Владимир Поселягин - Офицер Красной Армии Страница 47

— Вы что по взлетающим 'Юнкерсам' из пушек садили? — удивился я.

— Так точно. А что, они только-только оторвались от взлетной полосы и слепой не промахнулся бы. Осколочными влепили они и осыпались обломками.

Оптимизм и радость так и пёрли из Воронина, он разве что не подскакивал от нетерпения.

— Осмотрите и подготовьте технику к дальнейшему маршу. Нужно до темноты совершить шестидесятикилометровый рывок.

— Есть, разрешите выполнять?

— Выполняйте, — кивнул я, и направился в сторону самолетов, которые уцелевшие техники готовили к использованию. Заправляли и пополняли боезапас пулемётов, под присмотром наших бойцов. Только в бомбоотсеки грузили не бомбы, а всё то, что было нами захвачено за последние дни, включая на месте уничтоженного штаба немецкого корпуса. Причём сброс отключали, чтобы у лётчиков не появилось желания сбросить все, что нами было с таким трудом наработано. Насчёт лётчиков, да у нас их не было в наличии, но были пленные, немецкие. В данный момент Гурьев искал среди них добровольцев. На три 'Юнкерса' нам было нужно три пилота и один штурман.

В два 'Юнкерса грузили из санитарной и других машин всех раненых, которые у нас успели скопиться за это время. Даже тяжёлых погрузили, хотя шансы доставить их до госпиталя были минимальны, а так же документы, мои рапорты о делах мангруппы и пленного генерала. Вот последний очень возмущался, когда его пытались сунуть в бомболюк. Малкину это быстро надоело, генерал получил рукояткой пистолета по голове, его опутали верёвками и погрузили в отсек. Больше он не возмущался, только сонно причмокивал губами.

— Пятеро согласились, товарищ капитан, — подошёл Гурьев. — Один говорит, что знает, где наш аэродром.

— А вот этого не надо. Там наверняка зенитная засада. У госпиталя под Иванковым есть неплохое поле, должны там эти машинки сесть, вот пускай туда и летят. Там зениток наверняка нет, встретят нормально. Тем более я дал намек, чтобы сегодня ждали посылку от нас. Начинайте погрузку и предстартовую подготовку.

— Есть, — козырнул Гурьев и побежал к самолётам. Там как раз техники запускали моторы самолётов, проверяя, как они работают.

После погрузки самолёты по очереди взлетали и, поднимаясь ввысь, одной группой направились в сторону партизанского края. За каждым немецким лётчиком сидел наш боец из легкораненых. С винтовкой и карабином было в кабине не развернуться, поэтому каждому был выдан пистолет и на всякий случай по гранате. Их задача уничтожить пилотов, если они доставят их не туда.

Как только бомбардировщики стали едва видными, я повернулся к стоявшим рядом командирам и скомандовал.

— От балласта избавились, поэтому заканчиваем собирать трофеи, и уходим. Выдвигаемся через двадцать минут. Разойдись!

Пока командиры занимались своими подразделениями, а тыловые службы сбором и систематизированием трофеев, под присмотром Малкина и Байбюка, я направился к стоявшим отдельной кучкой пленным, угрюмо дожидавшимся своей участи. Их было порядка тридцати человек, под охраной пятерых автоматчиков-мотострелков.

Махнув рукой Юрьеву, нашему старшему переводчику, я подошёл к немцам, с интересом их разглядывая.

— Товарищ капитан, сержант Юрьев по вашему приказу… — подбежал переводчик, но я остановил его, приказав:

— Переводи им, что я скажу… Солдаты и офицеры Люфтваффе! — громко сказал я, Юрьев тут же стал гортанно переводить. — Согласно негласным правилам диверсионных подразделений, а у нас всё-таки именно диверсионное подразделение, я должен приказать своим солдатам ликвидировать вас как не желательных свидетелей и солдат противника. Однако ваша добровольная помощь благоприятно повлияло на моё решение. Да и моя совесть офицера и командира Красной армии не позволяет уничтожать вас как скот, но и просто так отпустить вас я не могу. Поэтому я ставлю перед вами выбор, дав немного времени, пять минут. У вас есть два выбора, или расстрел, или пуля в ногу и вы, будучи комиссованными по тяжёлому ранению отправляетесь домой, к своим семьям. Мой фельдшер поможет вам с перевязочными материалами. Решение ваше, время для раздумий пошло.

Посмотрев на часы, я отошёл в сторону, а бойцы взяли немцев на прицел, напряжённо ожидая принятия решений. Через три минуты тридцать два солдата и офицера приняли решение пули в ногу, трое, отказались.

Командир пятёрки мотострелков, достав из кобуры 'люгер' спокойно пустил каждому пулю в грудь, после чего начал отщёлкивать в ноги остальных. Фельдшер, который как раз закончил со сбором медикаментов в лазарете лётчиков поспешил к месту экзекуции.

Оставив их разбираться с этим делом, я под пистолетные хлопки и вопли раненых, направился к своему штабному бронетранспортёру. Кстати, на аэродроме было взято ещё две этих полезных полугусеничных машины.

— Зря живыми их оставили, — сказал встретивший меня у штабной машины Малкин, глядя как мотострелки закончив с немцами, идут к своим машинам. Чуть позади их догонял фельдшер. Он снабдил техников и лётчиков перевязочными средствами, дальше пусть сами. — Каратели, мы ведь их в плен не берём?

— Не берём, — согласился я, оборачиваясь, и глядя на раненых, лежавших на взлётном поле. — Но мне нужно было оставить их живыми. Была веская причина для этого.

— Можно узнать какая? — поинтересовался начштаба.

— Я при них как бы случайно сказал, что мы двинем к Житомиру.

— Не поверят, товарищ капитан. Да и актёр вы так себе.

— Евгений, ты конечно отличный командир, и просто великолепный начальник штаба как я успел убедиться, но вот планирование операций тебе не дано… Пусть не верят, главное чтобы хоть часть сил бросили проверять эту информацию. Я обмолвился в разговоре о двух деревнях со стороны Житомира, они обязаны будут проверить эту информация. Но простых солдат туда не пошлют, это смерти подобно, если они столкнуться с нами, только мощную моторизованную часть что сможет драться с нами на равных. Чем сильнее они разбросают свои манёвренные группы в наших поисках и тратят ресурсы техники, тем лучше для нас… Всё, начать движение.

— Начать движение! — тут же громко продублировал начштаба и тоже полез в бронетранспортёр, только не в кабину, там было одно пассажирское место, а в кузов к радисту и пулемётчикам.

Развернувшись, колонна направилась по дороге в сторону Житомира. Но через пять километров свернула на другую дорогу и уже направилась к главной нашей цели на ближайшее время. Киеву.

Проехав ещё буквально несколько километров и найдя уединённое место для временной стоянки, его передовой дозор на мотоциклах обнаружил, мы остановились. Пока пассажиры оправлялись, а водители проверяли состояние матчасти, бойцы хозотделения под присмотром старшины Байбюка наносили на машины новые эмблемы и меняли знаки частей. Всё уже было подготовлено осталось только сменить старые эмблемы на новые. Поддельные документы тоже был на руках у бойцов-переводчиков, что изображали немецких офицеров.

Через полчаса мы продолжили движение, разделившись на ближайшем перекрестке на две колонны, и каждая последовала своим маршрутом. Бронегруппа лейтенанта Воронина с эмблемами моторизованного корпуса, штаб которого мы уничтожили, в сопровождении пары мотоциклистов и трёх грузовиков пошли по параллельной дороге. Мы же по основной дороге, пользуясь тем, что нас не сдерживают медлительные танки и бронетранспортёры, рванули вперед. У каждой группы стояла своя задача. В данный момент у нас были нанесены эмблемы охранного батальона, что дислоцировался в Киеве. Одним словом вперёд, на Киев.

Двигались мы до самой темноты держа постоянную радиосвязь с группой Воронина. Они в данный момент находили в тридцати километрах от нас, заметно отстав. Вдруг водитель стал притормаживать.

— В чём дело? — очнувшись от полудремы, спросил я. Навстречу шла какая-то немецкая часть, слепя нас фарами, поэтому я прищурился, пытаясь разглядеть, что происходит впереди.

— Передовой дозор остановился. Вроде жандармы стоят.

— Да? — протерев лицо, прогоняя сонную одурь, пробормотал я, и с силой ударив пару раз по крыше кабины, велел. — Двигай вперёд.

Когда мы подъехали ближе, я обнаружил у мотоциклов стоят трое бойцов в таком знакомом советском камуфляже. Только вот их оружие было у моих разведчиков, которые зло поглядывая на них, держали осназовцев под прицелом автоматов. Рядом стоял Путянин, разглядывая какой-то документ, видимо поданный ему одним из неизвестных.

Покинув кабину усмехнувшись, я сказал:

— Какая неожиданная встреча, товарищ капитан… — щелкнул я пальцами правой руки.

— Омельченко, — напомнив, улыбнулся тот. — Не ожидали?

— Почему же? Знакомый бомбардировщик видел, недалеко от нашей колонны час назад прошёл. С парашютами выбросились?