Дело чести (СИ) - Земляной Андрей Борисович Страница 46

Для проживания господину Сальскому отвели вполне уютные трёхкомнатные апартаменты во внутреннем замке, правда поставив у входа трёх охранников. Еду привозили из лучших московских трактиров и ресторанов, а, чтобы узник не скучал, даже поставили радио, и аудион Понятова с кучей записей.

И всё потому, что сеанс чтения папок, привезённых Сальским затянулся на две недели. Конечно, можно было раздать документы десятку офицеров и каждый подготовил бы своё резюме, но Белоусов настоял, чтобы слушания проходили в присутствии прокурора, судебного врача, и личного адвоката Никифора Петровича — господина Ульянова.

К этому моменту, сам Милюков тоже был под стражей, правда в условиях куда менее комфортабельных, и подолгу беседовал со своим адвокатом Николаем Платоновичем Карабчевским, которого внезапно оплатила «Комиссия по защите свободы» Британского парламента.

Вся эта суета проскочила мимо Николая, так как хозяйство требовало постоянного контроля и управления. То хунхузы на восточной границе соберутся в огромную банду, для грабежа российского Дальнего Востока, то спокойная вроде обстановка в Одессе, сломана молдавскими и греческими контрабандистами, начавшими отстрел таможенников и пограничников.

Дел, для Внутренней стражи хватало с избытком.

Осенью, когда прения по делу Милюкова и его помощника только-только начались, Сикорский выкатил на лётное поле СИ-25 бис. Полностью пассажирский самолёт, с увеличенной дальностью, и даже с некоторыми удобствами. Шестнадцать кресел в салоне, который отапливался и был герметичным, что позволяло машине забираться довольно высоко. Плюс к этому, у бывшего бомбардировщика были большие иллюминаторы, и салон отделан шумоизоляцией, что резко улучшало комфорт для пассажиров. В целом, новая версия двадцать четвёрки получилась достаточно тяжёлой, неповоротливой, и спокойной, как в общем-то и положено пассажирскому самолёту. И поскольку самолёт разрабатывался на деньги и под заказ Внутренней Стражи, то первый десяток машин уходил именно в ведомство Николая, несмотря на обиженное сопение со стороны армии, флота, и государственных служб. Хотя в принципе все понимали: — случись что, именно с начальника будут спрашивать причины провалов. Так что определённое скопидомство среди руководителей имперских контор было нормой.

Вот и Николай, имея весьма ограниченные по численности войска насыщал их как можно большим количеством транспорта, для мобильности, и радиосвязью для управляемости. Именно поэтому, после того, как запылали первые дома таможенников, через три часа рота Внутренней стражи высаживалась в Одессе, а ещё через десять часов прибыл полнокровный батальон с звеном лёгких бомбардировщиков, а по железке пришёл поезд с десятком скоростных торпедных катеров, которые Николай выменял у Балтфлота. Они так прижгли обнаглевших контрабандистов, что несколько месяцев Привоз — знаменитый одесский рынок стоял полупустым.

Прошло совсем немного времени, как охранные сотни, из довольно аморфного образования, стали вполне рабочим инструментом власти.

Боевые командировки, на границы, и в районы, требовавшие особого внимания, стали обычным делом, и те, кто хотели спокойной службы стали уходить или переводиться в менее беспокойные рода войск.

Зато казаки, которые раньше совсем не жаловали охранителей, сами вызвались поставлять в Стражу молодых солдат. И для прохождения ценза в три года, обязательного для всех реестровых казаков, и для нормальной военной карьеры. Ну и кроме того, Николай никогда не обижал подчинённых ни денежными выплатами, ни наградами.

Поэтому, когда нужно было ехать куда-нибудь на окраину, рассказывать неразумным подданным государя российского об общих правилах поведения, или паче чаяния делать тоже самое только с гражданами другой страны, ехали с охотой.

Так и получилось, что в руках у императора Сергия оказался новый военный инструмент. Не особо мощный, ну что там восемьдесят тысяч против армейских полмиллиона, но быстрый и весьма злой, потому как молодой генерал с лёгкостью давал команду на подавление любой военной активности, и только потом запускал в дело прокуроров и следователей разбираться кто и в чём виноват.

Даже службу в дальних гарнизонах поставил своеобразно, установив для каждого минимальное время службы вдали от дома, сообразно чину и выслуге.

Наступила зима, и в совершенно рабочем порядке, Николай потерял приставку И.О (исполняющего обязанности) перед наименованием должности начальника Внутренней стражи, став её полновластным командиром. В качестве заместителя ему дали от щедрот кадрового управления армии относительно молодого тридцатилетнего полковника Тимошенко, успевшего отличиться и на немецком фронте, и в Бухаре, и на Дальнем Востоке, получить кучу орденов и даже отхватить польский орден Белого Орла, за Львовское сражение.

Семён Константинович, получивший системное военное образование и богатый опыт боевых действий, очень многое изменил в уставах и наставления Внутренней Стражи, а кое-то наоборот одобрил, сказав, что так обычно не воюют, но раз результат есть, значит и менять ничего не нужно.

Назначение опытного армейца во Внутреннюю Стражу, сильно сгладило противоречия между Белоусовым и офицерами Военной Коллегии, и в целом между двумя ведомствами. Так что на Большом Зимнем Балу, Николай не только любезно раскланивался с генералитетом армии, но и приятно пообщался на разные темы с Брусиловым, и другими приглашёнными на праздник.

При виде таких погон, сопровождавшие его Дарья и Елена, просто стояли молча по возможности прячась в тень Николая, пока сам Брусилов не изволил заметить двух хорошеньких девиц.

— А это, простите, что за сокровища, так скромно стоят? — Генерал-полковник хищно пошевелил огромными усами, и чуть наклонился вперёд. — Что же вы, генерал не представите своих спутниц?

— Ну, дамы. — Николай негромко рассмеялся. — Представьтесь.

— Подпоручик Тайной Канцелярии Елена Антипова. — Елена поскольку была не в форме, а в бальном платье, вытянулась по стойке смирно и ухитрилась щёлкнуть каблуками бальных туфелек.

— Подпоручик Тайной Канцелярии Дарья Соломина. — Дарья повторила фокус с туфлями, и тоже замерла, вытянувшись перед знаменитым полководцем.

— Ну, ну, дамы. — Брусилов рассмеялся. — Мы не на плацу, да и я для вас не начальник. Но поделитесь, князь, откуда столь дивные цветы в вашем саду?

— Это вам к отцу Макарию. — Подошедший сзади цесаревич Константин, раскланялся с присутствующими. — Он их собирает со всей страны, и из гадких утят, делает сказочных лебедей. Кстати, сам Николай Александрович, тоже выпускник этой школы, как и его батюшка.

— Знаю я про Монастырь, и про Братство. Только мало их. — Посетовал генерал-лейтенант Врангель.

— А их и не должно быть много. — Константин негромко рассмеялся. — Не может всё человечество быть такими. Предельно честными, преданными и готовыми отдать жизнь за свою страну. Но их должно быть достаточно чтобы вокруг началась кристаллизация людей этого типа. Тех, кто в надлежащих условиях станет хорошим гражданином и смелым воином. Один из моих учителей — Даниил Андреев, утверждал, что людей с истинно передовым мышлением немного. Примерно десять процентов. Они никогда не будут воровать или совершать подлые поступки. А протволежат им десять процентов личностей разрушительных. Которые будут грести под себя в любом случае. Воровать даже если за это будут казнить самой жестокой казнью. И промежуток в виде восьмидесяти процентов, движущихся по течению. Наша задача сделать так, чтобы общество кристаллизовалось вокруг первых, а вторых просто изолировали или уничтожали. И у каждого из здесь присутствующих своя роль. Армия защищает территорию от сильных врагов, и своим наличием отпугивает слабых, Внутренняя Стража, больно бьёт по пальцам тех, кто пытается к нам пролезть тихой сапой, или по внутренним врагам, ну а Тайная канцелярия, действует как ограничитель аппетитов, обличённых властью. Чтобы не зарывались, и не забывали о том, что из любого кабинета в России, Колыма видна даже ночью.