеки, тоже должно быть очевидно. Поскольку так оно и было. Конкретности – это уже другое дело.

– А, это, конечно, Томас, – изобразил дагон подобие улыбки. – На моей памяти больше ни с кем из настоящих людей мы не встречались. Сопутствует ли ему здоровье и удача?

– Надеюсь, да. Он живет в другой стране, мы разговаривали через бумагу и другого человека.

Бог знает, имеет ли этот так и не назвавший себя телепат понятие о письменности.

– Пойдем, – повторил дагон, тут же потеряв интерес к теме. – Своего проводника отпусти, дав ему обещанные подарки. О том, что видел меня, он забудет…

И тут же исчез, как умеют это делать аборигены Австралии или цирковые фокусники. Шульгин тоже умел, в подходящей обстановке.

Мамбору выглядел несколько ошарашенным. Видимо, раньше он не оказывался в подобном положении. Его не слишком отягощенный сложными связями мозг все же отличался от мозга единоплеменников. Общение с белыми, необходимость приспосабливаться к новым реалиям, знание чужого языка уже приподняли его на следующий уровень. Оттого легко и безболезненно смириться с посторонним воздействием у него не получалось. Мамбору физически ощущал, как колеблется, искажается только что вполне очевидная действительность. Он забывал, сознавая, что забывает только что виденное, неявно чувствовал подмену сущностей, и подкорка его протестовала.

– Спасибо, друг, – сказал Новиков, отвлекая бечуана от ненужных терзаний. – Ты привел нас, куда договорились. Обратную дорогу мы найдем сами. Получи свою плату…

Они рассчитались сполна, и восторг от обретенного богатства легко вытеснил у туземца посторонние ощущения.

– Спасибо, сэр. Будешь возвращаться – заезжай в мою деревню. Вместе повеселимся…

Он сделал несколько жестов вежливости и дружелюбия, повернулся и потрусил по тропе, теперь уже безболезненно забывая все больше и больше.

Дагоны неплохо устроились. По здешним меркам, естественно. Километр от места встречи фургоны с трудом пробирались среди многослойных, как оборонительные позиции Первой мировой, зарослей «Гледичи вооруженной», если по-русски, или «держидерева» по-южноафрикански. Попросту – акации, каждая ветвь которой унизана жутким количеством десятисантиметровых, острых, как бандитские заточки, и столь же прочных шипов.

И это при том, что вновь появившийся после ухода Мамбору дагон открывал им путь. Ветки послушно сдвигались в стороны и вновь смыкались за спиной. Обычный путник, вооруженный хорошим мачете, не пробился бы через заросли и за сутки, если бы не избрал способ передвижения по-пластунски. Да и то…

Впрочем, кто его знает, какие ловушки подстерегали бы его на уровне земли. Пара муравейников, гнезда тарантулов, каракуртов, полсотни змей нужной ядовитости…

Удивительно, как дагоны, со своими способностями, превратились в жалкий народец, вызывающий презрение (смешанное со страхом) даже у бечуанов, не говоря о гордых кафрах.