Зыбкое равновесие - Ande Страница 44

том, что Маньяк тоже существует. И убивает достаточно регулярно. Но большинство приписанных ему жертв — дело рук бригады Вацлава. И именно этот иностранец, посоветовал убрать Гюнтера. Заодно и графа Орлова. Которого можно нейтрализовать, надев на руку браслет. Мы его проверяли на одном маге. Он работает! Дальше они захватили Гюнтера, но убивать не стали, уж больно сокровища Лезнивер хотелось. Сцапали меня. Иностранец, как показалось Вацлаву — итальянец. Не понятно почему, но такое ощущение. Называет себя Харон. Заверил, что сейчас такие дела пойдут, что убийство Орлова можно будет запросто списать на Маньяка, никому дела не будет. Как с ним связаться не знает. Он всегда появлялся неожиданно. Гюнтер в подвале, его пытали, но жив.

Ну, и свернул я этому Вацлаву голову. Нельзя его Бенкендорфу отдавать. И остальных добил. И тех, что стояли на входе исполнил. А потом пошел на кухню, и снял с крюка копченый окорок. Поискал и нашел краюху хлеба. И бутылку вина. Пошел в подвал. Гюнтер был плох. Кинул аварийное исцеление. Он открыл глаза.

— Пойдемте, Ленинг. Здесь вам сейчас делать нечего. Где ваша семья?

— У меня нет семьи, господин граф.

— Держите. — я сунул ему в руки окорок и хлеб.

И мы пошли. Моя коляска так и стояла во дворе. Усадил Гюнтера в коляску, Сам сел на облучок. Отвязал возжи. Ноооо! Выезжая со двора, кинул в дом файербол. Несмотря на дождь занялось знатно.

Пока ехали, Ленинг, не переставая чавкать, поведал, что его схватили спящим. И это не случайность. У них был маг. Он и усыплял. Иначе бы Гюнтер проснулся. Но теперь он со всем разберется. Я вам говорил, господин граф, что я теперь ваш слуга навсегда?

По возвращении домой, меня снова встретил дворецкий. Флегматично сообщил, что кучер уже вернулся. Я, господин граф, решил пока не обращаться в полицию. Тут появился Игнатий. И доложил, что костюм приготовлен. Действительно, не ехать же во дворец в том костюме, что носишь уже целых два часа!

Объяснил прислуге, что был захвачен. Но оказавшись в узилище, понял, что это не вражеские происки, а простые залетные разбойники. И поступил с ними так, как они того заслуживают. Заодно освободил похищенного ими с целью выкупа городского советника Ленинга. Проводите его, пожалуйста, в комнаты, он будет нашим гостем до вечера. И пригласите после шести вечера ко мне портного и сапожника.

Еще в дороге мы с Гюнтером договорились, что он посидит у нас, пока я не вернусь из дворца. Потому что слишком много совпадений. Внезапный вызов отца. Переворот у бандитов. Заказ на меня. И эта предвоенная шумиха. Это если не вспоминать внезапного Лихтенштейна, и непоняток с парнями. Нужно бы узнать, как там у Родриго дела. Хотя, я подозреваю, те, кто захочет на него нападать — сильно об этом пожалеют. Но все же…

А история с Краковским Душегубом и вовсе страшно интересная. Непонятно, но очевидно что враги как минимум дестабилизируют обстановку. Отставка обер-полицмейстера — не в последнюю очередь, из за его неуловимости. А как его поймаешь, если это не один человек? И это уже явно политика. А в местной политике я — ни ухо ни рыло.

Кавалергардский пост на входе во дворец удвоен. Так что обстановка явно тревожная. Мне пояснили, что вряд ли меня сейчас примет кто ни будь из первых лиц. С восьми утра идет Военный Совет. Твой отец, Саша, тоже участвует. Так что подожди, тебя проводят. По любому скоро перерыв. И лакей отвел меня в малую гостиную зала заседаний. Мне даже несколько польстило, что меня отвели в комнату для приближенных, через которую с заседаний уходит монарх, и большинство участников. А не в большую приемную, где толпятся ходатаи, визитеры, и просители.

И первые, кого я там увидел, были Марина Минина и Ангелика Штауб. Они стояли в окружении гвардейских офицеров, и благосклонно улыбались их речам. Причем Ангелика была одета в белый tailleur с фрейлинским бантом. На Мининой простое, если можно так сказать, платье. А я и не знал, что Штауб собирается быть при дворе. Поклонился им издалека, и отошел к стеночке. Не хватало мне еще в толпе вздыхателей теснится! С удовлетворением отметил, что Ангелика меня совершенно не волнует. А Минина… Что Минина? Как сказал наш златоуст Неверов еще на корабле, — Маринка, она как водка. Приятная, но вредная.

Но дам мой поклон издали не устроил, и они раскланявшись с гвардейскими павлинами, направились ко мне.

— Привет Орлов! — сказала Маринка.

— Ангелика! Графиня! — я поклонился. — целую руки.

— Ты здесь? Говорили, что ты в Конопиште, бьешь морды местным дворянам?

— Наговаривают, графиня. Я тихий и добрый.

— Не отпирайся, Саша. — вступила Ангелика — его величество, за обедом, рассказал своей матушке, как ты избил князя Лихтенштейна. Очень смеялся.

— Он первый начал! Я защищался!

— Ты подрался из за дамы, Орлов?

— Что вы, графиня! Там нет дам. Я сплю с плюшевым медвежонком, подаренным Катей!

— Не ври!

— С живым неудобно, Марин. Царапается.

— Все знают, что ты собрался свататься к дочке барона фон Лобковиц!

— Чушь! Я не знаком ни с бароном, ни с его дочкой. И вообще, я бы может к тебе посватался, но у тебя в углу стоит метла для ночных полетов. Ни для кого не секрет, что ночные ведьмы ненавидят мужчин!

— Знаешь что, Орлов?

— Знаю! Сегодня-понедельник!

Ангелика, с восторгом наблюдающая нашу перепалку, собралась что то сказать, но открылась дверь, и из Зала Заседаний вышел Император, под руку со своей матерью. Все склонились в поклоне.

— Здравствуйте, дамы и господа! — сказал Его Величество, и вместе с матушкой пошел к выходу. За ними из зала стали выходить вельможи, один другого знатнее. Я успел заметить Канцлера, Военного Министра и Бенкендорфа. Но тут монарх увидел меня и сказал:

— Ага! Ты уже здесь. Очень хорошо. Пойдем со мной. — повернулся к Императрице — матери, поцеловал ей руку — извини, мне нужно еще переговорить.

Её Императорское Величество улыбнулась мне и, не прощаясь, ушла. В сопровождении Штауб и Мининой. А я пошел за Императором. В компании с появившимся из за спин