Вестник и Крымская война - Роман Вадимович Беркутов Страница 43

— Но ваше императорское величество! Россия и так уже втянута в войну с коалицией европейских стран, зачем вам ссориться еще и с Пруссией? — пропищал посол.

— Ссориться, говорите? А какая уже разница? В черном море трупов французов и англичан теперь больше чем крабов на дне. Несколько дней и мы раздавим их и на балтике!

— Но, ваше императорское величество, это же начало полноценной наземной войны. Силы коалиции сконцентрируются на материке, — не унимался Теодор Генрих.

— И где эти австряки? Застряли в Валахии. Где наземные силы в Крыму? Азовская эскадра разбила их. Чтобы коалиция собрала новые уйдет дай бог, если пол года. У меня сейчас готовы четыре новых корпуса в Мариуполе по образцу наших экспедиционных сил! Четыре! Пятый только что освободился в Севастополе. Пусть дорогой "братец" узнает, как Францу Иосифу встреча с генералом Захарченко?

Глаза у посла от Пруссии забегали.

— Вижу, что вы уже и так знаете, — довольно улыбнулся Николай, — можете пойти подумать, над моим щедрым предложением, я не спешу.

Николай встал из-за стола и не прощаясь вышел.

Только оставшись наедине Бисмарк спросил у посла:

— Что это было, ваша милость.

— Крах, — пробормотал Теодор Генрих, — русские уже знают о наших проблемах. А значит, мы не сможем надавить на Николая. Сейчас Пруссия это колосс на глиняных ногах.

До этой встречи Николай от Ханны Волович получил шифровку: в Пруссии произошел крупный взрыв на одном из заводов, погибло несколько сотен рабочих и пострадало две тысячи человек. При этом при неизвестных обстоятельствах пропала жена и сын владельца завода. Дальше больше. Всю Пруссию всколыхнули взрывы на пороховых или оружейных заводах и военных складах. Они остались без оружия для мобилизации армии. Фридрих Вильгельм решил сыграть на опережение, заключив мир с Россией на хороших условиях. Но не успел.

***

В это же время. Крым. Севастополь.

Разобравшись с врагом у Керчи эскадра направилась к Балаклаве. Оставленные для прикрытия бухты корабли не смогли оказать сопротивления и бежали. Гриффит не стал гнаться за ними, приказав начать деблокаду Севастополя. Эскадра напала на лагерь коалиции с моря, пока адмирал Нахимов возглавил атаку с земли. Более того, с Керчи пришли выжившие силы князя Меньшикова. Сам светлейший князь погиб при обороне города.

На лагерь коалиции заходили с трех сторон, но вместо ожесточённого сопротивления русские встретили только парламентёров. Наземные силы врага в количестве пятидесяти тысяч сдавались. В лагерь дошли новости о разгроме мощнейшей эскадры коалиции на море. Сначала английские, французские и Турецкие генералы не поверили, но стоило им завидеть Азовские крейсера с длинными орудиями в башнях, как до всех дошло.

Вадим, адмирал Гриффит и адмирал Нахимов встретились уже на берегу. Павел Степанович выступал добродушным хозяином, принимая гостей в хорошем ресторане, который он снял по случаю деблокады города.

— Я честно, господа, словами е могу передать как я рад и немного огарчен вас видеть.

Вадим и Грифиит переглянулись.

— Ваше высокоблагородие, позвольте узнать, в чем причина горечи? — спросил Ирландец.

— Понимаете, тут такое дело, что нашим умельцам удалось восстановить одну из башен сороковой батареи на Сапун-горе. И мы хотели испытать ее в ближайшей контр атаке. Теперь же враг сдался и солдаты не смогут увидеть их удивленных физиономий, — пояснил Нахимов улыбаясь.

Он несколько недель работал с корабельными инженерами, чтобы восстановить поворотных механизм башни. Одно из орудий враг пробил насквозь, повредив затвор и заклинив механизм наводки, второе же осталось исправным. Но даже с одной Софией батарея выступала ужасным оружием против пехоты коалиции. На самой вершине горы она была неуязвима для вражеского ответного огня.

Вечер прошел отлично. Нахимов по тихому выспрашивал о новых кораблях, как флотоводец оценив их мощь, но Вадим удивил всех, объявив киновечер для всего адмиралтейства. На вечере показывали отснятую у Керчи хронику сражения. Вадим хоть и сидел с Гриффитом на последнем ряду, но постоянно ловил на себе задумчивые взгляды. Павел Степанович думал, что уже видел многое и его невозможно удивит, но думал он так, пока комары не пошли в атаку, пуская противокорабельные ракеты.

Впечатлений хватило всем, а вот алкоголя, чтобы их забыть — нет. Гриффиту пришлось послать адъютанта за личным запасом виски, Вадим же расщедрился на знаменитый ликер.

Ближе к вечеру Нахимов выцепил Вадима и отвел в сторону.

— Вадим Борисович, а какие у Вас дальше планы? Я спрашиваю именно у вас, потому что знаю кому принадлежит Азовская эскадра, чтобы не писали в газетах.

— Павел Семенович, у вас есть предложения? — поинтересовался Вадим, поигрывая шампанским в бокале.

— Надо идти дальше, к проливам. Сейчас у коалиции ничего нет. А у нас есть ваши крейсера и десант! Но самое главное, это время! Рано или поздно, но французы и англичане оправятся, но до этого, мы успеем выбить турков и навсегда взять проливы.

— Думаете, это возможно? У нас здесь всего корпус, — с сомнением ответил Вадим.

— Конечно! Конечно! Я лично их поведу в бой, если потребуется. Это же стальные люди! С их волей, мы проломим любые стены, пусть даже и Константинополя.

— Очень интересно, —согласился Вадим, — завтра прибывает поезд из Петербурга с посланием от его величества. Там и решим. Согласны?

— Конечно! — обрадовался Нахимов. Один раз он уже обжегся с Меншиковым, но второй раз не собирался выпускать победу из рук.

На следующий день на новейшем бронепоезде “Императорский” по восстановленной дороге лично прибыл начальник третьего отделения генерал Месечкин Алексей Игнатьевич. Встречали новый поезд под песню железнодорожных войск Российской империи:

По броне нашей враг Бом, Бом, Бом

А мы по его душу Бам Бам Бам

Это не колокол на храме звенит,

Это русские машинисты головной болью страдают

Это Софья с утра песнь завывает

Это царь Николай привет посылает

Всем врагам гостинцев охапку

Всем друзьям по куску сувенира

Из бортов вражины французской

Из кусков стали английской

Чтоб никто не ушел из Одессы

С берегов теплого юга

***

20 мая 1853 Тихий океан

Никто не видел, когда великий Мауна-Лоа выбросил первые фонтаны лавы, но все на острове Гавайи почувствовали пробуждение крупнейшего вулкана. Целое озеро застывшего камня проснулось в одно утро и расцвело зияющими трещинами, через которые на свободу вырывалась расплавленная порода.

Вулканические Гавайские острова, протянулись цепочкой в