Александр Маркьянов - Период распада часть 4 (СИ) Страница 47

В следующее мгновение, его схватили за ногу и поволокли под машину.

Под машиной был американец — тот самый, из сто двадцать первого отряда. Он первый понял, что что-то неладно и первый начал действовать.

— Цел? — проорал он как контуженный

Джим утвердительно кивнул головой. Кажется, и в самом деле цел.

— Они переоделись как мы! — проорал американец — они прикинулись нами!

— Что?!

— Они в полицейской форме и на армейских машинах! Совсем тупой?!

— Нет… — тупо ответил Лефтвич

— Ты откуда?

— Морская пехота! Из Пактики!

— Кто стоял там рядом?!

— Мы работали вместе со сто первой дивизией! Иногда с третьим батальоном сто восемьдесят седьмого горнострелкового полка! Оперативная группа Раккасан, командующий полковник Вьет Луонг![75]

Его вынужденный напарник из сто двадцать первого отряда кивнул, признавая его за своего.

— Сколько их?!

— Я видел шестерых! Полицейская форма и спецоружие!

— Где!?

— Слева!

Лефтвич обернулся — лучше бы не оборачивался. В паре дюймов от его головы лежал Сахиб, голова его была изуродована взрывом, и что-то сочилось из выбитой осколком глазницы.

— Я собираюсь ударить им в тыл! Прикроешь мою задницу!

— Понял!

— Тогда выбираемся и пошли!

— Прорываемся к лестницам! Группе блокирования занять оборону на этаже!

Ноги скользили по мрамору, залитому кровь, которой становилось с каждой минутой все больше и больше — капитан едва не падал, когда, перепрыгивая через лежащие в вестибюле трупы, бежал к главной лестнице. На лестнице уже шел бой.

— Прорываемся! Пошли!

И первым шагнул под пули — одна из них едва не сшибла с ног, но бронежилет выдержал. И он — выдержал…

Иракские полицейские пытались зацепиться за какой-то этаж, наладить сопротивление — но выучка турецких спецназовцев, шлемы и тяжелые бронежилеты позволяли им прорываться вперед, не обращая внимания за сопротивление. За основу была принята советская тактика штурмовых действий, которая применялась в Берлине в сорок пятом и потом благополучно была забыта. Штурмовые тройки, основа тройки — пулеметчик, который ведет непрерывный огонь из своего пулемета, удерживая противника огнем на месте. Секция маневра — два автоматчика, у которых помимо автоматов есть солидный запас гранат. Они либо поддерживают пулеметчика огнем, либо под прикрытием его огня занимают тактически выгодную позицию и уничтожают противника автоматным огнем. Таким образом, турки непрерывно продвигались вперед, уничтожая противника, не давая ему построить где-либо баррикаду или просто создать более-менее плотную оборону.

Заседание иракского парламента в этот день шло ни шатко, ни валко. Особенного ничего не было — обсуждали меры по поддержке иракского сельского хозяйства. В свое время при Саддаме Хуссейне было немало сделано для развития земледелия, в Советском Союзе и потом России приобретались тракторы и комбайны. Потом это все было заброшено, а при американцах частично разгромлено — но сейчас продовольствия в мире откровенно не хватало, и каждая страна, бедна она была нефтью или богата — должна была заботиться о себе сама.

Выступал депутат от шиитского большинства. Шиитов в Ираке и в самом деле было большинство — но представительство в парламенте было построено так хитро, что ни одна фракция не могла оказывать решающее влияние на ход политики, сама по себе, единолично — это было достигнуто с помощью квот на места в правительстве и процедуры обсуждения вопросов. В речи шиитского парламентария высказывалась необходимость помочь уже действующим зерноводческим хозяйствам, а потом уже создавать новые. Оно и понятно — в Ираке действующее орошаемое земледелие сосредоточено в основном на юге, соответственно деньги пойдут южанам — шиитам. Сунниты, живущие в основном в центральном Ираке и курды — были против.

Вялые дебаты были прерваны тем, что в зал вошел полицейский из специального бюро государственной охраны, в руках у него был автомат — по протоколу в зал нельзя было входить с оружием, и парламентарии, увидев это, сразу поняли, что произошло что-то неладное. Он подошел к спикеру, о чем-то переговорил — и спикер, не предупреждая, переключил микрофон с выступающего на себя.

— Господа депутаты, на здание совершено террористическое нападение, охрана ведет бой. Мы должны соблюдать спокойствие и ждать полиции.

— Что значит — совершено нападение?! — выкрикнул один из депутатов с места.

Еще один достал телефон и принялся набирать номер — по памяти. Он хотел предупредить братьев о том, что он находится в зале.

— Это значит, что мы должны дожидаться помощи полиции, вот и все!

В этот момент, некоторые депутаты с острым слухом заслышали стрельбу — шумоизоляция в зале была хорошая, но не настолько, чтобы заглушить звуки близкого огневого боя.

— Стреляют!

Крик этот прозвучал как хлопок кнута

— Соблюдайте спокойствие!

— Кто гарантирует нам безопасность!?

В этот момент хлопнула одна из дверей — и кто-то ввалился в зал, а за ним летели Були, буквально градом. Депутаты закричали, начали вскакивать с мест, а полицейский у трибуны присел, чтобы прикрыться толстой, добротно сработанной деревянной трибуной и наставил автомат на дверь. Но напали с другой стороны — пинком открылась дверь, и кто-то пустил длинную пулеметную очередь по залу, потом в зал полетела граната и дверь захлопнулась. Полицейский выпустил очередь, но запоздалую. Граната взорвалась — в людском месиве это было по-настоящему страшно, будто все взбурлило, словно лопнул огромный пузырь, а через миг там, где произошел взрыв — был только дым, кровь и лежащие люди. Полицейский открыл огонь — и тут погас свет, одновременно открылись две или три двери и рой обезумевших светляков влетел в зал.

Орхан Эрим был одним из нескольких снайперов, а которых была возложена задача удерживать противника на удалении от здания до того момента, когда дело не будет сделано. А снайперу для того, чтобы выполнять свои задачи — нужно занимать господствующую над местностью высоту, иначе это не снайпер — а обычный стрелок, причем не совсем удачливый.

Держась позади штурмовых групп, он прорвался на второй этаж, дальше сопротивление заметно ослабело — выше были уже службы, обеспечивающие работу парламента, охраны было совсем мало. Вместе с одной из штурмовых групп, капитан Эрим пробивался на последний этаж здания, откуда был ход на крышу. Именно с крыши он и собирался работать.

Пробившись на крышу, он обнаружил, что не все так просто. Он мог простреливать улицу Арбаасх Таммуз вплоть до стены, он мог простреливать улицу, ведущую к набережной, у него был неплохой сектор обстрела к стоянке — но у него не было возможности нормально простреливать парк Захра, откуда могло подойти полицейское подкрепление. Деревья мешали.

— Ты — сюда, ты — сюда. Ты — заминируй дверь и вставай туда! Быстро! Стрелять по всему, что движется!

Сам Эрим занял позицию "фронтом на северо-запад" чтобы простреливать бывший проспект Четырнадцатого июля — именно оттуда по его разумению могла подойти помощь.

Бросив чехол для винтовки на бетон, чтобы нормально разместить цевье, он едва успел прицелиться (про то, чтобы составить карточку огня не было и речи) — как увидел, что со стороны ворот приближается Хаммер с иракским флагом. За ним поспешает пикап с пулеметом в кузове (пулеметчика за пулеметом не было) и замыкают процессию две полицейские патрульные машины иракской дорожной полиции.

Гости пожаловали…

— Пулеметчик, ко мне!

Не дожидаясь пулеметчика, он примерно прикинул — расстояние около пятисот метров, стрельба сверху вниз, поправкой на ветер можно пренебречь. Машины движутся не так быстро, как полицейским хотелось бы — на проспекте Четырнадцатого июля машин много даже за стеной.

Огонь!

Первая пуля не смогла пробить бронированное стекло Хаммера — но вторая, попавшая почти в ту же самую точку, его пробила, и окно провалилось внутрь, на водителя. Хаммер вильнул влево, его попыталась объехать Тойота — но снайпер был начеку и послал третью пулю, уже в лобовое стекло Тойоты. Оно не было бронированным — только укрепленным от камней специальной пленкой. Пуля проткнула его как копье — паутину, оно не обвалилось внутрь салона, но изнутри на стекло брызнуло чем-то темным. Машина ударилась бортом о Хаммер, от удара ее резко развернуло, она пошла правее и врезалась в стоящий у обочины Мерседес.

Рядом пулеметчик плюхнул на бетон сошки своего грозного оружия — и пулемет заработал, неутомимо перерабатывая ленту, и выплевывая по восемьсот кусков стали в минуту.