Сэй Алек - Нихт капитулирен! Страница 44

Командирам полков, сохраняя строгую секретность, проработать возможные маршруты, бомбовую нагрузку и провести по 2 учебных полета над своей территорией с дальностью и навигационными условиями, соответствующими Ближневосточному ТВД, включая бомбометание и воздушные бои с встречающими истребителями.

Северное море

Сейнер «Вайт Стар» вытянул сети, и в трюм посыпалась бьющаяся, отливающая серебром на чешуе, рыба. Улов был богатый, и шкипер мог быть доволен.

— Забрасывай, парни! Забрасывай, пока косяк не ушел, — поторапливал он матросов, не зная, что следующим уловом будет он сам.

В полусотне метров от сейнера, в пузырьках воздуха от продуваемого балласта, на поверхность выскочила чудо-юдо рыба «Красногвардеец».

— Это что за хрень? — изумился шкипер.

— Эй, на сейнере, рыбалка кончилась, — донесся до него голос, с ярко выраженным славянским акцентом, из громкоговорителя субмарины. — Садитесь по шлюпкам и уматывайте. Сейчас мы вас топить будем.

Сирия, французская авиабаза Раяк

Главнокомандующий французскими войсками в Восточном Средиземноморье армейский генерал Максим Вейган, незаконный отпрыск Шарлотты Бельгийской и Альфреда ван дер Смиссенса, мрачно взирал на деловитую возню механиков через окно штаба. Радоваться, и впрямь, было нечему. «Тридцать две машины. — тоскливо подумал генерал. — Тридцать две. Не полста, конечно, как о том на весь мир трубит Serpe i Molotov, но тоже до чертиков. Огромные, просто ужасные потери. И ладно, был бы с них толк! Никто и не ожидал, что бомбардировка советских нефтеносных районов и портов будет легкой прогулкой – что-то русские наверняка подозревали, но такого разгрома не ждал никто. Проклятые коммунисты даже не дали толком зайти бомбардировщикам на цель. Сначала встретили в воздухе, но это полбеды. И-15 и И-16, быть может, и не такая уж и рухлядь, но плотный строй бомбардировщиков вскрыть Stalineskie Sokoly не сумели. А вот та плотность зенитного огня, та эшелонированость средств ПВО, которую продемонстрировали русские, оказалась настолько неприятным сюрпризом, что к целям бомбометания удалось прорваться всего десяти бомбовозам, причем возвратилось из этих героев только семь».

Вейган закурил и вернулся к своему столу. Из Парижа и Лондона требовали повторных налетов на СССР, и плевать было политиканам, что более половины вернувшихся машин нуждаются в серьезном ремонте. Генерал покачал головой и невесело усмехнулся. «Я ведь предлагал перебросить больше машин и прикрыть бомбардировщики истребителями с турецких аэродромов. Но нет, им надо было побыстрее, им некогда было с Инёню договариваться. И что теперь? Операция «Бакинская нефть», можно считать, провалилась из-за этих столичных торопыг. А всех собак, конечно же, повесят на меня».

Рим, Палаццо дель Квиринале

Король Италии и Албании, Император Абиссинии, Виктор Эммануил III задумчиво вертел между ладонями чашечку с почти остывшим кофе.

— Скажите, Бенито, — наконец вымолвил он, — отчего наш МИД занял в сложившейся ситуации столь неопределенную позицию? Неужели вы ожидаете, когда свою позицию озвучит Германия?

— Разумеется, нет, Ваше Величество! — ответил дуче. — Однако прежде чем мы определим наш курс в изменившихся условиях, необходимо понять, насколько далеко готовы зайти Франция и Англия в противостоянии с СССР. Да и действия Советов тоже представляют интерес. Если они объявят войну Турции, чтобы добраться до Ближнего Востока, нам волей-неволей придется выступить против них, чтобы взять под свой контроль черноморские проливы.

— Да, — задумчиво ответил Виктор Эммануил, — в Средиземном море и так хватает боевых кораблей, советские вымпелы тут не нужны.

— Я тоже так считаю, Ваше Величество, — сказал Муссолини. — К тому же необходимо понять серьезность намерений англо-французов. Если этот их авиаудар и посылка экспедиционных сил в Финляндию означает настоящую, полномасштабную войну, это одно. А если это всего лишь фикция? Вспомните, государь – мы предлагали защитить от немцев Австрию – и что? Ничего, кроме пустой демагогии с их стороны. Мы предлагали совместную защиту Чехословакии, и опять, кроме болтовни с их стороны, ничего не дождались. Что нам оставалось, кроме заключения «Железного пакта»? Да, Гитлер, конечно, недоумок, но он недоумок деятельный, а Даладье и Чемберлен просто трусливые ничтожества. Да и дружба с немцами уже принесла свои плоды. Сказать по чести, никогда бы не подумал, что в Ливии есть нефть. А они ее разыскали.

— И навязали нам совместную ее разработку, — вздохнул король. — Впрочем, лучше половина от добычи нефти, нежели совсем нисколько, тут вы правы. Меня настораживает иное. Зачем Гитлер стягивает войска к польским границам? Зачем это делают коммунисты я понимаю – Польша союзник Франции, и свои войска те вполне могут высадить и там. Но Гитлер…

— Тут возможны два варианта, — ответил дуче. — Либо Гитлер окончательно сошел с ума и намерен вторгнуться в Речь Посполитую – а это автоматически означает войну Германии с англо-французским альянсом, либо он намерен наступать вместе с поляками. Не оттого ли и был нанесен воздушный удар по советским нефтяным месторождениям?

— Чтобы СССР не мог оказать достойного сопротивления немцам и полякам?

— И чтобы нефть не досталась немцам, — ответил Муссолини. — В любом случае, Чиано вылетел в Берлин для консультаций с Риббентропом. Какие-никакие, но немцы наши союзники.

— А вы не рассматриваете вариант поддержки Гитлером СССР? — Виктор Эммануил наконец поставил чашечку на столик.

— Это крайне маловероятно, Ваше Величество, — покачал головой дуче. — Гитлер, безусловно, сумасшедший. Даже бесноватый. Но не настолько.

— И все же? Какова будет наша позиция при таком варианте?

Москва, Наркомат Иностранных Дел

— Здравствуйте, товарищ Народный Комиссар, — вежливо поприветствовал Литвинова японский посол Того, входя в кабинет.

— Кониси-ва, Сигэнори-сан! — устало улыбнулся гостю Максим Максимович, и указав на небольшой столик у стены, за которым стояло два кресла, добавил. — Прошу присаживаться, господин посол.

Когда и хозяин кабинета, и его гость, сели, наркоминдел требовательно поглядел на японского посла.

— Вы просили о встрече, — произнес он.

— Верно, товарищ Ритвинов, — в японском языке, как известно, отсутствует буква «л», и даже проведший долгое время в Москве Того Сигэнори, не избавился от привычки заменять ее в разговорах на букву «р». — Японское правитерьство присраро мне новые инструкции в связи со вчерашним… Инцидентом на Черном море и Кавказе.

«Присраро – это нельзя точнее и выразить. Присрать вы нам всегда горазды», — подумал Литвинов, изображая неподдельную заинтересованность. Видимо, на лице Максима Максимовича отразилась какая-то тень его истинных мыслей, поскольку посол поспешил вспомнить летние события.

— Нет нужды вспоминать о прискорбных разнограсиях, приведших к сторкновению у Номон-Хана наших вериких стран. Как это говорят у вас: «Кто старое помянет, тому граз вон».

«А кто забудет – тому два», — мысленно закончил пословицу Литвинов, но Того, судя по всему, продолжения не знал.

— Тэнно Сёва искренне верит, что те прискорбные события не смогут омрачить дарьнейшие взаимоотношения между нашими державами, товарищ Народный Комиссар. Вместе с тем, тэнно возмущен вероромным нападением на СССР и спешит заверить советское правитерьство, что Япония готова оказать вашей стране рюбую разумную поддержку в борьбе с агрессорами.

— Заверьте Его Императорское Величество в нашем всемерном почтении, и передайте ему нашу искреннюю благодарность за теплые слова, — кивнул Максим Максимович, едва удержавший челюсть от падения. Такой поворот в японской внешней политике был удивительнее давешнего немецкого миролюбия.

Еще сильнее он бы удивился, если б узнал, что во время прошедшего вчера, поздно вечером, совещания кабинета министров Японии, император Хирохито нарушил старинный протокол, и напрямую обратился к своим министрам с требованием прямо изложить военные планы. Премьер-министр Коноэ, первым отошедший от изумления по поводу попрания традиции императорского молчания, смог убедить Хирохито пообщаться с Министром Армии и Министром Флота, а также их офицерами, отдельно.

В воспоследовавшей беседе генералитет, жаждущий смыть с мундиров хасанский и халхин-гольский позор, настаивал на поддержке франко-британцев и войне с СССР. Моряки же, напротив, предлагали выступить с Советами единым фронтом. Финал спору положил барон Хара Ёсимити, президент Императорского совета и представитель императора, произнесший: «Выступив против Англии и Франции мы можем получить и честь, и добычу. Выступив вместе с ними, мы получим только честь, а, зная этих западных варваров и их повадки, еще и долги, скорее всего».