Александр Маркьянов - Ген Человечности Страница 44

Переведя ствол винтовки чуть влево, я снова нажал на спуск. Привычная тяжелая отдача – и стоящий отдельно от других машин белый GMC, шикарный Юкон Денали вдруг взорвался. Взрыв машины на самом деле далек от того, что показывают по телевизору – просто сильный хлопок и в салоне машины показались языки яркого пламени. Удачно попал…

Последний выстрел деморализовал бандитов начисто – судорожно паля в разные стороны, падая на землю от меткого огня из здания, они бросились к своим машинам. Взревели сразу несколько моторов. В панике бандиты стремились свалить как можно быстрее, одна из машин сходу протаранила другую, но не остановилась и через несколько секунд бандитская колонна, поднимая столбы пыли, бездорожьем рванула в сторону Рио Ранчо, огрызаясь редким огнем из салонов машин. Свалили…

– Круто… – резко обернувшись, я увидел за спиной Мари, та смотрела на меня широко открытыми глазами, с явным восхищением в них. Зараза, во время перестрелки выбралась из машины. Решила посмотреть, блин…

– Ты здесь какого черта? – рыкнул я – давай в машину и сиди там как пришитая! Тебя тут только не хватало!

– Круто… – каким-то странным голосом повторила Мари, не двигаясь с места. Господи…

– Энджи!!! – адреналин бурлил в крови, голос мой в этот момент, наверное, походил на голос бабуина при спаривании, пот заливал лицо – убери ее отсюда в машину!! Чтоб вас! Сидите обе там и не высовывайтесь сюда!

Разобравшись с женским персоналом, я снова приник к прицелу. Бандитов видно не было, перед аэропортом чадил, потихоньку разгораясь, Юкон, чуть дальше в прерии с капотом, откинутым на отсутствующее лобовое стекло стоял искалеченный Эксплорер. Здание аэропорта мертво щерилось заваленными аэропортовской мебелью провалами окон, мрачно взирало на окружающий мир, сгорающий под палящими лучами солнца. Оттуда больше не стреляли – но мелькнувший в одном из проемов солнечный зайчик давал понять, что с той стороны кто-то тоже до рези в глазах всматривается через прицел в разбитый Фрейтлайнер у дороги, пытаясь понять, кто там засел и что от них можно ждать… Как установить контакт? Первые они явно не выйдут. Дураков нынче нема.

Положив винтовку, я выпрямился, показавшись из-за капота, умышленно задержался на несколько секунд. Пусть смотрят – все равно с такого расстояния не достанут. Поднял пулемет с коробом, который так и не пригодился, потащил к Хаммеру…

– У нас что-нибудь белое есть?

– В смысле?

– Ну, белое. Тряпка там или что-то в этом роде.

– У меня есть – Питер уже вылез из-под прицепа – у меня в машине тряпка какая-то есть, кажется, ей кузов протирали…

– Тащи!

Принесенную Питером тряпку я прикрутил к антенне Хаммера так, чтобы она походила на небольшой белый флажок. Закрепил так, чтобы не упала в дороге.

– Значит так. Я за рулем в первой машине, ты, Питер – во второй. Скорость – пятнадцать миль в час, не больше. Энджи – лезь вместе с Мари на заднее сидение.

– Я …

– Лезь! Я сказал! Пока не скажу – не высовывайтесь! Значит, задача наша – установить контакт с теми, кто сидит в здании аэропорта, именно установить контакт, а не перестреляться. Поэтому – ведем себя тихо и мирно. Ты, Пит – веди машину так, чтобы прикрываться корпусом моей от огня со стороны аэропорта.

– Понял.

– Тогда начинаем. Давай назад, я за винтовкой схожу и вернусь…

На переднем пассажирском сидении на всякий случай лежал МР7 с запасным магазином. Хоть что-то – схватил и стреляй. Хотя чем ближе мы приближались к расстрелянному зданию аэропорту, тем больше контроль над ситуацией переходил к тем, кто оборонялся в здании. Я не знал – кто они, сколько их, чем вооружены, где находятся. Они же прекрасно видели медленно катящиеся машины, видели и могли стрелять. Кажется, достаточно….

Я нажал на тормоз, Хаммер остановился примерно в двухстах метрах от здания. По нам не стреляли. Следом за Хаммером, прикрываясь его корпусом, остановился и РейнджРовер. Я взял рацию.

– Мотор не глуши, оружие под рукой!

– Понял…

Белая тряпка безжизненно обвисла на антенне. Надо было принимать решение и делать первый шаг…

Медленно, словно во сне я открыл дверцу машины. Выждав несколько секунд. Осторожно, просчитывая каждый шаг, вышел наружу, под палящее солнце, оружия у меня с собой не было вообще никакого, все оставил в машине. Со стороны аэропорта не было ни единого шевеления, но я кожей чувствовал, как несколько человек взяли меня на прицел. Это чувство, чувство когда в тебя целятся, хорошо развивалось в Ираке, после нескольких месяцев пребывания там. Кое-кто остался жив благодаря этому чувству. Кстати про Ирак…

Очень медленно, чтобы это не было истолковано, как попытка выхватить оружие и выстрелить, я поднял правую руку на уровень груди. Показал на себя указательным пальцем и тотчас поднял большой палец, сжав остальные в кулак. Таким жестом древние римляне выражали одобрение гладиаторам, оставляя их тем самым в живых. Если знак был другой – гладиаторов ждала смерть…

Сам по себе этот знак родился и получил распространение в Ираке во время второй кампании, наряду с некоторыми другими. Указать на себя пальцем и тотчас поднять большой палец. Жестово-символьная связь, означает «я свой!». Как я рассчитывал, среди защитников аэропорта найдется хоть один побывавший в Ираке военный или военный в отставке, который поймет, что этот знак означает.

Время тащилось медленно, секунда сменялась секундой. Пот тек по лбу, соль засыхала на губах, но я не рисковал даже поднять руку, чтобы вытереть лицо. Глупо получить случайную пулю из-за того, что у кого-то сдали нервы.

У одного из микроавтобусов, своим корпусом закрывавшего первый этаж аэропорта со скрипом и треском отъехала в сторону боковая дверь, наружу, навстречу мне под палящее солнце вышел человек. Лет сорока на вид, крепкий, коренастый, загорелый до черноты. Левую щеку и подбородок пересекал чудовищный шрам, терявшийся на шее. В руке он держал армейскую М16А2, держал на рукоятку для переноски. Спокойно и внимательно оглядывал меня. Его внимательный и жесткий взгляд точно щуп сапера втыкался в меня, в обе машины, в прерию за моей спиной, постоянно рассчитывая, оценивая, анализируя, ища опасность. Шел он неспешно, мягко и неслышно ступая по земле, такой шаг вырабатывается после службы в разведподразделениях армии.

Он остановился в пяти шагах от меня, блекло-голубые глаза еще раз неспешно осмотрели меня.

– Курт Штайнберг, ганнери-сержант. Корпус морской пехоты США. Так я и думал…

– Алекс Маршалл. Капитан, О3 (О3 – ранг оплаты – прим автора). Первый батальон специальных операций «Дельта». На лице ганнери – сержанта ничего не отразилось

– Бывал?

– Пришлось. Мы в основном в «суннитском треугольнике» работали, постоянная база в районе Ар-Рамади. С пятого по восьмой год покувыркались. Ни дня без обстрела…

– Точно… – на загорелом лице мастер-сержанта нарисовалось некое подобие улыбки – мы в основном иранскую границу прикрывали. В тех краях и лагерь был. Кто с тобой?

– Трое, одна гражданская. Одна из ФБР, и мой брат – он из медиков, служил в Форт-Детрик.

– Этих ты сделал? – Штайнберг кивнул на догорающий Юкон

– Есть грех. Зря?

– Да нет… За помощь всегда благодарны. Ты сейчас за кого?

– Да ни за кого. Мне бы до Техаса добраться. Домой еду. Поговорить бы надо, может, и найдем точки соприкосновения. Ты как?

– Можно… – кивнул Штайнберг – только особо на нас не рассчитывай. Ни оружия ни патронов у нас лишнего нет, ни жратвы. Зато проблем выше крыши.

– Да насчет этого – чужого не надо. Мне бы обстановку выяснить, с местными потолковать – кто здесь где и как мне через Рио-Гранде лучше переправиться. Может и вам чем помогу…

– Тогда пошли – Штайнберг махнул рукой, видимо давая сигнал, что все нормально – ты, кстати не возражаешь, если мы трофеи себе заберем. У нас со стволами туго, в основном гражданские винтовки и дробовики. А у этих – Калаш у каждого.

– Да ради бога…

Питер и Энджи остались в машинах – на всякий случай – Энджи пересела за руль. Машины отогнали подальше и чуть в сторону, чтобы прикрыть. Контрольный срок – час, если за это время я не покажусь в окне первого этажа или не дам знать по рации, что все нормально – значит все совсем не нормально и нужно действовать по ситуации. Скорее всего, сваливать.

Из оружия я навьючил на себя Knights Armament и МР7, на штурмовой винтовке демонстративно зарядил подствольник. Штайнберг с жадностью посмотрел на вооружение, но ничего не сказал.

Внутри здания аэропорта отчетливо пахло кровью, испражнениями, потом и порохом, запах был тяжелым, бил по нервам, напоминал совсем скверные времена. Как-то раз нас прижали на блоке, помощь не могла пробиться к нам два дня – пахло тогда точно также…