Сергей Щепетов - Троглодит Страница 45

Парень долго пробыл в ледяной воде и теперь отогревался. Он не дрожал от холода, а просто ждал, когда кровь изнутри прогреет начавшие неметь мышцы. Дыхание его быстро восстановилось, и он мог слушать гортанные крики охотников, доносящиеся с воды. Когда кожа начала гореть от прилива крови, в темно-карих глазах его угас последний проблеск разума – там плескалась лишь бездонная ярость. Индеец еще раз глубоко вздохнул, оттолкнулся от ствола и двинулся в путь. Он очень спешил, но в переплетении веток прибрежных кустов можно было лишь пробираться, иногда не касаясь земли ногами.

Кусты вдоль берега оказались гуще, чем он рассчитывал, а расстояние – больше. На мысу, отгораживающем бухту, должна быть прогалина, но она все никак не начиналась. И вот…

Охваченные азартом охотники не заметили, как в воду почти без всплеска скользнуло смуглое тело. До ближайшей лодки было, наверное, полсотни метров, и индеец не надеялся преодолеть их под водой. Это значило, что враги заметят его издалека, ведь они внимательно следят за поверхностью. Однако другого выхода он не видел…

Пловец вынырнул в десятке метров от крайней лодки – нужно было запастись воздухом. Он услышал крики, разглядел взмахи рук, бросающих дротики, и вновь ушел под воду. Парень не успел толком отдышаться, и ему едва хватило воздуха добраться под водой до днища ближней байдарки и вспороть его. Потом пришлось вынырнуть. Это было очень опасно, но ужас и паника, охватившие партовых, помогли ему уцелеть. В воде охотники оказались совершенно беспомощны и отдали скальпы почти без сопротивления.

Возвращение оказалось трудным. Течение все сильнее и сильнее уносило от берега, а несколько байдарок устремилось наперерез. Впрочем, гребцы в них отчаянно трусили и не очень-то налегали на весла. Чужой страх оказался спасительным, и индеец, уже почти не чувствуя рук и ног, смог выбраться на берег. Ему в спину полетели дротики, однако расстояние было слишком велико для прицельного броска.

Обычная жизнь каланов была простой и легкой: кормежка, сон, личная гигиена, игры, кормежка, сон, гигиена и так далее. Постоянное расчесывание, разглаживание шерсти – не кокетство, а необходимость. В этой их жизни не было конкуренции из-за пищевых ресурсов и внутривидовой борьбы. Так уж сложилось, что воевать с себе подобными они не могли и не хотели. Малейшая травма, малейшее повреждение мехового покрова грозило особи неминуемой гибелью – именно мех защищал этих зверей от переохлаждения в ледяной воде. Они никуда не мигрировали и жили оседло – в неглубоких заливах и бухтах, изобилующих водорослями. Их главной пищей были морские ежи и всевозможные моллюски, хотя они не упускали случая полакомиться и рыбкой. На эту их экологическую нишу всерьез никто не претендовал. Поэтому у каланов не было инстинктивных программ защиты и нападения на кого-то. Они прекрасно уживались даже с такими беспокойными соседями, как сивучи и морские котики. Сами они ничьей пищей не являлись. Разве что какого-нибудь любителя путешествий, заплывшего далеко в море, могла слопать акула или касатка.

Эти звери не обладали разумом в нашем понимании. Каждая особь жила, руководствуясь врожденными инстинктами и навыками, приобретенными в детстве. Но когда умирали сразу многие, когда угроза гибели становилась всеобщей, когда боль сотен умирающих сливалась воедино, тогда возникало нечто. Нечто незримое, но очень реальное…

Глава 1

Вызов

Путешествие в прошлое – к родным неандертальцам – обошлось мне дорого. Причем в буквальном смысле: заплатили мне гораздо меньше, чем я потерял в результате. А все потому, что после травм почти два месяца не мог обрести нормальную форму и начать тренироваться по-настоящему. Продюсерам, естественно, пришлось пустить слух, что Саня Троглодит втайне от всех усиленно готовится к реваншу после проигрыша Руслану Святогорову.

В тот день, добравшись вечером до дома, я набрал в ванну чуть теплой воды, залез в нее и стал размышлять о том, что сегодня я, пожалуй, впервые отработал в зале на полную силу. Значит, уже можно дать сигнал к началу переговоров о матче-реванше. Или, для начала, пусть выставят против меня кого-нибудь помельче – дабы публика увидела, что Саня Троглодит стал еще более свирепым и ужасным! Честно говоря, все это мне порядком надоело, но жить впроголодь я отвык, а другого способа заработать приличные деньги у меня не имелось. «Позвоню-ка прямо сейчас, – решил я, – пока не передумал, пока не начал сомневаться!» Мобильник лежал рядом – на стиральной машине. Он меня опередил – вдруг сам начал гундеть и подпрыгивать. На экранчике высветились буквы «В. Н.»

– Здравствуйте, Владимир Николаевич! – проговорил я в некотором обалдении – уж очень кстати!

– Добрый вечер, Саша.

– Как дела, как здоровье?

– Все нормально, не переживай.

Опа-на! Обычно в начале разговора мы перебрасываемся с ним шуточками – каждый раз одними и теми же. Это своего рода пароль или сигнал о том, что все действительно в порядке и можно говорить свободно. В данном случае мой собеседник «пароля» не назвал, хотя сомневаться в том, что на связи именно он не приходилось. В душу мою сразу плеснула тревога, а в кровь – адреналин: «Ради того, чтобы этот старик спокойно дожил свою жизнь, я, не колеблясь, отдам свою! Что случилось?!»

– А вы где? – вполне равнодушно спросил я, поднимаясь из воды. – Давайте я подъеду…

– Расслабься, Саша, все в порядке! Просто этот звонок – официальный, меня слушают. Как ты отнесешься к еще одной прогулке в прошлое?

– Угу, – буркнул я, опускаясь обратно в воду. – К динозаврам, что ли?

– Нет, до них пока дело не дошло – поближе.

– Вы меня просто разорите с этими путешествиями, – недовольно проворчал я. – Мне же детей кормить надо!

– Если я правильно понял, то на сей раз на оплату жаловаться не придется, – усмехнулся мой собеседник.

– Ну, если не придется… – изобразил я мучительные колебания.

– Тебе надо будет прибыть на собеседование, – сообщил Владимир Николаевич. – Тут некоторый конкурс.

– Ах, вот даже как?! Это что ж за места-времена такие, куда много желающих?

– Ну, желающих на самом деле не много. А про места-времена я ничего тебе сейчас сказать не могу – таковы условия игры.

– Это что же, я должен соглашаться втемную?!

– Вовсе нет. Если комиссия сочтет тебя пригодным для этой миссии, то все ты узнаешь. Еще и готовиться будешь – долго и тщательно. Кстати, напомни мне, что у тебя с языками?

– Английский, испанский, французский, в общем-то, свободно. Немецкий и иврит похуже.

– Хорошо. Так что же?

– Н-ну… Ну, если, и правда, прилично заплатят, то можно рискнуть – все веселее, чем перед публикой кривляться!

– Я тоже так думаю.

На сей раз комиссия была большая и, к немалому моему удивлению, международная. От услуг переводчика я отказался и стал выпутываться сам. Вопросов была масса, но понять, о каком месте-времени идет речь совершенно невозможно. Для начала меня попросили высказать мнение о предпоследней арабо-израильской войне, рассказать о процессе обретения независимости Индией и деяниях Кортеса. Вообще-то, травить исторические байки я люблю и «держать» аудиторию – даже детскую, подростковую – умею неплохо. Однако я, как бывший школьный учитель, привык трепаться от звонка до звонка. Впрочем, члены комиссии, в конце концов, тоже притомились и захотели на перемену. Председатель сказал, что пора закругляться и предложил задать пару последних вопросов. Один из них оказался ничуть не хуже предыдущих:

– Скажите, Александр Иванович, что вы знаете или, может быть, думаете, о так называемой Русской Америке?

– Все, что знаю, рассказывать, или как? – уточнил я с демонстративной усталостью в голосе. – Все-таки вы имеете дело с учителем истории!

– Все, наверное, не надо. Может быть, наиболее важные события, то, что вызывает у вас какие-то эмоции.

– Ладно, попробую… – озадачился я. – Значит так: «Русской Америкой» обычно называют территориальные владения Российско-Американской компании, которая в 1867 году была продана вместе со всем имуществом Соединенным штатам Америки. На политической карте мира ее хорошо видно – это отдельный северо-западный штат США. Аляска называется.

Но начинать, наверное, нужно сначала. А этим началом следует считать плавание Витуса Беринга к берегам Америки в 1741 году. Как всем известно, на обратном пути команда зазимовала на необитаемом острове недалеко от Камчатки. В начале зимовки командор Беринг умер. Впоследствии остров назвали его именем, а весь архипелаг – Командорским. А вот мало кому известно, что после ужасов зимовки, вовсе не все члены команды стремились покинуть остров. Кое-кто не прочь был остаться там и на вторую зиму. Парадокс? Нет! Все дело в так называемых морских бобрах! Точнее, каланах, которых там было много. Их легко добывать, а шкурка стоит во много раз дороже соболиной. По некоторым данным зимовщики вывезли 900 шкурок каланов – огромное богатство! С этого все и началось. Русские промышленники начали организовывать вояжи сначала на Командорские острова, потом на Алеутские и далее вплоть до материковой Америки.